Доказательства существования жизни после смерти

Решение возражений против бессмертия

Что имело начало, то будет иметь и конец. Так обыкновенно говорят; но почему так говорят? Все причины сводятся к тому, что на опыте так бывает: имевшее начало – потом имеет и конец. Действительно, окружающее нас представляет большей частью это явление. Большей частью, но не всегда. Земля явно имела начало, но будет ли иметь конец? Этого опыт не говорит. Небо имело начало, но будет ли иметь конец? Этого опыт не показывает. Вообще мир имел начало, но последует ли конец? Этого по опыту нельзя сказать. Таким образом, сам опыт, откуда добыто известное правило, что имеющее начало имеет и конец, подтверждает его только по частям, а не вообще. Вообще говоря, опыт показывает, что многое, имеющее начало, не имеет конца.

Если за этим от опыта перейти к умозрению, то окажется совершенно противное. Надобно сказать, что все, возымевшее начало, вечно, так как не должно иметь конца. Почему? Потому что конец противоположен началу, так же как минус – плюсу, как холод – жару, как тьма – свету. Как одно выйдет из другого? Это невозможно. Тут, вообще, тот же закон, по которому физики утверждают, что телу, которому сообщено движение, вечно должно двигаться в ту сторону, куда двинуто, доколе не встретит препятствия.

Если бы человек был создан был для земли и не продолжал жить за гробом, то он вправе был бы жаловаться, что не попеклись хорошо поместить его. Зачем ему тогда было давать такие желания и мысли? Зачем не дать то, что нужно для удобства земной жизни? Теперь он может переносить эти неудобства благодушно, в чаянии вечной жизни; а коль скоро вознаграждения нет, то он вправе роптать и обвинять. Скажут: ему все дано, что нужно. Нет, очевидно, недостает многого.

Бессмертие никто не может сделать очевидным – правда. Но кто может очевидным сделать и не-бессмертие? Доказательства материалистов нерешительны; все сводится к тому, что тело умершего истлевает и мы перестаем видеть его. Для нас его более нет, но есть ли оно само для себя – этого мы не можем отвергать решительно уже потому, что не можем видеть, как душа уничтожается. Скажут: есть причина подозревать, что нет, коль скоро не видим.

Так, но есть причина подозревать, что есть. Какая причина? Не только нравственная – даже материальная: например, присутствие полной души перед самой смертью, когда тело уже, можно сказать, полуразрушилось.

Я не был и не существовал – а, очевидно, начал быть, существую: cogito, ergo sum. Была какая-то сила, которая вызвала меня от небытия к бытию и которая потом содержит меня доселе в бытии.

Так как я прежде не был, то могу и опять не быть: но так как не был и стал быть, то по опыту уже заключаю, что могу опять пройти в небытие и снова быть воззван – тою же силою – к бытию. Это чистая и прямая логика!

Как же некоторые думают, что я, если потерял бытие, например, в смерти, то уже потерял его навсегда и невозвратно? Тут, по крайней мере, нет логики… Кто бы Он ни был, но, воззвавши меня из совершенного небытия, то есть когда я вовсе не существовал, – каким образом не в состоянии воззвать меня из временного небытия, в которое, положим, приведет меня смерть? Но и это чистое предположение. Сроднее, по мне, думать, что раз получившее бытие должно уже существовать – в таком или другом виде – вечно (Мысли архиеп. Иннокентия Херсонского).

Григорий (Дьяченко), священник. Из области таинственного. – М., 1900.