Золотой лев

Грей кипел от злости, наблюдая, как Осман сплетничает с одним из охранников у ворот. Толпа людей, шум их умоляющих голосов и запах их немытых тел объединились в невыносимую атаку на его чувства. Грей уже давно жил в тропиках и подпал под влияние арабской одежды так же, как и религии, поскольку длинные ниспадающие одежды были намного удобнее, чем тяжелые камзолы из толстой шерсти, которые большинство англичан предпочитали носить, как будто совершенно безразличные к географическим и климатическим условиям. Тем не менее он вспотел, как свинья на вертеле, и температура у него поднялась еще выше, когда он увидел знакомого торговца кожей, Ахмеда по имени, давшего знак войти во дворец. Ахмед нес большую коробку, похожую на те, что дамы использовали для передачи своих головных уборов. Грей не обратил на это никакого внимания.

Через несколько минут в воротах появился еще один дворцовый чиновник и перекинулся парой слов с одним из охранников. Тут же в толпу бросились трое мужчин, отбивая мужчин и женщин с дороги длинными деревянными палками, когда они пробивались сквозь толпу. Вздрогнув, Грей понял, что они направляются прямо к нему. Он запаниковал и попытался убежать, но плотное давление тел было настолько сильным, что он не мог пробиться сквозь толпу, и внезапно он не только вспотел, как свинья, но и завизжал, как свинья, когда его схватили за руки и наполовину потащили, наполовину пронесли к воротам, а затем через них, прежде чем бесцеремонно уложить на богато украшенный кафельный пол.

Грей поднялся на ноги и увидел, что рядом с ним стоит тот самый чиновник, который вызвал Ахмеда. - Если вы подойдете сюда, эфенди, то Его Превосходительство в своей великой мудрости и милосердии желает поговорить с вами.’

Следуя за чиновником по прохладной тенистой галерее, сквозь которую виднелись сверкающие на полуденном солнце воды фонтана, Грей понял, что трое стражников, посланных за ним, следуют за ним по пятам. Они больше не несли своих посохов, но у каждого был коварно изогнутый ятаган, заткнутый за алый пояс.

Консулу Грею пришло в голову, что приглашение на аудиенцию к магарадже может оказаться не совсем тем благословением, на которое он надеялся.

Может быть, у Канюка и не было многих органов чувств в полном рабочем состоянии, но он все еще был вполне способен учуять крысу, когда та проходила прямо у него под носом. Этот языческий ублюдок Джахан что-то задумал, он был в этом уверен, но что именно? И как, во имя всего святого, ничтожный маленький человечек, работающий в кожаной одежде, вписался в планы магараджи?

Прежде чем он успел ответить на этот вопрос, в дверь постучали. - Войдите! - крикнул Джахан.’ и кто же вошел в комнату, похожий на огромный заливной пудинг, дрожащий от страха, как не сам консул Его Величества на Занзибаре? Канюк подождал, пока его коллега-британец поклонился магарадже и проскрипел: "Доброе утро, мистер Грей. Я не ожидал, что снова буду хлопать на тебя глазом.’

Канюк уже привык к сменявшим друг друга выражениям шока, отвращения и едва сдерживаемой тошноты (или даже выраженной тошноты в некоторых крайних случаях), которые вызывало его появление. Но смущение Грея было еще более абсолютным, чем у большинства людей. Его рот безмолвно открывался и закрывался, пока он тщетно искал хоть что-то подходящее, чтобы сказать, прежде чем он, наконец, задохнулся, - Но ... но ... ты же должен быть мертв.’

Канюк растянул остатки своих губ в нечто похожее на улыбку. - Очевидно, что нет. Очевидно, у Всевышнего все еще есть планы относительно меня в этом мире, а не в следующем.’

- Воистину, Аллах - всезнающий и милосердный, - сказал Грей, бросив взгляд на Джахана, чтобы убедиться, оценили ли его благочестие.

Это был махараджи, который говорил следующее. - ‘Теперь, когда вы, джентльмены, снова познакомились, позвольте мне объяснить вам цель этой аудиенции. Я начну с того, что считаю вас двоих лично ответственными за невыносимую гибель людей, а также за ущерб и потерю имущества, причиненные нашему народному судоходству этим грязным неверным Генри Кортни. Это мое горячее желание и желание самого моего брата Великого Могола - отомстить в полной мере Кортни и его людям. Однако мы оказались в затруднительном положении.

‘Мой брат в настоящее время заключает соглашение с Ост-Индской компанией, касающееся торговли между нашими землями в Индии и Королевством Англия. Он считает, что такое соглашение принесет огромные выгоды, и, естественно, не хочет подвергать опасности перспективу больших богатств, проводя публичную кампанию против одного из подданных Его Величества короля Англии, особенно того, кто происходит из знатной семьи.’

‘Кортни, ваше превосходительство? - подумал Канюк про себя. - ‘Это будет шоком для всех лордов и леди, которые даже не слышали о них!’

‘В результате мы должны искать возмездия с осторожностью и тонкостью, используя доверенных лиц, которые могут выступать в качестве подставных лиц для нашей мести. И кто может быть более подходящим для этой роли, чем два таких человека, как вы? У вас обоих есть очень веские причины ненавидеть капитана Кортни. Вы кое-что знаете об этом человеке и о том, как он мыслит, и я уверен, что вы должны стремиться искупить свои недавние неудачи, за которые многие правители, менее милосердные, чем я, вполне могли бы казнить вас обоих.’

‘Ваше Королевское Высочество желает, чтобы мы сами убили капитана Кортни? - Спросил Грей тоном едва скрываемой тревоги.

‘Ну, может быть, не своими же клинками, - успокоил его Джахан. - Боюсь, что вы ему не ровня, консул, а что касается здешнего графа, то он не смог бы одолеть Кортни двумя руками, так что я вряд ли дам ему много шансов одной. Но я уверен, что вы сумеете придумать способ, как его уничтожить. Вы можете найти его и заманить в ловушку, даже если другие придут, чтобы убить. И тогда вы можете взять на себя ответственность за его казнь, ибо кто не согласится, что у вас были причины лишить его жизни после обмана, которыму он подверг вас, консул Грей, или отвратительного джинна, в которого он превратил вас, мой бедный Граф Камбре.’

‘А если мы не согласимся преследовать его вместо вас?- спросил Канюк.

Джахан рассмеялся. - Ну же, конечно же, вы согласитесь! Во-первых, я предлагаю вам все ресурсы людей и снаряжения, которые вам нужны для мести, которую вы жаждете больше всего на свете. А во-вторых, и вы, и консул Грей умрете здесь, в этом здании, в этот день, если вы не согласитесь на мои условия. Я человек милосердный. Но я не потерплю, чтобы меня обидели во второй раз, и чтобы это оскорбление осталось безнаказанным.’

Грей бросился на пол и склонился в подобострастном поклоне. - Ваше высочество слишком добры, слишком милосердны для такого негодяя, как я. Я чрезвычайно польщен и благодарен Вам за возможность служить вам таким образом.’

- Да, да, консул, благодарю вас, но, пожалуйста, встаньте на свои собственные ноги, как подобает мужчине, - ответил Джахан. Затем он посмотрел на Канюка. - ‘А как ты?’

‘Да, я так и сделаю. Я даже скажу вам, куда направляется этот коварный ублюдок, потому что есть только одно место, куда он захочет пойти.’

‘Всему свое время, - сказал Джахан. - Однако прежде всего, Камбре, наблюдая за вами в последние недели, я подумал, что ваша кожа сейчас, должно быть, особенно чувствительна. Я думаю, что вы не сможете пережить воздействие ни нашего палящего солнца, ни ветра и брызг, которые обрушатся на вас, если вы когда-нибудь ступите на борт корабля. Поэтому я заказал такую форму головного убора, которая защитит вас.’

Он хлопнул в ладоши, и тотчас же Ахмед, торговец кожей, открыл свою шкатулку и вытащил то, что показалось Канюку похожим на какую-то кожаную шапку или капюшон. На нем тоже был какой-то рисунок, но то, как Ахмед держал его, не позволяло ему точно определить, что это такое.

Теперь Ахмед приблизился к Канюку, опустив глаза в пол, как будто он был слишком напуган, чтобы даже взглянуть на лицо чудовища перед собой. Когда торговец кожей добрался до Канюка, возникла новая проблема - он был на добрую голову ниже шотландца. Ахмед умоляюще посмотрел на Джахана, который кивнул и сказал: "Будь так добр, Камбре, склони голову.’

‘Я не стану кланяться ни одному мужчине!- проскрипел Канюк.

- Тогда ты ее потеряешь. - Джахан сделал паузу, а затем продолжил примирительным тоном: - Пожалуйста, не принуждай меня. Склони свою голову и позволь этому мастеру сделать свою работу, и я вознагражу тебя всем, что тебе нужно, чтобы получить месть, которую ты так отчаянно жаждешь. Брось мне вызов, и ты умрешь. Итак, что же?’

Канюк склонил голову. Мгновение спустя он поморщился, а затем невольно вскрикнул от боли, когда кожаный капюшон натянули на его ободранную кожу и поставили на место. Канюк вдруг обнаружил, что смотрит на мир через единственное отверстие для глаз, вырезанное в коже, которая была плотно обтянута и почти полностью соответствовала форме его лица. Он мог дышать еще через два отверстия под ноздрями, но насколько он мог судить, вся его голова была закрыта, за исключением рта. Мгновение спустя даже эта свобода была урезана, потому что Ахмед поднял еще один лоскут кожи. Часть его была сформирована в форме чашки, которая плотно прилегала к подбородку Канюка. Между клапаном и остальной частью маски была щель, достаточно широкая, чтобы он мог немного пошевелить губами. Канюк почувствовал, как кто-то потянул его за щеку, когда створка затянулась, а затем он услышал щелчок, очень похожий на щелчок висячего замка. Да, теперь он чувствовал ее тяжесть.

Канюк почувствовал внезапную волну тревоги, граничащую с паникой. Он резко вскинул голову и здоровой рукой набросился на Ахмеда, сбив его с ног. Прежде чем он успел сделать еще одно движение, солдаты бросились к нему, и один из них схватил его за правую руку и заломил ее за спину, так что Канюку ничего не оставалось, как наклониться всем телом и опустить голову.

Он снова почувствовал ловкие пальцы торговца, когда широкий кожаный ошейник был надет на его шею и, как и маска, заперт на висячий замок. Канюк услышал, как Джахан сказал: "Мистер Грей, будьте так добры, отнесите зеркало, которое лежит на столе справа от вас, вашему соотечественнику. Я уверен, что граф хотел бы посмотреть, как он выглядит сейчас.’

‘М-м…неужели я должен ?..- Пробормотал Грей.

‘Пожалуйста, - сказал Джахан с хладнокровным спокойствием, - не заставляйте меня напоминать вам об альтернативе, если вы откажетесь.’

Канюк услышал приближающиеся шаркающие шаги Грея, а затем солдат отпустил его руку, и он смог выпрямиться. Когда он поднял голову, глаза Канюка оказались на одном уровне с зеркалом, всего в двух шагах от него. Он видел то, что увидит весь мир, и теперь настала его очередь вскрикнуть от отвращения к тому, что предстало перед ним.

Его голова была полностью обтянута кожей цвета просмоленной корабельной доски. Грубые стежки кожаной нити скрепляли различные части маски вместе и образовывали резко изогнутые брови, которые создавали впечатление глаз, посаженных в яростном, пронзительном взгляде. Чтобы сделать эффект еще более шокирующим, пустой глаз был выкрашен белой и черной краской, чтобы казаться открытым и всевидящим, в то время как отверстие, через которое Канюк теперь получал свой жалкий ограниченный взгляд на мир, казалось темной, слепой пустотой. Нос был хищным клювом, длиной в ладонь, который торчал из его лица в жестоком визуальном каламбуре на его Канючье прозвище. Дальнейшие стежки превратили рот маски в вечную маниакальную ухмылку, еще более жуткую из-за неровных белых зубов, с черными как смоль промежутками между ними, которые были нарисованы вокруг отверстия, через которое он должен был говорить, есть и пить.