Шотландская партия

Глава 6

К облегчению Тома, в гостиной было пусто: видимо, этот день оказался выматывающим не только для него. Конечно, у него могли и не спросить, куда подевался «Реджинальд», но рисковать совсем не хотелось.

Присев в кресло у камина, Том запрокинул голову, перебирая в голове события последних часов. Его план удался: он остановил покушение на Гриндельвальда и заинтересовал его. Вот только неучтенный фактор в лице профессора Дамблдора был совсем некстати.

Том вспоминал каждую мелочь, надеясь вычислить, за кем следил Дамблдор, чтобы оказаться в башне. Может быть, он был в курсе операции, с самого начала знал, что под личиной Реджи скрывался Джонатан Грей, и тоже хотел привлечь внимание Гриндельвальда?..

Том раздраженно ударил по подлокотнику кресла — почему он сам не догадался спросить, когда допрашивал Грея? Но и сам Гриндельвальд не задал этот вопрос. Значит, он не сомневался, что Дамблдор непричастен. Да и вся их беседа… Очевидно, что их связывало не просто противостояние во время попытки теракта пятнадцать лет назад. И вряд ли большой круг людей в курсе этого: шок, который был написан на лице аврора Грея до того, как его приложили Империусом, говорил больше всяких слов.

Эту тайну надо разгадать. Может, написать письмо профессору Слагхорну с завуалированным вопросом?.. Он вполне может что-то знать. Но тут Том вспомнил об обещанной Гриндельвальдом блокаде. Придется как-то работать с источниками информации, присутствующими в Шармбатоне.

Звук чьих-то шагов внезапно вторгся в сознание Тома, заставив подняться из кресла и внимательно осмотреться.

— Эй, Реддл, спокойно, это всего лишь я, — Альфард Блэк с кипой каких-то бумаг вышел из тени. — Может, тебе умиротворяющего бальзама выпить? А то не дело из-за каждого шороха за палочку хвататься.

— Блэк, твоя предупредительность очень трогательна, но, возможно, не стоит шляться по ночам как привидение?

— Я просто думал, что все уже спят. Видимо, как и ты, — Блэк совершенно спокойно плюхнулся на диван и разложил бумаги, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся газетами.

— Совершенствуешь французский, чтобы покорять местных дурочек? — хмыкнул Том.

— Э-э-э… — Альфард сконфуженно отодвинул газеты, что, разумеется, привлекло внимание Тома еще больше. — Что-то вроде того.

— Интересно, какие ж у них новости считаются весомыми? — Том ловко вытащил пару газет из середины стопки и на секунду онемел. — Блэк… ну ты и идиот.

Это оказались не совсем газеты, а скорее газетные вырезки, по большей части состоящие из фотографий. Фотографий Луизы Дюбуа.

— Ты ничего не понимаешь, Реддл, — чуть смущенно отмахнулся Блэк, — она же просто восхитительна.

— И в два раза старше тебя.

— Это вообще не проблема, — улыбнулся Блэк, — через каких-то пять лет эта разница и заметна-то не будет. Главное — завоевать её.

— О, Мерлин, Блэк… только не говори мне, что это твоими стараниями покои директрисы, как я слышал, превратились в оранжерею?

— То, что она их не выбрасывает — это первый шаг!

— Спасибо, Блэк, — рассмеялся Том, — мне теперь всё понятно. Ты не просто идиот, ты — влюбленный идиот.

* * *

Оказавшись в своих покоях, Альбус не смог сдержать обреченного стона: Луиза нервно мерила шагами комнату, а это означало, что тяжелого разговора избежать не получится.

— Альбус, тебе совсем не стоило беседовать с Гриндельвальдом… — начала она, но тут же замолкла, встретившись с ним глазами. — Что-то случилось?

— Давай поговорим завтра.

— Да на тебе же лица нет, — подскочив к Альбусу, Луиза с сосредоточенным видом положила ладонь ему на лоб. — Что-то болит?

— Я просто очень устал, — Альбус мягко отстранился от неё и сел в кресло. — Это был сложный день.

— Есть что-то, о чём мне следует беспокоиться?

— Проблемы с одним моим студентом, но я объясню тебе всё завтра утром.

Луиза кивнула и уже было направилась к двери, но, оглянувшись, решительно подошла к камину.

— Альбус… — она присела рядом и аккуратно коснулась его ладони. — Я не буду задавать тебе никаких вопросов, просто не забывай, что ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Я всегда на твоей стороне.

— Я бы не был так в этом уверен, милая Луиза, — усмехнулся Альбус, слегка сжимая её руку. — Когда-то я совершал ужасные вещи. И кто знает, что случится дальше и когда мне придется за это расплатиться.

— Преданность людей происходит из разных вещей. Я всегда останусь твоим другом. — Луиза грустно улыбнулась. — Ведь ты был моей первой любовью.

Это не было для него тайной. Альбус старался не думать об этом, но всегда знал. И пятнадцать лет назад в Париже, и во время свадьбы Ньюта и Тины, когда лунной ночью Луиза поцеловала его. Но они никогда не говорили об этом — ни до, ни после того единственного поцелуя.

— Это-то и страшно, — ответил Альбус. Ему, как никому другому, было хорошо известно, как это чувство способно выжигать всё внутри.

— Ты настолько меня старше, но так и не смог понять одну истину, Альбус, — Луиза нежно поцеловала его в лоб. — Мы можем сколько угодно думать, что любовь растоптала и разрушила нас. Но как бы она ни закончилась, именно в ней заключено созидательное начало, которое ведёт нас по жизни и делает теми, кто мы есть.

* * *

Это была неплохая идея, пусть она и принадлежала Дамблдору — для Тома это стало очевидно по тому, какие взгляды на их профессора бросала директор Дюбуа во время своей речи. Но говорила она вполне убедительно — не знай Том всего, он, может быть, даже поверил бы в вынужденный для Шармбатона карантин в связи с заболевшим драконьей оспой Реджинальдом Лестрейнджем.

Поэтому завтрак сопровождался обеспокоенным шепотом за столами: вспоминали эпидемии драконьей оспы в Средневековье и умерших от неё дядь, теть и троюродных кузенов.

Том аккуратно положил свои приборы и встал из-за стола: он должен был поддерживать эту версию случившегося с Реджинальдом, значит, необходимо нагнать драму. Молча покинув обеденный зал, он направился в библиотеку — сейчас там еще можно было найти тихий закуток и посидеть пару часов с какой-нибудь книгой.

Но еще на половине пути его нагнал запыхавшийся Антонин.

— Доброе утро, Том, — заговорил он как ни в чём не бывало.

— Привет, — кивнул Том с максимально отстранённым видом, хотя неожиданная забота Антонина была очень приятна.

— Какие планы?

— Хочу отвоевать себе стол в библиотеке, пока есть возможность, — хмыкнул Том. Будь перед ним кто-то другой, он бы определенно драматично добавил что-то про страдания в тишине, но отваживать Антонина совсем не хотелось.

— Слушай, — Антонин глубоко вздохнул, — я не очень умею оказывать сочувствие или поддержку, но всё-таки… — он положил руку Тому на плечо. — Я уверен, что твоего друга вылечат. Во Франции много высококвалифицированных целителей с огромным опытом.

— Спасибо, — ответил Том, слегка улыбнувшись. — Я планировал разобраться с основными классами превращений по трансфигурации, и если у тебя тоже есть с ними небольшие сложности…

— Антонин! Вот ты где, — с правой лестницы к ним навстречу шел директор Руменов. — Кажется, мы говорили с тобой о тренировке после завтрака.

— Простите, профессор Руменов, — сконфуженно ответил Антонин. — Я думал, что успею взять одну книгу в библиотеке…

— Которую можно было бы взять и после тренировки, — прищурился директор Руменов и перевёл взгляд на Тома. — А вы, мистер?..

— Том Реддл, профессор Руменов.

— А-а-а, мистер Реддл… — в глазах Руменова блеснул интерес, и он быстро пожал Тому руку. — Наслышан, наслышан. Я почти не сомневаюсь, что вас ждёт большое будущее. Антонин, может быть, ты пригласишь своего друга в нашу гостиную после ужина в пятницу?

— Эм… Разумеется, профессор, — бросив удивленный взгляд на Тома, произнёс Антонин.

— Благодарю за приглашение, — чуть поклонился Том.

— Великолепно, — улыбнулся Руменов и похлопал Антонина по плечу. — Пожалуй, мы можем перенести нашу тренировку на обеденное время. Отдых тоже необходим.

— Том, ты можешь объяснить, что это было? — ошарашенно спросил Антонин, когда директор Руменов скрылся за поворотом.

Том закашлялся, силясь скрыть торжествующую улыбку. Очевидно, что Гриндельвальд дал директору Руменову какую-то информацию о случившемся ночью. Но о чём именно мог рассказывать сам Том?..

— Это долгая история, давай я расскажу её тебе позже, когда мы будем уверены, что рядом нет лишних ушей?

— Надеюсь, это не был невербальный Конфундус, — обреченно кивнув, пробормотал Антонин.

* * *

— …И он мне говорит: «Я вас совершенно не так воспитывал, Жан Виардо!» — гнусавым голосом проговорил профессор Виардо под смешки за столом. — В общем, мой дядюшка Бенедикт…

Двери обеденного зала резко распахнулись, и профессор Виардо, запнувшись на полуслове, покрепче сжал свой кубок. Геллерт с торжествующей улыбкой двигался к преподавательскому столу, левитируя по направлению к студентам различные коробки.

— Месье Гриндельвальд, — Луиза встала ему навстречу, — мы не ждали вас…

— Я прибыл, как только узнал о печальных событиях… Драконья оспа в школе, — Геллерт бросил насмешливый взгляд на Альбуса. — Надеюсь, моя дорогая мадемуазель Дюбуа, за прошедшую неделю у вас и наших чемпионов не было никаких опасных признаков?

— Благодарю за заботу, мы все в добром здравии, — Луиза одарила его такой нежной улыбкой, что даже Альбус был готов поверить в её искреннее радушие.

— Тогда тем более удачно, что мне удалось доставить посылки, прошедшие проверку целителями. — Геллерт устроился в кресле, подготовленном для него домовиками. — Ведь, возможно, кто-то с нетерпением ждал парадную мантию для приближающегося Святочного бала.

Среди студентов раздались удивленные перешептывания.

— Директор Дюбуа, неужели вы еще не объявили эту прекрасную новость? — Геллерт слегка взмахнул палочкой. — Дорогие ученики Шармбатона, Хогвартса и Дурмстранга! В Рождество состоится традиционная часть Турнира Трех Волшебников — Святочный бал. Наши чемпионы и их партнеры для танцев будут торжественно открывать этот бал двадцать пятого декабря ровно в восемь вечера.

Тихий шепот, сопровождаемый аплодисментами, перерос в восторженный гул, и Альбус на мгновение испытал острое сожаление, что ему давно не шестнадцать и он не может беззаботно радоваться предстоящим развлечениям, а только лихорадочно размышляет, что здесь нужно Геллерту.

— Но, разумеется, я прибыл не только за этим, — будто прочтя его мысли, произнёс Геллерт, отставляя свой кубок. — Мы не успели обсудить все условия второго испытания Турнира. Я думаю, беседа в непринужденной обстановке за чашкой чая будет весьма кстати. И я почти уверен, что ваши покои, моя дорогая мадемуазель Дюбуа, подойдут нам как нельзя лучше, — и великодушно добавил. — После ужина, разумеется.