Перекресток дорог.Книга 1

Одновременно с Анпиловым прибежал на конспиративную квартиру Вячеслав Шило. Он сообщил, что его петербургский дружок, сын крупного вельможи, рассказал ему по секрету о подслушанном разговоре адмирала Чухнина с отцом. — Адмирал сказал, а мой отец одобрил, что будет приказано кораблям разнести артиллерийским огнем мятежную крепость, иначе она может послужить примером для начала всеобщего восстания. Как там думает и хочет отец, — добавил мой дружок, а я не хочу лишней крови. И прошу, если что от тебя зависит, принять меры. С тех пор, как мы менялись с тобою одеждою и ты познакомил меня с красивой девушкой, а я помог тебе подслушать разговор провокаторов в ресторане, я стал другим человеком: мне нравится революция. И я верю, что ты, когда революционеры победят, расскажешь им обо мне, как о друге революции…

— За сообщение большое тебе, Вячеслав, спасибо! — Анисья пожала ему руку и, задержав пальцы в своей руке, тихо добавила: — Но держись поосторожнее с этим вельможным сынком, а то ведь он из друга может внезапно стать недругом…

— А я его тогда приговорю к смерти! — не в шутку, ледяным голосом сказал Шило…

— И с этим не спеши, — возразила Анисья. — Будешь делать, как прикажет партия…

Медлить было нельзя ни минуты. И "Централка" послала своих людей на корабли, чтобы разъяснили матросам о происшествии в крепости, о приказе Чухнина и о необходимости сорвать исполнения этого варварского приказа.

Уже через полтора часа, когда Чухнин потребовал открыть огонь корабельных орудий по крепости, матросы броненосца "Екатерина II", броненосца "Три святителя" и других кораблей громко заявили: "Стрелять в солдат не будем!"

Взбешенный адмирал Чухнин начал чистку, чтобы изгнать с кораблей всех крамольников. Среди других, списанных с броненосца "Екатерина II", был член "Централки" Александр Петров. Его направили на почти безоружный корабль "Прут". С броненосца "Потемкин" списали с полсотни подозрительных, но все же основное социал-демократическое ядро там сохранилось. Остался и член "Централки", артиллерийский унтер-офицер Григорий Вакуленчук, а также его боевой товарищ минно-машинный унтер-офицер Афанасий Матюшенко.

На броненосце продолжали работать более шестидесяти мастеровых адмиралтейства, выполняя отделочные работы. И большая часть этих мастеровых были большевиками, о чем Чухнин не знал. Они вели среди матросов революционную пропаганду, распространяли нелегальную литературу, листовки и прокламации "Централки". В глубоких трюмах броненосца при слабом свете фонарей шли читки социал-демократических призывов к революционной борьбе.

Среди отделочников были рабочие из многих городов Центральной России и Причерноморья — из Москвы и Петербурга, из Курска и Харькова, из Севастополя и Николаева, Одессы и Батума.

Заметив это, шпионы Чухнина донесли ему свои предположения, что готовится восстание на флоте. И тогда адмирал со своими советниками решил, чтобы предотвратить восстание, вывести Черноморскую эскадру из Севастопольских бухт и рейдов в море.

Уже 10 июня об этом стало известно "Централке" от своих разведчиков, в том числе и от Вячеслава Шило, продолжавшего осторожно, как советовала Анисья Максимович, поддерживать с сыном петербургского вельможи, весьма осведомленным о беседах адмирала Чухнина с отцом. На этот раз сообщения этого друга Вячеслава Шило о планах Чухнина подтвердились и другими разведчиками социал-демократов, среди которых была и Ядвига Дубицкая, девушка из Хотинского уезда Бессарабской губернии. Она была в свое время рекомендована Анисье Максимович матросом Иваном Криворуковым на конспиративную работу и действовала под кличкой "Надя".

На другой день проведено экстренное собрание членов "Централки" и боевиков военной организации РСДРП, представителей корабельных социал-демократических групп за Малаховым курганом. Был принят уточненный план восстания и время его осуществления в Тендровском заливе, где Чухнин наметил провести практические стрельбы эскадры.

12 июня 1905 года, за семь дней раньше остальной эскадры, броненосец "Князь Потемкин-Таврический" покинул Северную бухту в сопровождении миноносца "267" и направился к Тендровской косе, к месту своей якорной стоянки.

Броненосец проводил ночные артиллерийские стрельбы, а миноносец "267" отправился в Одессу за продовольствием.

Находившиеся на миноносце связные военной организации РСДРП познакомились с обстановкой в Одессе, встречались в Одесском порту со сторожем Усатовской больницы, ведавшим конспиративной квартирой и выполнявшим роль связного Одесского комитета РСДРП с Севастополем и Батумом. По возвращении к Тендровской косе, связные немедленно сообщили Григорию Вакуленчуку: политическая стачка в Одессе перерастает в вооруженную борьбу, а также рабочее движение в Батуме принимает форму вооруженной борьбы с самодержавием.

В одном из трюмов броненосца состоялось нелегальное собрание революционно настроенных матросов. Вакуленчук рассказал о событиях в Одессе и Батуме.

— Я предлагаю немедленно поднять восстание, захватить броненосец и вести его на помощь одесситам, — выступил Афанасий Матюшенко. Его поддержали многие участники собрания.

— Товарищи, нельзя начинать восстание немедленно, — возразил Григорий Вакуленчук. — Ведь если не дождемся, как предусмотрено планом, подхода всей эскадры к Тендре, восстание примет разрозненный характер и не будет иметь той силы, которая нужна для смертельного удара по царизму…

Разошлись участники совещания, не приняв решения, начинать восстание или подождать. И Вакуленчук надеялся, что восстание задержится, пока подойдет к Тендре вся Черноморская эскадра. Могло, конечно, так и получиться. Но эмоциональный накал матросов, измученных бесконечными издевательствами начальства, внезапно прорвал плотину сдерживающих соображений, высказанных Вакуленчуком.

И произошло это 14 июня 1905 года, когда само утро солнечное и спокойное море, казалось бы, не предвещали грозы. Но гроза грянула.

С миноносца "267", подошедшего к борту броненосца, лебедками подняли на палубу мешки с крупой и сахаром, ящики с макаронами и говяжьи туши в брезентовой упаковке.

Сперва матросы обрадовались, что поступило мясо, придется обедать мясной суп, а не гороховый, которым кормили уже много дней.

Но радость сменилась злостью: в нос ударил вонючий запах гнилого мяса. Когда же ревизор, офицер Вишняков, приказал развернуть брезент, все увидели на красном гнилом мясе копошащихся белых червей.

— Нести мясо на камбуз! — приказал старший военный врач Смирнов. — Оно съедобное…

— Да нет, оно гнилое и червивое, — неожиданно возразил матрос хозяйственной команды Наливайко. В это время подошел старший офицер Гиляровский. Он размахнулся и ударом кулака в ухо повалил Наливайко на корму, а сам закричал:

— Боцман! Наливайко немедленно поставить под винтовку, а мясо варить для этих скотов безмозглых!

Матросы стакнулись отказаться от обеда. И когда прозвучал сигнал на обед, устремились не к камбузу, а на бак, на верхнюю палубу. Посматривали на мостик, ожидая командира Броненосца Голикова, чтобы объяснить ему, почему матросы не хотят идти на обед.

Наконец, появился Голиков. Он ругался, бегал перед строем и угрожал расстрелом и тюрьмой, если матросы не пойдут обедать, не выдадут зачинщика бунта.

А так как матросы сурово молчали, Голиков приказал Гиляровскому вызвать вооруженный караул и брезент.

Угрожая револьверами, офицеры оттеснили человек тридцать матросов к левому борту, чтобы накрыть брезентом и расстрелять.

Больше уже не мог выдержать Григорий Вакуленчук.

— Братцы, довольно терпеть! — крикнул он. — Они хотят расстрелять наших товарищей!

— Бей извергов! — послышался голос Матюшенко. — К оружию! Часть матросов бросилась к оружию, часть начала освобождать товарищей, окруженных вооруженным караулом.

Гиляровский выхватил винтовку у одного из караульных матросов, выстрелил в Вакуленчука, смертельно ранил его. Но тотчас же матрос Наливайко выстрелом убил самого Гиляровского.

Восстание возглавил Афанасий Матюшенко. И броненосец оказался в руках восставших. Решили расстрелять кровавых мучителей, оказавших сопротивление восставшим: командира корабля Голикова, начальника штаба эскадры Вирена, капитан-лейтенанта Неупокоева, остальных офицеров высадить на одесский берег.

И в четыре часа дня на фок-мачте броненосца взвился красный флаг.

Матросы миноносца "267" арестовали своих офицеров и присоединились к потемкинцам.

Лунной ночью 15 июня броненосец "Князь Потемкин-Таврический" прибыл на одесский рейд и встал на якорь. Задача крейсера, как решила судовая комиссия под председательством Афанасия Матюшенко, оказать помощь бастующим одесским рабочим и с почестями похоронить в Одессе Григория Вакуленчука.

Распространив в городе ряд обращений, в том числе "Ко всему цивилизованному миру", "Ко всем европейским державам", "К населению Одессы" и похоронив Вакуленчука на одесском кладбище при участии многих тысяч одесситов, броненосец "Потемкин" был у берегов Одессы три дня. Власти так и не дали ему топлива, продовольствия. А тем временем вице-адмирал Кригер, заменявший адмирала Чухнина, вызванного к царю, повел против мятежного броненосца отряд из 12 кораблей.

В этих условиях был отменен план посылки "Потемкина" в район Батума, где рабочие продолжали борьбу. Дали знать о себе и отрицательные факты, что восстание на "Потемкине" началось, когда еще не подошла к нему вся эскадра: подавлено восстание на учебном корабле "Прут", поднятое под руководством сосланных туда матросов-большевиков Петрова и Титова, а мятежный броненосец "Георгий Победоносец" был посажен на мель в Одесском порту изменниками кондукторами, которыми руководил боцман Кузьменко. И хотя вице-адмирал Кригер не посмел атаковать восставший броненосец, оставаться ему в открытом море не было смысла: не спустив революционного флага, потемкинцы отплыли в Румынию. В порту Констанце корабль был передан румынским властям; потемкинцы стали революционными эмигрантами.

В июне бастовали рабочие в Мариуполе и Луганске, в Ставрополе и Батуме, Горловке и Кадиевке, Армавире и Харькове. В.И. Ленин писал обо всем этом так: "Весь юг России волнуется так, как никогда".

Царское правительство жестоко расправилось с восставшими. Было арестовано более тысячи пятисот матросов. Из них десять расстреляны, пятьдесят сосланы на каторгу, сотня приговорена к тюремному заключению.

Добрались царские палачи и до Александра Гордеевича Макеева. Находясь в ссылке в казачьей станице Баталпашинской под надзором полиции, он с помощью своих социал-демократических друзей — Вадима Болычевцева и Пьяных Ивана из Курской губернии — наладил постоянные связи с социал-демократическими организациями Екатеринодара и Армавира, Ставрополя и Кишинева, Батума и Одессы, Севастополя и Николаева, Киева и Харькова.

Получив зашифрованное письмо из Севастополя за подписью "Нины Николаевны" за полторы недели до восстания на броненосце "Потемкин", Макеев сумел выбраться в Ставрополь и там связался с товарищами, вместе с которыми еще первого мая 1905 года участвовал нелегально в политической маевке в Архиерейском лесу. И вместе с другими тогда он обучался искусству стрельбы из револьвера, объявив себя членом боевой ставропольской рабочей дружины.