Тот самый сантехник. Трилогия

Боря только чемодан от удивления у входа поставил. Может ещё и магнитик из Рима перепадёт. Кто знает?

Но пока только Лёха с сыном на руках подошёл, тёще вручил.

— Держите, мама, знакомьтесь заново. Да только поосторожнее. Только последние памперсы снял и колготы одел. Следите за повышенной протекаемостью.

А та, игнорируя всякие инструкции, давай его целовать с ног до головы. Отвлеклась вся. Нет ей разницы, в колготах родное чудо маленькое или в слоистой впитывающей броне. Хуже пахнуть, чем старый итальянец всё равно не будет.

Боря Лёхе руку пожал и подарок вручил.

— Держи бонус… Клип с тебя для Ромки только.

— Вот это нишутя себе! — воскликнул Лёха, снова погружаясь в детство, где зайчик подарки приносил, пока не повзрослел, устроился на работу и не стал приносить квитанции.

Стоит такой мужик бледный, толстый, а глаза горят. Радуется! И слов больше подобрать не может. Только в зал по итогу убежал, тапочки растеряв по ходу.

— Какого Ромки? — тут же спросила мать, внука качая, покачивая и улюлюкая.

— Рома? — переспросил Боря, понимая, что на растяжке то и подорвался. — А так это… брат мой.

В прихожей повисла тишина. На миг стало слышно, как кричат соседи снизу. А через стену в соседнем подъезде кто-то делает новых людей.

Первым неловкую тишину оборвал Пашка, с рук бабушки к матери обратно попросившись. А то руки ещё не помыла, а сразу за внуков хвататься — не порядок.

Боря его тут же и подхватил, следом в зал уходя, от возможных криков подальше.

— Так Петя что… совсем распустился? — мать даже слов не нашла сначала, а когда заговорила, сначала шёпотом начала, а потом распылять себя с каждым словом начала. — Он ещё и сына с севера привёз?!

— В смысле привёз? — удивилась Дуня и по-простецки выдала все тайны, что слил ей отец под селедочку. — Тот тут всегда рос, в городе. Дылда уже такая. Выше Бори. Они почти… одногодки.

Мать побледнела больше прежнего, рот ртом хватать стала.

— Так ты что, не знала, что ли? — удивилась сестра Борина и мать под локоть подхватив, на кухню повела. А усадив за столом напротив торта, валерьянки принялась капать в стакан.

Кап-кап-кап. А сердце у матери бух-бух-бух. И электрочайник вместо слов шумит минута-другую.

— Ну теперь понятно, что у него за подработки после работы были, — ответила мать, выпив первый стакан с успокоительным, бутылек отобрав и тут же во второй начав капать.

Боря, заметив, что Лёха выпал из окружающего мира едва видеокарту в слот корпуса вставил, племянника вновь обратно на кухню принёс. При нём может меньше кричать будут? Интересно же, что говорят!

— Я что-то не понял, — начал Боря, чисто для себя уточняя. — Вы обе не знали, что у меня брат есть. Но… разошлись не поэтому?

— Да уж не поэтому! — поддала мать, но голос тут же понизила, внука забрала обратно и присела с ним, в себя приходя. — Хотя, какая теперь разница?

— В смысле какая?! — не понял Боря. — У нас у всех по пи… по шву всё пошло. Я в гараже ночевал, ты вон в Италию отчалила. А батя на север. Поговорить не могли что ли? Решить всё.

— Боря, что решать? — осекла сестра. — Любили они друг друга. Жили, пока могли. А как невмоготу стало, разошлись. Не маленький уже, чтобы разжёвывать всё тебе. Понимать должен.

Но Глобального, как единственного представителя мужской части населения, что уже умело говорить и ещё не выпал в виртуальную реальность со звуком загружаемой винды и комментарием «нихрена тут обновлений повыходило!» из зала, было уже не остановить:

— Понимать? А что я должен понимать? Да, я понимаю, что отец гульнул разок, когда я пешком под стол ходил. И что это ему потом пятнадцать лет подряд припоминали. Капали на мозги, крышечку отвинчивая? Сначала одна, а потом вторая, как повзрослела. Он и сбежал от вас. А мне… мне его не хватало, понимаете? В том возрасте, когда отец больше всего нужен был!

Сестра с матерью переглянулись. У Бори глаза заблестели. Не искры, что человеку жить помогают, а слёзы, что от тоски выступили. Те, что глушил в себе ночами под собачье завывание снаружи ворот годами. Потому что некому было выслушать. И тем более — понять.

— Он же ради семьи старался… жить. Сохранить всё пытался, — продолжил Боря вдруг осипшим, не своим голосом. Вроде только что не хотел такого. И вдруг на тебе — полилось. Само собой выходило. Из самых недр.

— Сохранить? — ответила мать. — Он и разрушил!

— Мужчина слаб в силу… обстоятельств, — прошептал почти Боря. И даже Пашка прислушался к нему, ручку маленькую протянул, давая «пятюню» солидарности. — Но я-то всё же с отцом рос. А Рома… нет. Мать его растила… но хотя бы в гараж не сдавала!

Мать стаканом по столу стукнула так, что тот едва не разлетелся.

— Кто ж тебя в гараже жить заставлял?! Или из дома кто-то гнал?

— Как кто… обстоятельства. Здесь уже новая семья зарождалась! — ответил Боря громче, но всё ещё не своим голосом. — Вы семьи для чего заводите? Чтобы вырастить членов общества достойных. На тех устоях и живут годами… Но когда любовь заканчивается, как говорите… то что же остаётся детям в сухом остатке? Материальное вместо человеческого? — тут он на сестру посмотрел. — Батя старался, понимаешь? И теперь у тебя квартира. — У меня — гараж. У Романа вон… машина.

— Он нихера себе подарки! А за какие заслуги? — снова воскликнула мать и внука дочке отдала, так как валерьянка не спасала от нервов, имея долгий накопительный эффект. А валокордина под рукой не было. — А ты чего ту семью то защищаешь, Борь? А? Петя твой если бы путёвый был, он бы к ним и ушёл, а не на север подался. А теперь Боречке, значит, брат по душе. А мать и сестра — по боку? Так выходит? Кабеля этого старого защищаешь? Да? А он тебе хоть раз позвонил с севера того? Письмо-то отправил?

— А ты ко мне сколько раз в гараж приходила? — возмутился Глобальный. — Или с Италии той позвонила хоть раз? Дуньке то вон — писала.

— А ты знаешь, как мне там жилось-то?

— А чего поехала тогда!

— Да дура была, вот и поехала! — ответила мать и у сарафана рукава закатала. А там синяки.

Мать замолчала. У самой слёзы в глазах застыли. Боря застыл, не зная то ли билет в Рим брать, и ехать карать. То ли напиться и забыться. Тяжело, когда близкие страдают, а помочь не можешь.

Сестра вздохнула и добавила козыря, выигрывая эту партию:

— Да знаю я, чего он о той семье печётся, мам. Ту бабу они с батей… ну… поделить не могут.

— Ты чего… городишь, — почти вновь потерял голос Боря от такого вероломства. Задушить бы ту гюрзу подколодную. Такие люди вообще на свет появляться не должны. А он же всё уступил первый ей. Живи, кайфуй. А она? Чем она ответила? В спину бьет?!

«Вот она — женская солидарность в крайнем проявлении, помноженная на семейные узы», — подсказал внутренний голос.

— Как чего? — усмехнулась сестра. — Налила я бате как-то вечером. Он и выложил мне правду матку. Говорит мол, не знает, что теперь с Натахой делать. Боря в неё мол… влюбился. А та дура и давай их сравнивать. У кого, мол, больше… положительных качеств. Младшенький то наш… победил, выходит.

Боря тут же краской покрылся. Будь окно открытым, туда бы и сиганул с пятого этажа. Потому что пол под ногами почему-то не проваливался. Или это сестра должна в ад попасть после таких слов?

«Её там точно черти ждут!»

Мать от накопившихся эмоций торт подхватила и подскочила, чтобы на голову его Боре надеть. А то и одеть. Тут уж как экспозиция получится.

— Так вы что же… в два смычка её жарите там?! — заявила мать и на Борю двинулась, тортом шоколадным угрожая. Уже без обёртки. С розочкой розовой дурацкой по центру.

Боря к холодильнику прижался, предчувствуя неизбежную развязку. Но тут дверь в коридоре вдруг распахнулась, никем на суете не закрытая. А там отец с букетом хризантем наперевес вошёл.

И главное, в обуви сразу на таран пошёл, на жену то есть. И как воскликнет, лицо цветами теми прикрывая.

— Галина! Я всё осознал! Давай снова вместе жить! Не было слаще жизни, чем с тобой!

И цветы протянул, голову склонив и не смея в глаза смотреть. На ботинки смотрит, что в грязи все. Натоптал же. Но если бы не натоптал, то пройти бы не решился.

А если эту малость ему простят, то он простит всё всем и сразу.

— Сейчас я тебе устрою ту жизнь-то! — заявила в ответ мама и в один замах торт швырнула. Тот цветы смёл и по лицу супруга законного съехал слоями.

Тишина в кухне снова возникла. Стоит батя, лепесток хризантемы жуёт, кремом шоколадным закусывает, с усов собирая корж и розочку.

— О! — заявил Пашка, к розочке той тут же потянувшись.

Но слишком резкий рывок оказался, спортсмену юному не под силу. И чтобы снять возникшие семейный разногласия, дристать в колготки юный атлет начал. От потуг и усердия.

Дуня тут же заохала, к проходу рванула:

— Дорогу! — кричит она, а под ноги не смотрит. Потому что пердёж оглушает, координацию сбивает. Да и не часто торты под ногами на кухне валяются.

Так на корже и поскользнулась.

Батя дочь подхватил, успел. Да только не всю. Руки раскрылись. Боря вперёд рванул и криворукость отца исправляя, племянника из рук на лету и выхватил. А сам по самый локоть в детскую неожиданность и вляпался.

Всё как в жизни.

— К деньгам, — вздохнула мать, цветочек из бороды отца доставая.

— И большой удаче, — добавил отец, дочь в сторону отодвинув и супругу к себе прижимая.

Первый поцелуй за пять лет. А слаще его ничего нет.

— Просто дай мне Пашку и пошли мыться, — добавила сестра, родителей оставив в стороне целоваться, да к Боре руки протянув.

— Спокойно! — ответил Боря, торт переступил и сам племянника мыть понёс. — Я — сантехник. Мне не привыкать. Сейчас всё исправим и ка-а-ак заживём… Правда, Пашка?

— Угу, — ответил ребёнок так точно, но так случайно камня на камне не оставив от семейных неурядиц и каких-то там проблем.

Уже плескаясь в ванной, что-то подсказывало Борису, что всё теперь у Глобальных хорошо будет. Главное, что вместе все.

А работа… Работа сегодня подождёт. Завтра доделает. Всё равно сантехника заграничного встречать. С ним и поработает. Должна же быть и у сантехников личная жизнь.

И только стены слышали, как присев за столом на кухне, родители посмотрели друг на друга, и мать сказала:

— Борька то наш вона как вымахал!

— И не говори, — ответил отец. — Того и гляди, в люди выбьется… а там и нас подтянет.

Продолжение следует…

Г. Биробиджан. — Г. Краснодар.

2022 год.

Тот самый сантехник 3