Русская идея. От Николая I до Путина. Книга вторая (1917–1990)

Доктрина историческая

Приходится все же начать с цитаты. «И очевидный, — пишет Шиманов, — крах коммунистической утопии, который нельзя бесконечно замалчивать и из которого надо с достоинством выходить, и ничтожество западных путей, неспособных привлечь к себе никаких симпатий, и военная опасность со стороны Китая, и внутренние процессы буржуизации и духовно-нравственной деградации, которым надо не на словах, а на деле противостоять, все это должно толкать советскую власть сначала к частичным переменам, а затем и к решительным — перед лицом скорой государственной катастрофы».

Значит ли все это, что колоссальные жертвы, принесенные русским народом на пути к всемирной цели, заменившей ему Бога, напрасны? Что цели больше нет? Что Бог, так сказать, умер? Этот страшный вывод, который инстинктивно отбрасывался его читателями, вывод, о котором они боялись думать, как о собственной смерти, отбросил в своей исторической доктрине и Шиманов. Все не так, как объясняют вам либералы, говорил он, все наоборот.

Просто христианство как универсальный инструмент спасения мира, «не удалось». Выйдя из катакомб, оно соблазнилось блеском материальной культуры и променяло свою всемирную миссию на чечевичную похлебку мирской власти. Миссия осталась без носителя. Но. был один народ на земле, который Провидение уберегло от соблазнов «испорченного» европейского христианства. Уберегло страшным, но благодатным способом — наслав на него монголов, отрезавших его от «мощных ренессансных объятий Европы». Так, единственная на свете, чудом сохранила Россия «истинную веру» среди всемирного торжества буржуазной «порчи».

И так открылся Шиманову «modus operandi» Провидения. Когда оно хочет охранить свой избранный народ от мирских соблазнов, оно насылает на него чуму, национальное бедствие. Да, и монгольское иго, и петровская реформа, и Октябьская революция, и советская власть, и ГУЛАГ были великими бедствиями народными. Но бессмысленность их жестокости лишь кажущаяся. На самом деле они полны смысла, ибо стоит за ними божественный Промысел. Они — цена за великое будущее народа русского.

Выше голову, русские! Вы на верном пути к истинной цели. Крушение коммунистической утопии расчистило перспективу. Присмотритесь, и вы увидите: ее крах возвещает зарю обновленного христианства. Соедините русскую веру с имманентно религиозной сущностью коммунизма (здесь Шиманов заимствует старую бердяевскую идею о коммунизме как инобытии христианского мессианства, идею, которую все его предшественники избегали как огня) — и вместо фальшивого идола вы увидите перед собой Бога. Он вел вас тернистыми тропами. Но он привел вас к порогу Земли Обетованной. Остался один шаг.

«Я скажу, что после опыта тысячи лет, загнавших человечество в невыносимый тупик, разве не ясно, что выходом из тупика может быть лишь подлинное христианство?» Для русских только? Или для человечества? «Для всех!» — отвечает Шиманов (Правильно ли я понимаю, что и эту мысль он заимстствовал, на этот раз у классиков евразийства, рассматривавших другие народы как язычников и, стало быть, потенциальных православных? Но Шиманов не слышит нашего вопроса и продолжает). «Откуда же и ждать человечеству благовеста, если не от единственного народа, сберегшего истинную веру? Не от народа, который Господь сохранил на этой земле, хлеща бичами советской власти и ГУЛАГа?

(Даже оставив в стороне миф о «единственной истинной вере», опасно, я думаю, недооценивать актуальные политические потенции шимановского истолкования русской истории, в котором даже ГУЛАГ получает свое оправдание, как бы кощунственно это ни звучало. Не в том ли была причина многолетней изоляции либерального диссидентства, со страшной убедительностью разоблачавшего бессмысленность человеческих жертвоприношений на алтарь сталинизма, что «патриотические» массы не хотели слышать этих разоблачений?

Словно наталкивались они на невидимую стену, воздвигнутую в глубинах «патриотического» (оно же державное) сознания для самосохранения империи. И, наоборот, мгновенно расцветает это сознание при всяком успехе державы. Не в этом ли получили мы неожиданную возможность убедиться уже в наши дни, когда «крымнаш» молниеносно охватил практически всю страну? Так или иначе, именно это интуитивное стремление державного сознания обелить черное, вернуть смысл бессмыслице, обратить позор нации в залог ее величия и угадал, похоже, Шиманов. Угадал причем в момент, когда еще не поздно было, возможно, предотвратить гибель империи, пусть даже таким почти невероятным идеологическим переворотом, как путинский «Русский мир». Ведь, как бы парадоксально это ни выглядело, Шиманов использовал ГУЛАГ, как Гитлер — Версаль).