Шотландская партия

Эпилог

Лондон, 1983 год.

Взглянув на оставшуюся кипу бумаг, Том не сдержал обреченного стона. В юности он совсем не так представлял себе власть над людьми. Подписывать бумаги о распределении денежных средств, приказы о проведении международных конференций и еще сотни пергаментов, вчитываться в которые не было никакого желания, — за столько лет эта рутина начала превращаться в ночной кошмар.

Но когда ты Министр магии, даже при сотне самых толковых помощников у тебя просто нет иного выхода.

Приём начался час назад, и Том даже представлять не хотел всё, что он услышит, если не спустится вниз через десять минут. Но в этом заключена тяжелая ноша министра — выслушивать претензии не только от простых магов, но и от членов семьи.

— Господин министр не в настроении праздновать Рождество? — услышал он голос Минервы, стоило ему только подумать о претензиях от семьи.

— Бумаги сами себя не подпишут, — развел руками Том.

— Как я могла забыть, насколько тяжело ваше бремя, господин министр, — Минерва улыбнулась и обняла его со спины. — Просто все уже собрались, и даже девочки приехали вовремя.

— Неужели Блэк не опоздал? У него что, закончился запас историй о трудностях получения международных портключей?

— Наверное, — Минерва легко потрепала его по волосам и вздохнула. — Ладно, давай так: еще на какое-то время я смогу их отвлечь. Но потом отправлю сюда Антонина — и он тебя приведёт вниз уже силком.

— Иногда мне кажется, ты любишь его больше, чем меня.

— Конечно, — совершенно серьезным тоном сказала Минерва. — Я же выиграла Турнир трех волшебников, потому что он мне поддался.

— Не хочу расстраивать вас, профессор Макгонагалл, но всё-таки он сделал это ради меня, — рассмеялся Том, целуя ей руку.

Минерва в ответ улыбнулась и ушла, плотно затворив за собой дверь, а Том остался в компании своих мыслей и проекта о расширении прав оборотней, на продвижении которого Рея настаивала уже пару лет.

Определившись со своим путем к достижению власти, Том стал мечтать о сыне и наследнике, которого он в будущем сможет сделать своим преемником и достойным продолжателем рода Слизерина. Но у них с Минервой родились три дочери — «Твои Эринии», — любил шутить Реджи. Или как говорил сам Том: «Моя гордость, моя радость и моя головная боль».

Погодки Регина и Риона никогда не доставляли хлопот ни Тому, ни Минерве. Спокойные, воспитанные и очень умные — они вызывали восторг у всех, кто с ними встречался. Рея, казавшаяся Тому подарком к победе на выборах после скоропостижной смерти Вильгельмины Тафт, была совсем другой. Смешливая и шумная, неспособная усидеть на одном месте, оказавшаяся, как и её мать, на Гриффиндоре, Рея не слушалась никого. Кроме своего крёстного отца.

Когда стало известно, что и третий их ребенок будет девочкой, Минерва с такой нежной улыбкой упросила Тома самой выбрать для дочери крёстного, что он просто не смог отказать. Но совсем забыл, как, не посоветовавшись с ней, попросил своего учителя стать крёстным Реджины. А дорогая Минерва была очень злопамятна — и выбрала Альбуса Дамблдора.

Тогда Том пребывал далеко не в восторге от сложившейся ситуации, но уже через два месяца оценил политические перспективы этого решения. Ведь когда сорок лет назад, накануне третьего испытания Турнира Трех Волшебников, Геллерт Гриндельвальд бесследно исчез, слухи ходили разные, но самой популярной была версия, что Альбус Дамблдор героически убил Гриндельвальда, чтобы закончить эту ужасную войну. На все вопросы журналистов Дамблдор никогда не говорил ни да, ни нет, и вскоре это стало чуть ли не официальной причиной окончания войны. А то, что победитель великого тёмного мага стал крёстным его ребенка, убедило всех политических противников Тома, что смерть Вильгельмины Тафт от аллергии на сливочную помадку не имела к нему никакого отношения.

По правде говоря, так и было: если только, конечно, мистер Форестер, которого все считали дедом Тома, не постарался… Джерард Форестер… Это звучало неплохо, но не могло сравниваться с тем великим и настоящим именем, которое этот загадочный человек носил раньше.

Гриндельвальд так и не рассказал Тому, почему он отказался дальше вести войну и исчез почти для всего мира — ведь только Том с Минервой и Дамблдор знали, кто скрывается под именем Джерарда Форестера, главы Отдела Тайн и преподавателя подготовительных курсов для авроров в Хогвартсе.

Все восхищались аккуратной и точной политикой Тома, и никто не мог представить, что на первых порах два волшебника, которых еще веками будут противопоставлять друг другу, Гриндельвальд и Дамблдор, давали ему множество ценных советов.

Отношения этих двух людей даже спустя столько лет продолжали оставаться для Тома загадкой. Только одно он смог уяснить: что бы ни говорили о величии, иногда глупые привязанности могут стоить того, чтобы поступиться властью.

К счастью, Тому такой выбор делать не пришлось. Все его ближайшие соратники были по-прежнему рядом, а Антонин и Реджинальд, хотя за столько лет так и не смогли поладить, занимали руководящие позиции в Министерстве.

Его жизнь стала лучше, чем юношеские мечты, но только одно печалило Тома — отсутствие преемника. Конечно, у него в запасе было еще немало лет, но место министра уже точно не займет родной сын. А ведь сыновья были у всех его школьных товарищей, даже у Альфарда, всё-таки взявшего Луизу Дюбуа измором. По крайней мере Тому нравилось так шутить.

Он уже практически смирился с невозможностью найти достойного преемника, но пару лет назад появилась глупая надежда. Он навещал Минерву в Хогвартсе и столкнулся с их новой чудаковатой преподавательницей прорицаний по фамилии Трелони.

«Вы тоскуете, господин министр, — сказала она тогда, — и ищете себе достойного преемника. И такой родится на исходе седьмого месяца, когда засияет полная луна. В ином мире он стал бы вашим главным врагом, но здесь будет преданным учеником. И вы отметите его как равного себе…»

Это совершенно нелепое пророчество так и не забылось. Возможно, где-то и правда бродит его преемник?..

Дверь неожиданно открылась, и что-то прокралось в комнату, чтобы тут же спрятаться за ближайшее кресло.

— Так-так, — заговорил Том, поднимаясь из-за стола. — И кто у нас здесь?

Мальчик лет трёх высунулся из-за кресла и улыбнулся:

— Гар-р-рри, — старательно выговаривая букву «р», ответил он.

— И что же вы здесь делаете, молодой человек?

— П-р-рячусь. От Сир-р-и.

— И зачем от него прятаться?

— Весело! — совершенно не смущаясь, ответил мальчик. — А как вас зовут?

— Том.

— Р-рад познакомиться, Том! — Гарри подошел к нему и протянул руку. Том против воли улыбнулся: жизнерадостность этого мальчика была заразительна.

— Что ж, — Том присел на корточки, пожимая его маленькую ладошку. — Я тоже, Гарри.

Ярко-белый всполох засиял над их руками и практически мгновенно растаял в воздухе. Гарри радостно заулыбался, будто ему показали фокус. Вот только Том не имел ни малейшего отношения к витавшей в воздухе магии.

— А когда у тебя день рождения, Гарри?

— Тридцать первого июля, — гордо отрапортовал он. — А у вас?

— Тоже тридцать первого, но в декабре, — задумчиво ответил Том, вспоминая слова про исход седьмого месяца.

— Ой, это ведь совсем скоро!

— Гарри! Так вот где ты! — в кабинет стремительно влетела Рея в компании сына Вальбурги, Сириуса. — Ну и зачем ты убежал?

— Прости, — виновато ответил Гарри, пока Рея передавала его на руки Сириусу. — Я так больше не буду.

— Так я и поверила, — хмыкнула Рея и обняла Тома. — Папочка, прости, за этим маленьким ураганом нужен глаз да глаз. С Рождеством!

— С Рождеством, моя милая, — Том потрепал дочь по волосам. — А Гарри — это?..

— Сын Джеймса и Лили Поттеров, — взволнованно объяснила Рея. — Наш с Сириусом крестник… — и смущенно добавила: — Точнее, мой и Сириуса.

— Что ж, буду знать.

— Может, ты спустишься вниз с нами? — просияла Рея. — Тебя все ждут.

— Да, — Том быстро взглянул на часы. — Уже точно пора.

Пока они спускались по витой лестнице, Том слышал, как Гарри громким шепотом спрашивал у Сириуса Блэка: «Можно что-то подарить Тому, у него скоро день рождения».

Вспоминая всполох магии и слова прорицательницы Трелони, Том подумал, что очень хорошо, что в этом мире маленький мальчик по имени Гарри Поттер не станет его главным врагом.