Герилья в Азии. Красные партизаны в Индии, Непале, Индокитае, Японии и на Филиппинах, подпольщики в Турции и Иране

Арест произошел в результате того, что был арестован один из ведущих членов организации, Ким Пусоп, опознанный полицией по почерку на рукописной листовке. В одной квартире с Кимом проживал его знакомый, близкий друг другого бойца Фронта, учителя Ли Суиля (упомянутого в начале статьи), который сам, однако, в Фронте не состоял. Знакомый, не выдержав пыток, вывел полицейских ищеек на Ли Суиля, на квартире которого в сеульском квартале Чамсиль проживали также Ли Джэмун и Ким Намджу. Там же хранился и список членов организации. Обыскав квартиру и захватив этот список, полиция смогла арестовать бóльшую часть бойцов Фронта – хотя, скажем, Хон Сехва (упомянутому в начале этой статьи) удалось скрыться во Франции, под видом трудоустройства в работавшей там южнокорейской торговой организации, за месяц до разгрома Фронта. Всего было арестовано 84 бойца Фронта – столь крупных подпольных групп в Южной Корее не обнаруживалось со времен Корейской войны!

Арестованные подверглись жестоким пыткам, но расправу над ними смягчило то обстоятельство, что 26 октября 1979 г. начальником Центрального разведывательного управления Южной Кореи – которое, собственно, и занималось расследованием дела Фронта – был застрелен сам диктатор Пак Чон Хи, планы которого по разработке атомного оружия начали вызывать серьезную тревогу у американских «кураторов» южнокорейского режима. Начальника разведки вскоре арестовала и приговорила к смерти группировка «новых военных», глава которой Чон Духван взял к концу 1980 г. фактическую власть в Южной Корее. Новому диктатору нежелательно было портить свою международную репутацию – и совсем уж дикая расправа над подпольщиками, в духе повешения в 1975 г. восьмерых активистов Народно-революционной партии, была ему не с руки. В результате к смерти приговорили «всего лишь» Ли Джэмуна и Син Хянсика. Первый скончался от последствий пыток еще до исполнения приговора, 22 ноября 1981 г. Второго повесили 8 октября 1982 г., причем держался он, по свидетельствам палачей, с исключительным мужеством. Профессору Ан Чэгу, поэту Ким Намджу и другим первоначально собирались дать высшую меру наказания, но под давлением международной общественности приговоры были сначала смягчены до пожизненного заключения (Ан Чэгу) и пятнадцатилетнего срока (Ким Намджу), а в конце 1980-х оба знаменитых бойца Фронта, как и большинство их менее знаменитых товарищей, были выпущены из тюрем досрочно – в большинстве своем с подорванным навсегда здоровьем.

После этого серьёзных попыток подготовиться к вооруженному восстанию в Южной Корее не предпринималось, хотя – теоретически – идея неизбежности вооруженной борьбы революционных масс оставалось идеологической нормой для южнокорейского революционного подполья до самого начала 1990-х. В итоге, в отличие от Латинской Америки того же периода (скажем, Бразилии или Аргентины 1960-1980-х гг.) или от ФРГ (РАФ) и Франции («Аксьон директ»), городская партизанская борьба в Южной Корее времен военных диктатур так и не развернулось, хотя «эксы» Фронта и были скромной попыткой придать событиям именно такой ход. Видимо, дело тут в том, что коммунистическое подполье было практически уничтожено в Южной Корее во время Корейской войны – те, кого не поймали и не уничтожили южнокорейские власти, ушли на Север (и зачастую становились там жертвами необоснованных репрессий). Традиция, идущая еще с колониальных времен, прервалась, и у нового поколения подпольщиков, сформировавшегося к середине 1970-х гг., не было, скажем, даже необходимых понятий о конспирации (например, Ли Джэмун даже не попытался зашифровать хранившиеся у него списки всех активистов Фронта!). Кроме того, в условиях противостояния с Севером в Южной Корее установился практически казарменный режим – до 1982 г. (!) во всех городах действовал ночной комендантский час (с 12:00 до 4:00), с 1962 г. всё население страны обязали всегда иметь при себе удостоверения личности, которые постоянно проверялись полицией и военными жандармами и т. д. Все это, в сочетании с крайне интенсивной антикоммунистической индоктринацией через систему образования и печать, пресекало в корне возможности для развертывания вооруженной борьбы – начав таковую, повстанцы вряд ли могли рассчитывать на поддержку большинства населения, для которого они были бы просто «северокорейскими шпионами».

Но, хотя попытка создания подпольной революционной организации, готовой к вооруженной борьбе, и потерпела неудачу, одна из главных идей Фронта – о привнесении социалистических идей в рабочее движение – была в какой-то степени частично осуществлена студенческими радикалами 1980-х гг., занявшимися созданием «демократических профсоюзов», то есть политизированного и оппозиционного Системе рабочего движения. И если хотя бы какой-то элемент радикализма и существует сегодня в рабочем движении Южной Кореи – это заслуга Фронта. Другое направление деятельности Фронта – борьба за объединение страны – было подхвачено левонационалистическим объединительным движением 1980-х и 1990-х гг., давление со стороны которого – в сочетании с собственными геополитическими и экономическими расчетами – в итоге вынудило либеральную администрацию президента Ким Тэджуна (1998–2002) пойти на очень значительное улучшение отношений с Севером. Так что жизни Ли Джэмуна, Син Хянсика и других вождей и бойцов Фронта, замученных или казненных правительственными карателями, были в итоге отданы не напрасно. Без кровавой борьбы и человеческих жертв история, увы, так и не научилась еще двигаться вперед…