Тот самый сантехник. Трилогия

– Да, конечно, получится! – даже повеселел крановщик, заглядывая за парапет. – Я тут по краю спущусь. Тут и без верёвки по идее можно. А с верёвкой вообще лёгкой прогулкой получится.

Боря едва устоял у парапета от ветра в лицо.

«Какая там нахер лёгкая прогулка!» – запаниковал внутренний голос: «Его же сдует!»

Но Стасян стоял на своём. И пришлось спускаться к подъезду за верёвкой.

Чего точно Глобальный не ожидал, это то, что в поисках верёвки и троса в багажнике, он на сиденье блестящий подарочек обнаружит. Даже глазам сначала не поверил, вылез из багажника и дверь заднюю открыл, присмотрелся поближе.

Глаза не подводили. На заднем сиденье сверкала маленьким стеклянным сердечком анальная пробка. Рядом, сложенная вчетверо, покоилась записка с незамысловатым «позвони мне». И номер.

Боря пока на пробку смотрел, телефон достал и номер сразу вбил. А как понял, что сделал, пару снежков в руках сформировал и пробку ту с двух сторон облепил и выбросил в ближайший сугроб.

Джип стоял в гараже уже полтора месяца. Так что вариантов было не много. Либо Снежана нашла время пострадать хернёй. Но у нее размер пробки должен был быть в три, а то и четыре раза больше. А эта совсем маленькая.

Либо это был подарочек от девушки в пальто. Конечно, ответ был очевиден.

Боря хмыкнул и повесив плетённую веревку через плечо, подхватив трос в руку, к подъеду подошёл. А там снова сообщник угрюмый стоит, на всё готовый по приколу. И дверь держит.

– Стасян, ты реально ради меня в чужую хату готов залезть?

– А хули делать, братан?

И тут Боре стыдно стало, что человек у него поблизости надёжный есть, а сам он – говно и не лечится. Придумал тоже – проблемы, суета. Крановщик ради него сесть готов, всё-таки. Суровый и решительный как гранит между зубов.

– Стасян, а чё ты той бабе сегодня сказал?

Крановщик молча зашёл в лифт, помолчал для выразительности и буркнул:

– Ну-у-у…

– Понятно… Клеился? – предположил Боря.

Крановщик неопределённо отмахнулся. Сказал и сказал мол, а что не важно. Дело десятое.

Поднялись на крышу. Стасян решительно снял куртку. Прицепил трос за пояс с бляшкой. И уже начал обвязываться верёвкой подмышками, когда Боря снова спросил:

– Стасян… ты уверен?

– Да уверен, уверен, – заявил крановщик таким тоном, как будто развлекался подобными методами каждую пятницу между игрой в покер с Сатаной и питьем кумыса с бабушкой. – Короче, тут главное противовес. Я веревку вокруг вентиляционного короба обмотаю. И я, получается, с одной стороны. А ты с другой. Ну там вес твой, плюс намеренье. Ты главное кирпичом прикинься, а я тебе буду кричать пониже там, повыше. А если что не так пойдёт, трос подстрахует. Он отдельно привязан к вентиляции и сам на себя завязан, вне тебя. Так что не ссы, капуста.

– Хорошо, – ответил Боря, и соображая почему он капуста, тоже обмотал верёвку вокруг пояса и вцепился руками в рабочих перчатках с пупырышками в верёвку как клещ.

«Правильно, чем больше цепкости, тем лучше!» – заявил внутренний голос с надеждой и добавил: «А теперь запомни, ты – гора. А гору хер сдвинешь».

Стасян подошёл к парапету, сел на него как на скамейку и через плечо обронил:

– Ну что, полетели?

И не дожидаясь ответа, полетел!

«Подготовка – для лохов», – только и успел заявить внутренний голос.

А Боря вдруг понял, что хорошая верёвка – мокрая верёвка. А ещё – надежная. А старую, залежалую стоило хотя бы визуально сначала проверить. Потому как горой то он стал, даже ногами упёрся для надёжности, но как только рвануло в руки килограмм девятьсот по ощущениям, он в обратную сторону упал. Потому что только клочок верёвки в тех руках и остался.

– Охуеть! – заявил небу Боря и тут же подскочил из снега на крыше, к парапету в один прыжок рванул.

За глаза сбоку даже зацепилось, что натянулся трос. И надежда возникал на чудо.

– Чё-то я обоссался! – заявил Стасян, раскачиваясь как хворостинка на ветру.

Удерживал его теперь один кожаный ремень с бляшкой блестящей. Но этот факт его нисколько не смущал. Потому что, глядя вниз с высоты девяти этажей, невозмутимый внешне крановщик только добавил:

– Старый, блядь, совсем стал. Клапан уже не держит.

Боря, молясь на трос, был благодарен небесам за то, что тот всего четыре метра. Ещё более резкий рывок сорвал бы и пояс. А ещё Глобальный немного порадовался за себя, что выкинул дешёвые тросы для легковушек, что рвутся, стоит на них сесть мухе, и купил нормальный «грузовой» на пять тонн.

«Вот и пригодился».

– Стасян! – крикнул Боря вниз сквозь ветер. – Ты как?

– Как, как, хуем об косяк! – ответил крановщик и как паук на нити из задницы, начал раскачиваться. – Внедряюсь!

С тем заявлением он влетел головой на балкон… верхнего этажа.

И тут Боря вспомнил, что внизу бабкина квартира. До Лиды ещё этаж. С этой мыслью он бросил кусок верёвки и исчез в лифтовой шахте, а затем оказался на этаже через какие-то мгновения.

Стас открыл бронированную дверь и с невозмутимым видом заявил:

– Слушай, а где там твоя сумка лежит?

– Стасян! – прикрикнул Боря. Радости в нём было много. От адреналина даже немного привстал. Так что обниматься не стали. Мало ли. Но обозначить мысль следовало. – Это не та квартира, Стасян!

– Да? – удивился крановщик и шагнул в сторону, запуская внутрь.

Боря с тоской посмотрел на сорванную пломбу на замке. Похоже, начинался новый этап его жизни. А сообщник даже не понял насколько ему повезло. Только за булку держался. Правую.

Покидать чужой квартиры Стасян точно не спешил. Обратно пошёл по коридору, заявив:

– Я штаны о ледышку на балконе поранил. Не в курсе, где тут иголка с ниткой? – а затем повернувшись и посмотрев на Глобального с загадкой в глазах, добавил вполголоса.

– Пойду что ли помоюсь. По-моему, я ещё и немного дристанул.

И он спокойно включил свет и исчез в ванной. Послышался плеск воды.

Боря, глядя на мокрые следы под ногами, вздохнул. Проникновение со взломом у них уже есть на двоих. Но на нары с грязной жопой – тоже не дело. Так что если полиция оставит минут десять, чтобы штаны заштопать и помыться напарнику, то будет им по-человечески благодарен. Но про какую он ледышку говорил?

С этой мыслью Боря на балкон прошёл. Сердце ёкнуло, когда батарею знакомую увидал. Там же бабка лежала. И в потолок смотрела, плавая. А на балконе с тех пор вообще – швах. Ледяной балкон, и палас обледеневший. Как уходили, дверь не плотно закрыли. Её и открыло сквозняком. А теперь на балконе царство льда и снега. И выбитое стекло на деревянном профиле, словно туда мужик под сотню килограмм локтями вперёд влетел.

Боря вздохнул и присел на край застеленной кровати.

Проблемы никуда не делись, их только прибавлялось.