Об американском следе в советской микроэлектронике

Малашевич Б.М.
Об американском следе в советской микроэлектронике

Первопроходцы отечественной микроэлектроники

История советской микроэлектроники полностью соответствует известному высказыванию рейхсканцлера Германской империи Отто фон Бисмарка: "Русские долго запрягают, но быстро ездят". Действительно, запрягать мы начали одновременно с американцами, разработав свою собственную полупроводниковую интегральную схему Р12-2, не похожую на ИС Килби и Нойса, но ни в чем им не уступающую. Но американцы сразу начали разворачивать массовое производство, образуя для этого все новые и новые фирмы (ныне всемирно известные), создавая принципиально новые материалы, оборудование. Видя очевидную перспективу, денег они не жалели и не прогадали. А у нас, в плановой экономике и с особой ролью личности в ней, организовать принципиально новые предприятия и освоить принципиально новую продукцию было не так-то просто. Нужна была высочайшая поддержка. В необходимости вкладывать огромные народные деньги в неочевидное многим начальникам дело нужно было убедить многих высоких чиновников. Задача почти безнадёжная. Однако всякое дело имеет успех, если за него берутся истинные энтузиасты. В микроэлектронике они у нас нашлись.

В СССР образовалось две группы таких энтузиастов, первопроходцев-организаторов советской микроэлектроники – в Госкомитете по электронной технике (ГКЭТ) и Конструкторском бюро №1 (КБ-1, позже НПО “Алмаз”). Ещё с первой половины пятидесятых годов в КБ-1 под руководством его главного инженера Фёдора Викторовича Лукина велись активные работы по микроминиатюризации РЭА на основе имевшейся тогда элементной базы. В какой-то степени проблему смягчило применение микромодулей. Но к концу десятилетия стало ясно, что нужны более радикальные методы.

Вот тогда-то Ф. Лукин и поручил д.ф.-м.н., профессору А. Колосову, одному из наиболее активных и грамотных специалистов КБ-1, свободно владеющему тремя иностранными языками, досконально изучить подходы к микроминиатюризации по иностранным и отечественным источникам. (В КБ-1 тогда было три главных конструктора сложных систем: А. Расплетин – главный конструктор наземных зенитных ракетных систем, Г. Кисунько – главный конструктор системы противоракетной обороны и А. Колосов – главный конструктор авиационных систем для поражения морских, воздушных и наземных целей). Именно авиационные системы предъявляли наиболее жёсткие требования к микроминиатюризации РЭА, и именно А. Колосов был наиболее в ней заинтересован. Результаты этой работы были обобщены в 1960 г. в небольшой монографии А. Колосова “Вопросы микроэлектроники”, которая стала учебником для многих специалистов. Перспективы микроэлектроники в ней оценивались следующим образом: "В настоящее время радиоэлектроника стоит на пороге такого переворота, который по своей значимости, возможно, будет превосходить скачек вперёд, сделанный в начале этого столетия при переходе от искровой и дуговой радиотехники к радиотехнике электронной лампы". В том же году Лукин решил, что пора приступать к практическим работам и поручает их организацию А. Колосову: “Ф. Лукин мне и говорит: “Вы у нас самый подходящий человек, чтобы этими вопросами заняться. Создавайте лабораторию”. И вот мы открыли самую первую в СССР лабораторию по микроэлектронике, возглавить которую пригласили совсем ещё молодого Станислава Гаряинова” (в начале следующего, 1961 г. отдел микроэлектроники под руководством Б.В. Малина создаётся в НИИ-35, а весной 1962 г. подобный отдел под руководством Ю.В. Осокина создаётся в Рижском заводе полупроводниковых приборов (РЗПП). Лаборатория в КБ-1 приступает к активной работе, привлекая к ней многочисленные НИИ и ВУЗы в качестве контрагентов: "В то время (1960-1963 гг.) усилиями А.А. Колосова, … в ВУЗах финансировались работы по твёрдым схемам, часто проводились научные конференции". Идеи микроэлектроники начинают распространяться по стране. Так Ф. Лукин, сам того не подозревая, начал готовить научный задел и кадры для зеленоградского Центра микроэлектроники (ЦМ), который через три года ему предстояло создавать.

В это же время председатель ГКЭТ, министр А. Шокин с группой специалистов из НИИ-35 и аппарата ГКЭТ уже пришёл к выводу о том, что необходимо создавать и развивать принципиально новую подотрасль – микроэлектронику. Именно подотрасль, то есть систему НИИ, КБ, опытных и серийных заводов, распределённых по всей стране и решающих все специальные проблемы по созданию и тиражированию изделий микроэлектроники. С 1959 года он направлял в США специалистов для стажировки. И когда А. Колосов обратился к К. Мартюшову (заместителю А. Шокина) с результатами своих работ и предложением о микроэлектронике, он встретил полное понимание. “Тот идею сразу оценил и предложил организовать в Ленинграде конференцию, куда собрать всех руководителей из МЭП [тогда ГКЭТ] и кое-кого из МРП [Минрадиопром, тогда Госкомитет по радиоэлектронике – ГКРЭ]. Так и получилось: я делал вводный доклад, американский грек Ф. Старос – доклад о системах памяти, а Мартюшов председательствовал. Затем нас с ним пригласили к А.И. Шокину. (Кстати, Шокин и Мартюшов — умнейшие люди, все на лету схватывали!). Обсудили проблему и поняли, что для микроэлектроники нужен единый центр”. Это было в конце 1961 г. Поддержка такой авторитетной тогда в стране фигуры, как А. Колосов, обладатель редкого в СССР звания Главного конструктора первой категории (как С. Королев, А. Туполев, А. Расплетин и т. п.), была весьма кстати. Она позволяла подкрепить позиции А. Шокина публичным выступлением одного из авторитетнейших радиоэлектронщиков страны. Конференция прошла удачно, идея создания новой подотрасли и Центра микроэлектроники в виде решения конференции была распространена по нужным адресам.

Об американском следе

На личностях упомянутого "американского грека" Ф. Староса, директора ленинградского КБ-2, и его заместителя И. Берга следует остановиться отдельно. С середины 80-х годов вокруг этих имён сложились ложные мифы об их исключительной роли в создании советской микроэлектроники. Распространению мифов способствовало отсутствие описания реальной истории нашей микроэлектроники, неоспоримый факт их участия в этой истории, ореол таинственности происхождения Ф. Староса и И. Берга. Сыграло роль и то, что многие, как правило, не подозревали, о существовании в стране двух Бергов: ленинградского Иозефа Берга (о нем мы ещё поговорим) и москвича академика Акселя Ивановича Берга, многое сделавшего для становления отечественной радиоэлектроники и кибернетики. В результате эхо славы о делах академика непроизвольно переносилась на ленинградского однофамильца и его коллегу Ф. Староса (они всегда воспринимались парой), способствуя распространению легенд об их исключительности.

Отцы-основатели микроэлектроники, истинные герои её создания, описания истории потомкам не оставили – многое в ней тогда было секретным, да и времени у них всегда не хватало, работали на износ. Нашлось оно у "бывших наших", они и заполнили вакуум, естественно, героями мнимыми.

"Утиная стая"

Марк Кучмент, советский физик, эмигрировавший в США, историк науки в Гарвардском Русском исследовательском центре, "в течение многих лет слышал от советских учёных, эмигрировавших в США, истории о двух иностранцах по имени Старос и Берг. Кучмент потратил восемнадцать месяцев, пытаясь понять, кто такой Старос". В 1983 г., прочитав о Розенбергах, он предположил идентичность Староса и Берга и скрывшихся коллег Ю. Розенберга – Саранта и Барра. Версию подтвердил Генри (в СССР – Генрих) Фирдман, эмигрировавший из СССР в 1981 г. В 1960;70 гг. он работал в ленинградском СКБ-2, директором и главным инженером которого были Ф. Старос и И. Берг. В фотографии Саранта он опознал Староса, а в имевшейся у него фотографии Староса сестра Саранта узнала брата.

Первую статью М. Кучмент опубликовал в 1985 г. в журнале "Physics Today", где на основе рассказов Г. Фирдмана сформулировал легенду (назовём её "миф Кучмента") о том, что создателями советской микроэлектроники и её Центра в Зеленограде были высококвалифицированные американские учёные-электроники – Альфред Сарант и Джоэл Барр, известные в СССР как Филипп Георгиевич Старос и Иозеф Вениаминович Берг. Статью перепечатал нью-йоркский эмигрантский русскоязычный журнал "Проблемы Восточной Европы", а её изложение – наш журнал "Инженер".

Это была первая информационная "утка", за ней последовали две статьи Фирдмана, две – Кучмента и другие. Постепенно образовалась целая "утиная стая", развивающая миф Кучмента.

Активное участие в этом мифотворчестве принял И. Берг. В 1990-е годы, воспользовавшись беспредельной гласностью, не заботясь о достоверности, он трактовал события многолетней давности в выгодном для себя свете. У него нашлись помощники. Как ни странно, и в Зеленограде, например непричастный к событиям Б. Седунов. Его выступление вызвало возмущение ветеранов, участников событий. Но самой "жирной уткой" был все извращающий фильм "Жизнь под грифом секретно" (проект Е. Киселева, автор Г. Кричевский) с участием И. Берга, показанный НТВ в ноябре 1999 г. На него последовали обоснованные опровержения, но лживый и оскорбительный для страны фильм продолжает появляться в телевизионном эфире, а в Интернете масса предложений по его продаже.

Не оставил без внимания легенду и известный писатель Д. Гранин, знакомый с И. Бергом. По мотивам рассказов Берга он написал роман "Бегство в Россию". Читается роман, как и все у Д. Гранина, интересно, но роман есть роман. Искать в нем историческую достоверность бесполезно – её там и нет, хотя мотивы истории А. Саранта и Дж. Бара безусловно прослеживаются.

А летом 2007 г. на Первом канале центрального телевидения вышел фильм "Жидкая броня" (фильм 120 серии "Ударная сила") в начало которого искусственно был введён фрагмент о Старосе и Берге, не имеющий никакого отношения к сюжету фильма (о нанотехнологиях). Мне предложили участвовать в этом фильме и даже отсняли часть интервью со мной (на все не хватило плёнки). Но ознакомившись со сценарием фильма, я отказался от участия в нем. Я представил проводившей интервью Е. Исаевой изложенную ниже информацию о Старосе и Берге и предложил объективно отразить её, если это так уж нужно для фильма. Но авторы фильма предпочли собственные домыслы, развивающие миф "Кучмента-Берга", сочтя их интереснее "с точки зрения драматургии". Ради "драматургии" авторы фильма неуклюже сфальсифицировали нелепую и по форме (открытым текстом! Г.Кричевский делал это грамотнее), и по содержанию телеграмму, представившую Саранта (с ошибкой в фамилии) и Барра ценными для СССР учёными в области электроники.

И это при том, что авторы фильма имели полную информацию о том, что Сарант и Барр далеко не учёные в электронике, а бакалавры в электротехнике (что далеко не одно и то же) с ничтожным производственным опытом. И что в то время, которым датирована "телеграмма", они давно уже бросили и электротехнику. Что Сарант уже два года как занимался, выражаясь по-российски, мелкой строительной халтуркой, а Барр уже год как покинул США и путешествовал по Европе, подрабатывая, где придётся, игрой на фортепьяно. И что, приехав в 1950 г. в СССР, они только в 1958 г. поднялись до уровня, позволившего им приступить к первым самостоятельным исследованиям в электронике и вычислительный технике и позже уже сделать ряд действительно полезных дел. Но "драматургия" с запахом сенсационности для авторов фильма оказалась важнее истины, важнее реальных полезных дел Староса и Берга, о которых в фильме почти ни слова. Оно и понятно – к содержанию фильма Старос и Берг никакого отношения не имеют и введены в сценарий, очевидно, исключительно для пикантности.