Жизнь по ту сторону

ДОБРЫЙ ПУТЬ

Добрый путь над землею стелется,

Облака в вышине плывут.

Гор вершины вдали виднеются

И вперед за собой зовут.

И колеса стучат умеренно,

Унося всю печаль разлук

И уверенно

Песнь запевают вслух.

Никогда не жалей прошедшее,

Даже если любовь ушла.

Затаи боль утрат в душе своей,

Подожди лишь всего до утра.

Завтра будет все лучше прежнего,

Вновь наступит тот светлый час

И надеждою

Сердце наполнит вас.

В жизни всяко порой случается,

От потерь никуда не уйти.

И романтики путь кончается,

Но и завтра нас ждут пути.

Только в памяти пусть останется

Расставаний перрон ночной.

Не расстанемся

С песнею и мечтой.

И всё-таки с большим трудом, после хождений по инстанциям и разговоров с парторгом, юристом, инспектором отдела культуры, мне удалось забрать документы из школы. И главным камнем преткновения в этом стало жилье, которое мне как молодому специалисту обязаны были предоставить, но не предоставили. С середины октября я работала в городе в детском саду N436 рядом с нашим домом. А 31-го октября произошло ужасное для меня событие - не стало дорогого мне человека Д.Д.Саратовкина. Ещё некоторое время я продолжала работать над перепиской Д.Д.Саратовкина с писателем Г.Медынским, поддерживая связь с его сыном Виталием Дмитриевичем - он организовал мне на дом печатную машинку. А в ноябре я уже получила ответ редакции из Москвы от Т.П.Мазур:

"Глубокоуважаемая Софья Николаевна!

Получила присланные Вами письма - переписку двух удивительных личностей. Дмитрия Дмитриевича я видела гораздо меньше, но запомнился он мне своей необыкновенной кипучей деятельностью, оригинальностью мышления. И мне хочется включить в собрание сочинений Г.А.Медынского переписку двух мыслящих личностей. Поэтому я Вам очень благодарна, что Вы взяли на себя этот труд и буду ждать остальные письма. Теперь от нас зависит, чтоб донести мысли и деятельность этих людей до молодежи и др.читателей. Конечно, это работа долгая, особенно это трудно пробивать, когда уже нет в живых Г.А.Медынского, а летом умерла и его жена М.Н.Медынская. Я ещё никак не могу осознать потерю этих людей.

Ещё раз Вам спасибо!"

"Остальные" письма, видимо, Виталий Дмитриевич уже отправлял сам - переписку я допечатала и отдала ему вместе с печатной машинкой. А у меня остался свой рабочий экземпляр - все письма печатались под копирку.

Работа в детсаду не ладилась, хоть я старалась изо всех сил, осваивала аккордеон и до вечера просиживала над сценариями праздников. Но специфика работы с дошкольниками давалась мне с трудом. Зато на одном из вечеров к нам заглянула известная новосибирская поэтесса Нелли Закусина. И как-то сразу "раскусила" меня. И пригласила меня со своей подборкой в редакцию "Сибирских огней". Я ожидала разбора с пометками на полях и была приятно удивлена приглашению в качестве участника на Областной семинар молодых литераторов. Из Новосибирской писательской организации (Каменская 82) прислали приглашение на имя заведующей детсада с просьбой предоставить мне возможность принять в нем участие. Семинар должен был проходить с 24 по 25 декабря 1986 г. - как раз накануне новогодних утренников. Надо ли говорить, как "обрадовалась" этому событию заведующая! Но мне удалось уговорить её и пообещать, что утренники не пострадают.

На семинаре в качестве молодых участников со мной были: Борис Гринберг, Константин Афанасьев, Матвей Черный, Андрей Юфа и Людмила Худякова. Больше других я оценила творчество Матвея Черного ("О, друзья!" и " Что такое счастье") и Константина Афанасьева ("Сон").

Матвей Черный

О, друзья!

Сколько вас у меня?

Сколько вас?

Сколько было?

И сколько осталось сейчас?

Сколько вас?

И на сколько:

на месяц?

на час?

Сколько вас?

Сколько вас предавало меня?

Сколько раз?

О, друзья!

Скольких предал когда-то я сам:

Невниманьем к словам,

равнодушьем к делам,

поделивши однажды

не всё пополам,

не поверивши вам?!

О,друзья!

Почему-то,

покуда мы юны, друзья,

говорим мы уверенно громко

лишь:

- Я!

Календарь осыпает безмолвно листы -

мы лирически молвим уже:

- Я и Ты!

А ещё через годы,

судьбу оценя,

мы негромко, влюблённо твердим:

- Ты и Я!

А потом, лишь

у самой последней черты

только:

- Ты!

Только:

- Ты!

Только:

- Ты!

О, друзья!..

Константин Афанасьев "СОН"

Я не знаю, как я оказался в вагоне для мертвых.

Я был жив, или, может, мне только казалось, что жив.

Среди выцветших глаз, среди мыслей и чувств полустёртых

Я по замкнутым рельсам в плацкартном вагоне кружил.

Эти рельсы... Они отшлифованы грузным составом,

Сколько долгих веков отстучали вагоны по ним!

И гудок паровоза, осипший, глухой и картавый,

И вдоль насыпи в рост поднялась лебеда и полынь.

Мертвецы не скучали, по маленькой в покер играли,

Желть газетных листов разворачивали, сопя.

Ели, пили, смеялись и в окна бездумно вперялись,

Засыпали, а, может быть, делали вид, будто спят.

Мертвецам всё равно, мертвецам не нужны семафоры,

Ни к чему им экспрессы, вокзалов больших толкотня,

Им неплохо в вагонных, ленивых, пустых разговорах,

Где остатки живого теряются день ото дня.

И меня обмануло сначала движенье по кругу,

Я, как все они, мысли и чувства живые терял,

Не имея ни цели, ни дела, ни книги, ни друга,

Только в окнах немытых менялись луна и заря.

Надоело! Я всё же не умер под стук монотонный,

Что мне в этом застывшем, не греющем, зябком тепле?

Не простившись ни с кем, я упруго шагнул из вагона,

И упал на колени, отвыкнув ходить по земле...

...Не подняться с колен мне, и в ноздри бьёт запах полынный,

И столетние сумерки вдруг разродились грозой.

Я вдоль насыпи полз, дождь угрюмо хлестал в мою спину.

Полз, пока не уткнулся в заржавленный рельс запасной.

Снова насыпью замкнут, не встать, ноги ватой набиты,

И по скользкому скату наверх ни за что не всползти.

Вдруг, шагах в десяти, я увидел, что насыпь размыта,

И опасно прогнулся отрезок стального пути.

А состав, уже сделав свой круг, возвращался, проклятый.

Триста метров - и рухнет в сырую полынь под откос.

Как он медленно едет! И я, словно в чём виноватый,

Ощутил позабытый комок подступающих слёз.

Их жалеть? Этих нелюдей? Мощи?! Рехнулся я, что ли?

Я - один человек здесь! Но, доводам всем вопреки,

Я поднялся, пошёл, тяжелея от вяжущей боли,

Прямо в лоб паровозу, нелепо подняв кулаки.

Поезд встал, и я разом обмяк, ослабел, будь что будет,

И увидел - оттуда на помощь ко мне

Не потёртые тени, а люди, обычные люди...

И теперь я жалею, что всё это было во сне.

Спустя полгода эти стихи появились в журнале "Сибирские огни" (номер 6, 1987 г. "Монолог летнего ливня") https://poisk.ngonb.ru/flip236/periodika/sibogni/1987/006/#37. Матвей Черный закончил Краснодарский институт культуры, а затем - Ньюкаслский университет и в настоящее время живет в Великобритании.

А для меня начинался новый жизненный этап. Уход из театра, смерть Д.Д. и отнюдь не творческая работа музыкальным работником в детсаду - все это заставляло во многом пересмотреть свои жизненные установки и спуститься с облаков на землю. Иллюзии заканчивались. Спустя короткое время с садиком пришлось распрощаться - не ладилось у меня с дисциплиной, да и разница в воспитании накладывала отпечаток. К тому же начиналась эпоха перестройки. И наряду с перестройкой внутри общества, крушением завоёванных большим трудом идеалов, что-то рушилось внутри меня, вызывало недоумение, отзывалось болью по утраченному и несбыточному...В голове начинался тот самый разброд в мыслях, который нашел отражение в творчестве многих рок-музыкантов того времени - прежде всего все мы болели Цоем и Тальковым; Высоцкий гремел из всех репродукторов. Из-за произошедшего сдвига моральных ценностей внимание мое переключилось на более житейские проблемы. Я жила в городе и по вечерам мы частенько собирались в дворовую кампанию, смеялись, бывало и со спиртным, какие-то пары из этого склеивались...Я ещё какое-то время работала в мебельном училище секретарем-машинисткой, где познакомилась с руководителем хора В.Галкиным. У него неплохо шла карьера писателя-сказочника и какие-то вещи я ему тоже перепечатывала, а потом он помог мне устроиться в швейное училище культпросветработником, откуда я потом и ушла в декретный отпуск. Одновременно я устроилась певчей в Вознесенский кафедральный собор. Выходило очень неплохо.

Вернулся с принудительного лечения отец. Сестра в это время была в отъезде в командировке. А у меня уже складывались лирические отношения с моим мужем. Так я оставила квартиру отца, а чуть погодя и свадьбу сыграли.

ВТОРАЯ СЕМЬЯ

Поначалу я не хотела писать эту главу. Помнится, после выхода в 1975 году в журнале "Огонёк" очерка Ю.Лушина "Чужие письма" о жизни Д.Д. Саратовкина, где ему пришлось раскрывать секреты личной жизни, он долго не мог наладить отношения со своими близкими, которых так или иначе коснулась эта статья. Но потом я решила, что без этого мой рассказ будет неполным.

Итак, моим избранником и жизненным спутником на долгие годы стал приятный молодой человек по имени Сергей., который жил в том же доме, что и мой отец. Родился он в многодетной семье, где кроме него были две старшие сестры и старший брат. Мать как могла тянула семью, подрабатывала ночами машинной стиркой и четвертый ребенок в семье не планировался, поэтому на начальном этапе беременности она всеми средствами пыталась избавиться от него. Не получилось. Отец к тому времени страшно запил и семья распалась. Поэтому всю заботу о младшем взяли на себя родные сестры. Жили они тогда возле речки Каменки, которая до 70-90-х годов протекала в центральной части города. И не доглядели сестры за последышем. В возрасте трех-четырех лет упал он в Каменку и сильно ударился головой о камень, в результате чего получил черепно-мозговую травму.

Трудно сказать, повлияла ли полученная травма на всю его последующую жизнь, но рос он болезненным, малообщительным, в школе учился плохо, отставал в развитии. Друзей имел постоянных, проверенных и надежных, но с трудом вступал в новые контакты.

Больших планов на жизнь он не строил, и к шестнадцати годам кое-как вытянув восьмилетку, пошел в профтехучилище учиться на сварщика, а после службы в армии - на завод электротермического оборудования. Работал на совесть и получал по тем временам неплохие деньги, но сестры продолжали его опекать и он с удовольствием делился с друзьями выпивкой и закусками в день зарплаты. В свободное время увлекался аквариумными рыбками, любил животных и что-то постоянно мастерил. Именно на этом этапе и произошло наше знакомство. И какое-то время спустя он угощал меня виноградом, чинил мою гитару и хвастался своими рыбками. Всё это происходило под незабываемые хиты восьмидесятых.