Доказательства существования жизни после смерти

В ад и обратно

Все большее число моих пациентов, перенесших состояние клинической смерти, говорит мне, что после смерти существует жизнь и что там есть рай и ад. Сам я всегда полагал, что смерть – это не более как физическое угасание, и подтверждением того была моя собственная жизнь. Однако теперь я был вынужден изменить свои взгляды в корне и таким образом пересмотреть всю свою жизнь – и мало что нашел в ней утешительного. Я увидел, что это и в самом деле небезопасно – умирать!

Переворот в моих убеждениях явился следствием происшествия, уже упомянутого мною, и вот с чего все это для меня началось. Однажды я попросил одного из моих пациентов пойти на процедуру, которую мы называем «проверкой на стресс» и которая позволяет определить состояние грудной клетки больного. Во время этой процедуры мы даем пациенту определенную нагрузку и одновременно регистрируем удары сердца. Посредством тренажера удается стимулировать движения больного так, что от ходьбы он постепенно переходит к бегу. Если симметрия на электрокардиограмме в процессе таких упражнений нарушается, то это означает, что грудные боли у пациента наверняка возникают вследствие сердечных нарушений, что является начальной стадией стенокардии.

Этот пациент – бледный сорокавосьмилетний мужчина – служил деревенским почтальоном. Он был среднего телосложения, темноволосый и с приятной наружностью. К несчастью, в начатой процедуре ЭКГ не только «сбилась», но и показала полную остановку сердца. Он упал на пол у меня в кабинете и начал медленно умирать.

Это была даже не мерцательная аритмия, а именно остановка сердца. Желудочки сократились, и сердце безжизненно остановилось.

Приложив к его груди ухо, я не мог ничего услышать. Не прощупывался пульс и слева от адамова яблока. Он раз или два вздохнул и замер окончательно. Мышцы сжались в безвольных конвульсиях. Тело начинало приобретать синюшный цвет.

Это случилось около полудня, но, хотя в клинике кроме меня работало еще шесть докторов, все они ушли в другой госпиталь на вечерний обход. Оставались только медсестры – однако они не растерялись, и поведение их заслуживает похвалы.

Пока я производил закрытый массаж сердца, надавливая на грудную клетку пациента, одна из медсестер начала искусственное дыхание изо рта в рот. Другая сестра принесла облегчавшую эту процедуру дыхательную маску. Третья подкатила запасную коляску с оборудованием и электрокардиостимулятор (ЭКС). Но, ко всеобщему огорчению, сердце не подавало никаких признаков жизни. Наступило полное блокирование сердечной мышцы. ЭКС должен был устранить эту блокаду и увеличить количество ударов сердца от 35 до 80-100 в минуту.

Я ввел провода стимулятора в крупную вену ниже ключицы – ту, что непосредственно идет в сердце. Один конец провода был введен в венозную систему и оставлен свободным внутри сердечной мышцы. Другой его конец соединялся с маленькой энергобатареей – приспособлением, регулирующим деятельность сердца и не дающим ему остановиться.

Пациент начал приходить в себя. Однако стоило мне по какой-либо причине прервать ручной массаж грудной клетки, больной вновь терял сознание и его дыхательная деятельность прекращалась – смерть наступала вновь.

Всякий раз, когда его жизнедеятельные функции восстанавливались, этот человек пронзительно кричал: «Я в аду!» Он был донельзя перепуган и умолял меня о помощи. Я очень боялся, что он умрет, но еще больше меня испугало упоминание об аде, о котором кричал он и где самого меня не было. Этот случай стал для меня причиной написания данной книги.

В этот момент я услышал от него довольно странную просьбу: «Не останавливайтесь!» Дело в том, что пациенты, которых мне до сих пор приходилось реанимировать, первым делом обычно говорили мне, как только к ним возвращалось сознание: «Прекратите терзать мою грудь, вы делаете мне больно!» И это вполне понятно: у меня достаточно силы, так что при закрытом массаже сердца я иногда ломаю ребра. И все же этот пациент говорил мне: «Не переставайте!»

Лишь в тот момент, когда я глянул на его лицо, меня охватила настоящая тревога. Выражение его лица было гораздо хуже, чем в момент смерти. Лицо искажала жуткая гримаса, олицетворявшая ужас, зрачки расширены, и сам он дрожал и обливался потом – словом, все это не поддавалось описанию.

Далее произошло следующее: он широко открыл глаза и сказал: «Вы не понимаете? Я в аду! Когда вы перестаете делать массаж, я оказываюсь в аду. Не давайте мне туда возвращаться!»

Привыкнув к пациентам, находившимся в подобных эмоциональных стрессах, я не обратил на его слова никакого внимания и помню, как сказал ему: «Я занят, не мешайте мне с вашим адом, пока я не уберу на место стимулятор».

Но человек говорил это серьезно, и до меня, наконец, дошло, что беспокойство его было неподдельно. Он находился в такой степени панического ужаса, подобной которой мне никогда не приходилось видеть ранее. В результате я начал действовать с лихорадочной быстротой. Между тем, за это время пациент еще три или четыре раза терял сознание и вновь впадал в состояние клинической смерти.

Наконец, после нескольких таких эпизодов он спросил меня: «Как сделать, чтобы мне выбраться из ада?» И я, вспомнив, что когда-то приходилось учить в воскресной школе, сказал ему, что Единственный, Кто может заступиться за него, – это Иисус Христос.

Тогда он сказал: «Я не знаю, как это правильно сделать. Помолитесь за меня».

Помолиться за него! Сколько нервов! Я ответил, что я врач, а не проповедник.

Но он повторил: «Помолитесь за меня!»

Я понял, что выбора у меня нет: это была предсмертная просьба. И вот, пока мы работали – прямо на полу, – он повторял за мной мои слова. Это была очень простенькая молитва, поскольку до сих пор в этом отношении у меня не было никакого опыта. Вышло что-то примерно следующее:

Господь мой Иисус Христос!
Прошу Тебя спасти меня из ада.
Прости мои прегрешенья.
Я всю жизнь буду следовать Тебе.
Если я умру, то хочу пребывать на Небесах,
Если останусь жить, то навсегда буду верен Тебе.

Наконец, состояние больного стабилизировалось, и его отвезли в палату. Я пришел домой, сдунул пыль с Библии и принялся за чтение, желая найти там точное описание ада.

В моей медицинской практике смерть всегда являлась делом обыденным, и я считал ее простым прекращением жизнедеятельности, которое не влечет за собой какой-либо последующей опасности или угрызений совести. Однако теперь я был убежден, что за всем этим кроется что-то еще. В Библии о смерти говорилось как о конечном уделе каждого. Все мои взгляды требовали пересмотра, и мне необходимо было расширить свои познания. Иначе говоря, я искал ответ на вопрос, который подтвердил бы истинность Писания. Я обнаружил, что Библия – это не просто историческая книга.

Каждое слово проходило в самое сердце и оказывалось верным. Я решил, что мне необходимо начать лучше и внимательнее изучать ее.

Пару дней спустя я подошел к своему пациенту, желая расспросить его. Подсев к изголовью, я попросил его припомнить, что он на самом деле видел в том аду. Был ли там огонь? Какой из себя дьявол, и были ли у него вилы? Что все это напоминает, и с чем ад можно сравнить?

Пациент пришел в изумление: «О чем вы говорите, что за ад? Я не помню ничего подобного». Мне пришлось подробно объяснять ему, напоминая каждую деталь, описанную им два дня назад: и то, как он лежал на полу, и стимулятор, и реанимацию. Но, несмотря на все мои усилия, ничего плохого о своих ощущениях пациент припомнить не мог. По всей видимости, переживания, которые ему пришлось испытать, были столь ужасны, столь отвратительны и болезненны, что мозг его был не в состоянии справиться с ними, так что впоследствии они были вытеснены в подсознание.

Между тем, этот человек неожиданно стал верующим. Теперь он – ревностный христианин, хотя до этого в церковь заходил лишь случайно. Будучи крайне скрытным и застенчивым, все же он стал непосредственным свидетелем Иисуса Христа. Он также не забыл нашу молитву и то, как он раз или два «терял сознание». Пережитого в аду он по-прежнему не помнит, но говорит, что видел как бы сверху, с потолка, тех, кто находился внизу, наблюдая, как они работали над его телом.

Кроме того, он помнит встречу со своей покойной матерью и покойной мачехой в один из таких эпизодов умирания. Местом встречи было узкое ущелье, полное прекрасных цветов. Он видел и других покойных родственников. Ему было очень хорошо в той долине с яркой зеленью и цветами, и он добавляет, что вся она была освещена очень сильным лучом света. Свою покойную мать он «увидел» впервые, так как умерла она двадцати одного года, когда ему было всего пятнадцать месяцев, и отец его вскоре женился вторично, а ему никогда не показывали даже фотографии его матери. Однако, несмотря на это, он сумел выбрать ее портрет из множества других, когда его тетка, узнав о случившемся, принесла для проверки несколько семейных фотографий. Ошибки не было: те же каштановые волосы, те же глаза и губы – лицо на портрете было копией виденного им. И там ей все еще был двадцать один год. Что виденная им женщина была его матерью, не оставалось никаких сомнений. Он был поражен – не менее поразительным это событие оказалось и для его отца.

Таким образом, все это может служить объяснением того парадокса, что в литературе описываются только «хорошие впечатления». Дело в том, что если пациента опросить не сразу после реанимации, то плохие впечатления изглаживаются из памяти и остаются только хорошие.

Дальнейшие наблюдения должны будут подтвердить это открытие, сделанное врачами в палатах интенсивной терапии, а самим врачам следует найти в себе мужество обратить внимание на исследование духовных феноменов, что они могут сделать, опросив пациентов сразу же после их реанимации. Так как лишь одна пятая вернувшихся к жизни больных рассказывает о пережитом, то многие такие интервью могут оказаться бесплодными. Если же поиски, наконец, увенчаются успехом, то их результаты можно будет сравнить с жемчужиной, которую считали безделушкой, найденной в груде мусора. Именно такие «жемчужины» избавили меня от мрака неведения и скептицизма и привели к убеждению, что там, за пределами смерти, есть жизнь, и жизнь эта – не всегда сплошная радость.

Рассказ данного пациента можно было бы дополнить. Неважное состояние сердца привело к его остановке во время процедуры. Некоторое время спустя, после того, как он выздоровел, грудные боли все же остались, но они были следствием массажа грудной клетки и с его болезнью не имели ничего общего.

При помощи коронарной катетеризации (процедуры для исследования сердечных сосудов) удалось обнаружить патологические изменения в коронарных артериях, явившиеся причиной его болезни. Поскольку коронарные артерии слишком малы, чтобы можно было устранить образовавшиеся в них препятствия, то кровеносные сосуды необходимо брать из ноги и пересаживать так, чтобы обвести пораженный участок артерии, который в этом случае иссекается. Для проведения одной из таких операций и была вызвана наша хирургическая группа.