Повелитель теней. Том 3

— А факт психокоррекции тебя не смутил?

— А ты знаешь, что он выбрал повышенные значения уровня сострадания? — ответил он вопросом на вопрос. — Подозрения при отсутствии точной информации искажают восприятие действительности. Я думаю, что ему не так уж нужна была эта коррекция. Он уже был полон сострадания и любви к людям, это его отец жёстким воспитанием и тотальным контролем задавил, заблокировал в нём эти чувства. Бен чувствовал этот блок и знал, что за ним что-то есть, какая-то важная часть его личности, без которой он не может ощущать жизнь во всей полноте. Поэтому он и сдвинул показатели вверх. А я решил, что он искусственно пытался сделать себя лучше, потому что ощущал свою порочность.

— Тебя послушать, так Бен — ангел, — проворчала Изабо.

— Бен — хороший человек, — устало возразил Азаров. — И я без него никуда не улечу. Может, тоже останусь и построю хижину на другом склоне.

— Вряд ли это жертвенное решение имеет смысл, — заметила я. — Мы никуда не летим, по крайней мере, пока, потому что оба звездолёта мертвы.

— Это точно, — пробормотала Изабо. — И я почему-то сомневаюсь, что они оживут. Нет никаких признаков того, что что-то изменится.

— Есть, ты просто не замечаешь их, — проговорил Азаров и снова развернул своё кресло к выходу из отсека.

Вскоре раздались шаги, и на пороге появился Ноттингем. Поприветствовав меня, он посмотрел на командира.

— Командор, вернулся лейтенант Набиев. Он не один. Вам лучше посмотреть.

— Посмотрю, — согласился Азаров и, кивнув мне, поднялся и опустил на пол Василия, который тут же решительно направился впереди него к выходу.

Выйдя на улицу, мы увидели, что на поляне возле звездолёта появилась большая телега, запряжённая двумя рыжеватыми пони. Причём эта телега была заполнена ребятишками разного возраста, сидевшими на мешках с вещами. Они с восхищением смотрели на огромный серебряный звездолёт, пока не замечая ничего вокруг. Салим Набиев, невысокий, коренастый, с чёрной бородой, в светлой домотканой одежде стоял возле телеги, а рядом с ним застыла растерянная молодая женщина с маленьким мальчиком на руках.

Увидев Азарова, Набиев решительно двинулся к нему и доложил о своём прибытии, после чего немного помолчав, добавил:

— Командор, прошу принять на борт мою семью: жену Амэ и шестнадцать детей. Я их тут одних оставить не могу, а дома, сами понимаете,у них возможностей для успешной жизни будет больше, чем здесь, образование получат, хорошими людьми вырастут, много пользы Земле принесут.

— Ну, если это ваша семья, лейтенант, то у меня возражений нет, — улыбнулся Азаров.

Я подумала, что это первая улыбка, которую я увидела на его лице за последнее время.

— Скажите, лейтенант, — произнесла я, — а почему вы решили вернуться на звездолёт? Именно сейчас.

Он немного смутился и обернулся назад, чтоб посмотреть на своё большое семейство, а потом снова взглянул на меня.

— С тех пор, как капитан Ченг ушёл из деревни, я всё думал и, наконец, решил, что оставаться здесь будет неправильно. У меня выбор был невелик: или остаться с семьёй и отказаться от возможности вернуться домой, или вернуться вместе с ними и дать своим детям целую Землю в подарок. Выбор очевиден. А что сейчас... У меня вдруг возникло ощущение, что ещё немного, и я опоздаю. Как видите, не опоздал.

— Хорошо, что ты вернулся, Салим, — заметил Азаров и обернулся к стоявшему рядом Ноттингему. — Джим, помоги ему разместить детей и оформи необходимые документы.

— От руки? — с некоторой ехидцей уточнил тот.

— Проблемы? — усмехнулся Азаров.

— Никак нет, командор, — покачал головой Ноттингем. — Разрешите выполнять?

— Давай.

Я заметила, как посветлело лицо Азарова, когда он наблюдал, как аккуратно стажёры снимают с телеги детей, а те, не отрываясь, смотрят на чернокожего Ганжу и даже пытаются потрогать его лицо, видимо, что б стереть с него сажу.

— И что это, как не признак того, что скоро у нас будет возможность улететь отсюда? — спросил Азаров, посмотрев на меня.

— Я буду уверена, когда вернутся все, — ответила я. — Включая Бена. У меня почему-то такое чувство, что он тоже вернётся.

— Надеюсь, оно тебя не обманывает, — снова помрачнел он и направился к трапу звездолёта.

К обеду я решила вернуться в свой лагерь и наверно моего ухода никто не заметил. Экипаж «Паладина» был занят своим многочисленным юным пополнением. Офицеры и стажёры, соскучившиеся по собственным детям, внукам, младшим братьям и сёстрам, старались как можно лучше устроить детей Салима, накормить их повкуснее, приласкать и развлечь. Со склада принесли игрушки, приготовленные на случай эвакуации детей, оттуда же достали детские кроватки и дополнительные палатки. А зардевшийся от счастья и нахлынувшего энтузиазма Франческо Гримбальди крутился у своей любимой плиты, подгоняя помощниц, чтоб как можно скорее приготовить для малышей какую-то особую пасту, которую в детстве готовила ему бабушка.

Короче, всем было не до меня, и я вернулась на «Пилигрим» как раз к тому моменту, когда члены моего экипажа садились за столы. Джулиана среди них не было, потому после обеда я взяла у Бетти судки, в которых она обычно приносила еду вахтенным, и поднялась в медотсек.

Джулиан стоял возле большого белого кокона, на бортике которого поблескивали работающие экраны и перемигивались сигнальные огоньки. Здесь всё казалось мне странным, может, потому, что я уже отвыкла от работающей аппаратуры, от этого тихого, едва уловимого звукового фона, который обычно всегда присутствует на живом звездолёте. Это было так странно и так приятно, и тоже, как и возвращение к нам наших товарищей, давало надежду на то, что скоро и остальные системы баркентин заработают, и мы сможем вернуться домой.

Поначалу я даже пыталась выяснить у Джулиана, как так получилось, что именно здесь заработала умирающая в других отсеках электроника, но он только отмахнулся от этого глупого вопроса. Какая разница, как? Главное, что работает! Технические детали его не интересовали. Он мечтал спасти своего короля, и у него получалось.

— Как он? — спросила я, увидев, что Джулиан списывает в блокнот показания с приборного щитка капсулы.

— Хорошо, — кивнул он и его сосредоточенный взгляд упал на разноцветные судки у меня в руках. — А что, уже обед? Это кстати!

Он отложил блокнот и пошёл мыть руки, а я, немного прибрав у него на столе, освободила место для посуды. Пока он ел, я поглядывала на капсулу, пытаясь представить, что там внутри, и рассказывала ему о разговоре с Азаровым и о возвращении Салима, о детях и о том, как оживились с их прибытием члены экипажа «Паладина».

— Они скучают по дому, — пояснил Джулиан. — И чувствуют, что скоро вернутся.

— Ты говоришь об этом с такой уверенностью, — вздохнула я. — Мне тоже так кажется. А Азаров заявил, что не улетит без Бена.

- Я знаю, - Джулиан задумчиво кивнул. – Ему сейчас нелегко. Он чувствует свою вину и свою ответственность за всё, что происходит. К тому же никак не может смириться с тем, что, оказывается, и он может ошибаться, и его ошибки могут иметь такие серьёзные последствия. Тяжёлое признание для человека, который прежде считал себя почти непогрешимым.

- Все его действия были оправданными и логичными, - возразила я, почувствовав необходимость вступиться за друга. – У него просто не было достоверной информации.

- Именно в этом и состоит его ошибка, - пожал плечами Джулиан. – Он сделал поверхностные выводы на основании своих ощущений и видений, и решил, что, как всегда, прав. Впрочем, я его понимаю. Обладая большой силой, иногда переоцениваешь свои возможности. Со всяким может случиться. Я его не осуждаю, даже наоборот. Он признал свои ошибки и сейчас ищет выход из ситуации, которая сложилась в результате его неправильных действий. Наверняка он думает, как забрать оттуда Бена, не уничтожив тех, ради кого тот жертвует собой? Где взять мощный источник магической энергии, способный поддержать жизнь в этом мире? Не его вина, что он не может найти выход.

- А кто может? – спросила я, вспомнив, что и сама постоянно задавала себе эти вопросы без какой-либо надежды ответить на них.

- Тот, кто и является первопричиной этой ситуации, - ответил Джулиан. – Тот, кто создал этот мир именно таким, и кто может либо внести изменения в систему, либо найти способ обойти её. Азаров зря себя изводит. Он даже не понимает, как здесь всё устроено, как же он сможет что-то изменить?

- А иных способов забрать Бена и улететь, кроме глобальных изменений целого мира, нет? – уточнила я.

- По крайней мере, я их не вижу. Хотя, возможно, и я ошибаюсь. Я ведь тоже не настолько умён, чтоб просечь смысл глубинных процессов, на которых держится жизнь этого мирка. Но я отлично понимаю своё бессилие перед этой громадной проблемой, а потому предпочитаю смириться, ждать и делать то, что мне по силам, - он посмотрел на капсулу.

— Мудро, — согласилась я. — Хочу я этого или нет, но и мне придётся последовать твоему примеру. Хотя эта необходимость просто сидеть и ждать начинает выводить меня из себя.

— Самая тёмная ночь перед рассветом, — усмехнулся он. — Хотя здесь это и не совсем так.

А следующей ночью мне приснился Бен. Он стоял возле каменных зубцов замковой башни, но это был не замок на Грозовой горе, а какой-то другой, из светло-серого камня с выщербленными временем и всё же монолитными стенами. Над ним прозрачной голубой чашей опрокинулось высокое небо, прозрачно-голубое с лёгкими белыми облаками и ярким земным солнцем. Бен и сам был одет не в тот чёрный костюм с огромным плащом, который носил ещё недавно. На нём были светлые джинсы и белоснежная сорочка. Романтичный образ дополняла прозрачная бледность лица и шелковистые чёрные кудри, которые трепал ветер. Его взгляд скользил по зелёным равнинам, раскинувшимся внизу, по глади мерцающей солнечными бликами реки, по зелёной роще, живописно расположившейся на противоположном берегу. Потом он повернулся и посмотрел на меня.

— Забери меня, — произнёс он, глядя мне в глаза. — Я очень хочу домой.

Что-то словно выбросило меня из сна и, проснувшись, я резко села. Джулиан стоял возле кровати, пристально глядя на меня.

— Это зов, — кивнул он. — Мы должны пойти к нему.

Я соскочила с кровати и быстро оделась. Джулиан задумчиво наблюдал за мной.

— Не торопись. У нас есть время.

— Мы телепортируемся туда? — с надеждой спросила я.

— Нет, — покачал головой он. — Я не вижу того, что сейчас происходит в камере, и не уверен, что она на прежнем месте. Мы полетим и спустимся вниз.

— Сквозь камень? — ужаснулась я, но он улыбнулся и протянул мне руку.

— Поскольку в данном случае это — единственный доступный вариант, просто держись за меня.

Он подошёл, и я вложила пальцы в его ладонь. За его спиной раскинулись чёрные крылья, я выпустила свои. Он кивнул и мы взлетели. Потолок, находившийся в двух метрах от меня, стремительно понесся навстречу, и я невольно зажмурилась, ожидая удара, но его не последовало. Мы пролетели насквозь все переборки и перекрытия, обшивку звездолёта и вылетели наружу под огромное чёрное небо.