На пороге прошлого

Алтаах подтолкнул меня, понуждая продолжить путь, но я не сдвинулась с места, продолжая следить за тем, что произойдет дальше.

– Вещая, это я, – сказал Архам и первым вошел в дверь.

За ним вошли бальчи, но уже через минуту все они вышли. Никто не обтирал окровавленного ножа и не прятал удавку.

– Шаманки нет, – произнес один из бальчи, и я только сейчас поняла, что не дышала.

Шумно втянув носом воздух, я хохотнула. Впрочем, это более всего напоминало истерику, а не радость. И все-таки я ликовала: ушла! Мама скрылась, и мерзавцы не дотянулись до нее! А потом я осознала, что не вышел Малыш, как делал всегда, когда мы приезжали к матери. Да и Уруш не выскочил, когда илгизиты вошли в ее дом, а значит, она увела свою живность за собой, даже йенаха.

– Как же хорошо, – с невероятным облегчением произнесла я.

Однако вновь помрачнела, потому что мы с сыном остались с илгизитами один на один. Сейчас я отведу их к логову охо, они поймут, что были обмануты, и тогда… А что тогда? Да ничего, потребуют вести к святилищу. Больше им ничего не остается. Лишь бы в наказание не отыгрались на Тамине…

– Урунжан не привязывал брата к горам, – голос махира вывел меня из задумчивости.

– Что? – Я в растерянности посмотрела на него.

– Идем, Ашити, – позвал меня Алтаах. – Закончим путь.

Протяжно вздохнув, я поцеловала сына и зашагала дальше. Мысли были одна тоскливее другой. Успокоенная за судьбу названой матери, я теперь окунулась в безысходность нашего с Тамином положения. И если я еще исподволь ожидала появления супруга, то сейчас ждать перестала. Времени прошло уже достаточно, но никто так и не появился. Ни Танияр, ни Элькос, ни даже Берик. Хотя его могли усыпить, как и обитателей старого подворья. И что же будет, когда он очнется и поймет, что не сумел сдержать свою клятву? Да и будет ли еще к тому моменту существовать этот осколок Белого мира? Ох…

– Покровитель сам привязал себя к горам, и Урунжан был бессилен против него, – снова заговорил Алтаах.

Я в недоумении посмотрела на него, а затем тряхнула головой, наконец-то нагнала и опять пошла рядом.

– Илгиз сам себя привязал к горам? – переспросила я. – Но почему?

– Чтобы Урунжан ничего не смог сделать, – ответил махир.

Хм… Я снова тряхнула головой, окончательно прочищая разум, и осознала слова, сказанные Алтаахом. И не просто осознала. Мне вдруг открылось то, что оставалось спрятанным за пеленой времен. Илгиз спрятался в горах. Он спрятался! Как трусливая нашкодившая шавка! Едва не уничтожил творение собственного создателя и брата, а после привязал себя к горам, потому что так Белый Дух не мог его достать.

А не мог не потому, что не хватало силы, а потому, что мог уничтожить и весь этот маленький мир, где невольно оказались заключены и иные Его творения. А может, именно из-за этого и закрыл темницу, чтобы бунтовщик не мог более навредить. Илгиз попросту спрятался за спинами людей и все эти столетия зализывал собственные раны и наращивал силу. А вместе с ним наращивали силу и его прислужники.

И еще. Подручные по-настоящему сильны только в горах. Почему? Если есть дар, то он проявится везде одинаково, а у илгизитов выходит так, что чем дальше они от источника своей силы, тем меньше им подвластно…

– Неужто… – потрясенно прошептала я, сраженная такой простой и понятной мыслью.

– Куда? – спросил махир, прервав поток откровений, открывшихся мне в эту минуту. Я указала на гряду, и мы продолжили путь. – Я отправлял Акмаль в Зеленые земли не для того, чтобы она вышла замуж за каана. Я вообще не желал, чтобы она выходила замуж.

– То есть? – озадаченная его словами, спросила я.

Алтаах обернулся, отыскал взглядом дом шаманки и как-то издевательски усмехнулся.

– Это она сама решила стать кааншей, – продолжил свои откровения махир. – Увидела Архама, узнала, что он может жениться еще раз, и решила, что исполнит мою волю иначе.

– А зачем же ты ее отправил в Зеленые земли? Разве же не отыскать святилище?

– Верно, – кивнул илгизит, – я отправил ее найти врата. Она должна была обжиться, стать своей, а затем попроситься ученицей к шаманке. Это было самым простым и верным путем. Но глупая Акмаль решила сделать по собственному разумению.

Я хмыкнула, а после и вовсе рассмеялась, теперь поняв и всю глубину ненависти махари, которую она чувствовала ко мне, и ее страх перед махиром. Конечно же! Алтаах и вправду нашел самый легкий и логичный путь! Даже удивительно, что другие до него не додумались. Ученик шамана! И ведь для этого даже не надо было становиться учеником на самом деле. Достаточно было бы и того, чтобы Ашит отвела претендента к святилищу.

Этого бы вполне хватило, чтобы увидеть точное местонахождение Ледяного источника, а после можно было бы и отказаться от обучения. Неволить никто не станет. Всё увидела, узнала и ушла. Впрочем, не уверена, что это вышло бы с вещей Ашит. Акмаль могла и провалить испытание, едва начав его, так и не добравшись до пещеры. Мама ей попросту бы отказала. Хотя… Этого я знать не могу, всего лишь предполагаю.

Может, махари из-за этого и решила зайти с другой стороны. Возможно, махир зря бранит приемную дочь и она как раз искала лучший путь для исполнения его желания. Но вышло как нельзя хуже. Появилась я, и всё изменилось. И по пути отца не пошла, и на своем ничего не добилась. Еще и раскрыли истинную суть, и пришлось бежать из Иртэгена в Даас, где ее ожидал разочарованный махир. Впрочем, как раз для илгизитов мое появление и стало тем самым желанным указателем, которого они ожидали столько времени.

– Почему только ты додумался отправить к шаману Акмаль как ученика? Как бы я ни относилась к вам и вашей вере, но признаю: это и вправду было для вас хорошее решение.

– Я не был первым, – ответил Алтаах. – Отправляли и до меня. Не только в Зеленые земли. К разным шаманам ходили, но они даже не подпускали к своим землям наших посланцев. Чувствовали, кто идет.

– Тогда как бы Акмаль попросилась в обучение к моей матери, если она видящая?

– Она была иной, – сказал махир. – Не такой, как другие. Ты мало спрашивала о наших обычаях…

Мне захотелось возразить, потому что, кажется, успела сунуть нос во многое. Но так и промолчала, потому что и вправду не спрашивала об обычаях отступников. Они были попросту неинтересны. Те, что касались их частной жизни. А о чем узнала, так об этом рассказывал Рахон. Меня больше интересовало иное: хатыр, письменность, перепись, вооружение, численность армии. А выходит, что-то упустила именно в тех мелочах, какие оставила без внимания. И я продолжила слушать, тем более это немного отвлекало.

– По-настоящему сильных подручных всего десять, – продолжал махир, в очередной раз вызвав мое удивление своей откровенностью. Впрочем, он был уверен, что у них всё получится, потому что-то скрывать уже не было смысла, его слушал, по сути, мертвец. А если и не мертвец, то тот, кто уже не сможет использовать полученную информацию во вред илгизитам. – Остальные, хоть и обучаются наравне, не могут развить навыки. Не дано…

Да, конечно. Есть шаманы сильные, и это те, кого выбрал сам Создатель. А есть шаманы слабые, кто не может принять всего того, что передает Белый Дух. И с даром Илгиза то же самое. Кто-то больше «созвучен» своему покровителю, кто-то меньше. Алтаах, похоже, его полная копия, такой же беспринципный и циничный.

– Самые слабые подручные работают в хатыре, от них толку мало. Пятый, шестой и седьмой десятки ходят по землям таганов, а второй, третий и четвертый – по Дэрбинэ.

– Проповедуют? То есть несут слово Илгиза?

– Не слово, – ответил махир. – Благословение. Всем младенцам и тем, кто пришел из таганов или племен. Частичка силы нашего Покровителя. Если будет предательство, отступник умрет в мучениях.

Я едва не рассмеялась. Какой добрый покровитель! Значит, от рождения любой дэрбинэиц привязан к Илгизу «благословением», как несъемными путами. Попробуй признать, что начало всему Создатель, и покровитель уничтожит отступника за сомнения. То-то илгизиты с таким остервенением бьются на допросах, когда понимают, что деться им уже некуда. Даже самоотверженность Хазмы-Хенар уже не кажется такой самоотверженной. Должно быть, илгизитам внушают, что кара будет ужасающей. Но вот хватило бы на нее сил у Илгиза, когда он в горах, а его последователь в таганах?..

Кто-то вспомнит и скажет, что и Создатель связал огнем айдыгерцев. Но не во имя себя, не из страха, что стадо уйдет с другим пастухом. Но ради спасения и становления мира. Впрочем, айдыгерцы всё более привыкали к жизни в дайнате с его новым укладом и порядками. И всё более проникались ими. Когда Танияр встретил нас с Архамом после побега из Дааса, мы проезжали по новым землям, и люди везде были дружелюбны. Охотно шли посмотреть на правящую пару и пожелать нам счастья.

– А у Акмаль благословения нет, я не дал ей его, – продолжал тем временем махир, и я устремила на него взор. – Она была чиста. Прежде шаманы гнали тех, кого посылали махиры, что мужчин, что женщин. Потом посылать учеников перестали. Много времени прошло с тех пор. Я решил попробовать снова, только мой посланец не должен был выдать себя. Я понял, что он должен быть одним из тагайни, такой же, как они. Сначала хотел, чтобы мне принесли младенца из какого-нибудь тагана, потом передумал. И выкрасть ребенка из поселения непросто, и нагнать могут. А слухи быстро расходятся, и другим бы помешало. Потому взял ребенка йарга. Я знаю, что Рахон тебе рассказал, видел его мысли. – Алтаах скосил на меня ироничный взгляд, но я и не думала выгораживать пятого подручного. Говорить бы первой не стала, уж так воспитана, но и округлять глаза в фальшивом изумлении не собиралась. – Мне было всё равно, кто родится, главным оставалось то, для чего он родится. А когда Акмаль подросла, время пришло…

Я слушала его, поглядывая на приближавшийся вход в пещеру, заведомо опасаясь мгновения, когда мой обман вскроется. И в какой-то момент почти упустила нить разговора, но последняя фраза заставила меня вскинуть взгляд на собеседника.

– Время пришло… – машинально повторила я и осознала: – То есть, когда ты говорил подручным, что время близится, ты имел в виду не мое появление, а Акмаль?

– Да, – кивнул махир.

– Но почему именно Зеленые земли? – спросила я, спеша еще ненадолго отвлечь Алтааха.

– Потому что здесь был самый сильный шаман, и потому, что сюда Акмаль могла приехать как своя. Мы хорошо готовились и многое узнали о людях, – ответил он уже более рассеянно. – Если бы врат здесь не оказалось, махари пошла бы к следующему шаману. Но она решила стать кааншей. Это здесь? – неожиданно спросил Алтаах, указав на вход в пещеру.

Я кивнула и взмолилась всем духам и богам, чтобы моя каверза не вышла боком моему сыну. О себе я уже не думала.