Волосы циннвальдитового цвета

4

Слышал же, — Игорь Олейников быстро строчил пальцами какое-то сообщение начальнику охраны. — Дело Гончарова закрыли. Деньги так и не отсудили.

— Это тот, который украл девять миллионов, перевел на счёт сына и пулю себе в лоб пустил? — уточнил Вадим.

— Там сложнее: он давно дела водил с окровителями, вены себе регулярно резал. Когда перевод денег осуществлял, сигнал совсем слабый был. Доказать его причастность не получалось, готовились к допросу на когнитивном детекторе…

— Что еще за детектор?

— Ну, тот, который якобы восстанавливает воспоминания и позволяет читать мысли. Я во всю эту хрень не верю, но Гончаров перепугался, — Игорь оттопырил указательный и средний пальцы, мизинец и безымянный согнул, а большой отставил в сторону, изобразив пистолет. Приставив «дуло» к виску, шевельнул большим пальцем, имитирую движение курка. — В общем, пустил себе пулю в лоб, никаким детектором не прочитаешь. Деньжатки семье достались. Будут теперь до конца жизни на проценты существовать, еще и внукам останется. Хотел бы я, чтобы мой батька таким же отчаянным был, — сказал Игорь и загоготал. — Оно б не копался в базах данных — знай себе, разъезжай по заграницам да шампанское пей.

— Странный этот Гончаров, — заметил Вадим. — Смысл пускать себе пулю?

— Говорю же, не сделай он этого, деньги бы отобрали. Если не детектором, то на допросах бы раскололся. Девять миллиардов, ты такое количество нулей представить можешь? На такую сумму не одну — десять жизней прожить можно.

— Так ему-то всё равно не достанутся.

— Зато семью обеспечил. Да ты ж у нас холостяк, от того не поймёшь. Мужик родных содержать должен. Если он настоящий мужик, конечно.

— О, да брось ты этот постиндустриальный бред нести. Ты типичнейший сексист. Сегодня женщина зарабатывает не меньше, а то и больше, чем мужик, но себе в голову представительницы прекрасного пола стрелять не торопятся.

— Ай, да что я тебе объяснять буду! Как семью заведешь, поймешь.

— А я, может, на содержании супруги буду, — хохотнул Вадим. — Ребенка нынче выносить любой может, так чего мне стыдиться?

— Ты это сейчас всерьез? Без шуток? — он всполошился, отвёл свой взгляд от монитора. — Потому как смешного в этом нет ничего. Нас чувства собственного достоинства лишают, а ты так спокойно к этому относишься? Посмотри телевизор — черт его разберёт, мужик на экране или баба. Рядятся, как черти, манерничают, как пидорасы, да ещё жизни нас учат. Я тебе вот что скажу, Вадик. Ты молодой ещё, не шибко сообразительный, но на эти разговоры про равенство полов не ведись. Не дело это, когда мужику в пузо эмбрион запихивают. Баба должна быть бабой, а мужик должен быть мужиком. Задумывался когда-нибудь, почему деньги бабками называют? Ты поразмысли над семантикой слова, может, дойдёт.

— Так почему? — Вадима забавляло, когда Игорь горячился по всяким пустякам. Поэтому обыкновенно он подливал масла в огонь и наблюдал за реакцией Олейникова.

— Потому что бабки от слова бабы. Мужик он как определяется — через секс. Раньше, пока еще не было этой, как ее, моногамии, когда мы, — Игорь постучал себя ладошкой по груди, — в лесах в одних труселях бегали, а то и вообще без них, тогда мужиком тот считался, кто больше баб оприходовал. А потом люди вместо секса стали деньгами заниматься. И у кого, значит, денег больше, у того, выходит и баб больше, или бабок. Понял мысль?

— А если бабок больше у бабы, выходит она мужик?

— Нет, выходит у нее не муж, а баба. Потому и говорю — задача мужика иметь как можно больше бабок. Коли себе такой задачи не ставишь, только и остается говорить о равенстве полов, обвинять мужиков в сексизме, а самому на морду блестки сыпать и помадой губы красить.

— То есть мужик должен работать, а баба за плитой стоять?

— Ой, деревня. Кто говорит работать? Как ты бабки получил, значения не имеет. Вообще, по-честному много бабок не срубишь. Нужно искать, варианты продумывать. Вон Гончаров справился, он настоящий мужик.

— А ему от этого легче?

— И зачем перед свиньей бисер мечу! — раздраженно заметил Игорь. — Сиди себе, да по клавишам щелкай. Тебе только и остается, что детей вынашивать.

— Так мы с тобой вроде вместе сидим. И бабок у тебя не намного больше, чем у меня. Выходит и тебе только детей и остается вынашивать, а жена твоя пускай работает?

Игорь злобно посмотрел на Вадима.

— Ты бы за языком послеживал, да слушал, что умные люди говорят.

— Это ты-то умный? — подколол напарника Вадим.

— Да пошел ты! — Игорь в конец рассвирепел. — Коли б не блюстители, саданул бы тебе, да с работы вылететь не хочу.

Вадим рассмеялся, отмахнулся от друга и погрузился в работу.

…

Профессия Вадима Киселева — охранник-наблюдатель — не считалась престижной. Но получал он неплохо, плюс располагал доступом к данным сервера. Вопреки заявлениям руководителя «Либертарианца» Вячеслава Доронина о том, что база данных фиксирует правонарушения автоматически, используемые нейросети посредственно справлялись с правильной оценкой ситуации, в одних случаях недооценивал опасность, в других воспринимая драку подростков за вооруженное нападение. По этой причине была предусмотрена возможность дешифровки информации охранниками-наблюдателями. Формально они не имели права просматривать архивы без достаточных на то оснований, но место для злоупотреблений оставалось. Киселев и Олейников не стали исключением: они периодически просматривали фрагменты жизни богачей, посмеивались над их причудами и праздным образом жизни, хотя в глубине души мечтали оказаться на их месте.

Однако, слишком часто копаться в жизни других людей у них не получалось: по сравнению с базами данных обычных граждан, базу данных охранника мог просматривать только его напарник, но нейросети сервера-приемника умела выявлять злоупотребления наблюдателей при условии многочисленного нарушения запретов.

Несмотря на разногласия, которые неминуемо возникали между охранниками, Вадим и Игорь поддерживали дружеские отношения, но не из-за взаимной приязни, а скорее от взаимной неприязни. Каждый знал слишком много подробностей из жизни другого и мог их использовать в личных целях. Потому оставалось скрепя сердце и стиснув зубы дружить друг с другом. Больше того, они заключили между собой пакт, согласно которому без красной лампочки не станут просматривать материалы другого. Красной лампочкой называли индикатор правонарушения, которое требовало отдельного рассмотрения, не входило в список преступлений, по которым сервер-приемник мог выносить постановление автоматически.

Разумеется, Вадим не был доволен своим положением. И от того, что он имел доступ к данным людей состоятельных, становилось только горше. Наблюдая за роскошью, в которой они жили, за праздным, ни чем не омраченным состоянием, регулярными полетами на курорты Северной Африки и Южной Америки, откуда сигнал блюстителей банально не достигал сервера-приемника, Вадим злился. Он буквально ощущал, как зависть пожирает его изнутри, но даже не пытался бороться с этим чувством. Отличался он от большинства остальных завистников, пожалуй, тем, что не был скупым. Иногда Киселев тратил деньги быстрее, чем зарабатывал, а потому постоянно думал о том, что его напарник Игорь называл вариантом. Вадима не интересовал путь, который избрал Гончаров. Дети и жена — это хорошо, но должна быть возможность самому погулять на заработанное.

Главным препятствием на пути к успеху на криминальном поприще служил напарник. Одно время Вадим даже размышлял над тем, как после совершения преступления избавиться от Игоря и уничтожить улики. Но быстро отбросил эту мысль. Убийства охранников случались, и в первую очередь подозревали напарников, которые душегубами и оказывались. Подумывали даже, чтобы данные наблюдателей сервер-приемник обрабатывал в общем порядке, но от идеи пришлось отказаться. Если базы данных наблюдателей станут обрабатыватья в общем порядке, они так или иначе могут быть использованы другими наблюдателями в качестве компрометирующих материалов. Глупо было рассчитывать на то, что люди, понимающие, как работает сервер-приемник, не сумеют его взломать, если возникнет такая необходимость, поэтому решили поступить проще и предоставить доступ к базам данных охранников-наблюдателей только их напарникам. В случае же неожиданной гибели одного из них, по второму тут же проводилась тщательная проверка, которая выявляла все возможные вмешательства в программу сервера-приемника и шаг за шагом позволяла вычислить убийцу, если напарник действительно таковым являлся.

…

Домой Киселев возвращался рано утром. График работы был посуточный, несколько неудобно поначалу, но быстро привыкаешь. Вадим поднялся по ступенькам и свернул во дворы. На улице уже гуляли старики со своими собаками. Живых животных почти не было, только автоматы, но выглядели киборги совсем как настоящие, двигались пластично и изящно, поведение абсолютно естественное, отличить можно было с трудом. А вот и старенькая еврейка Шниперсон с технической новинкой — киборг-ребенок. Мальчику на вид около трех-четырех лет. Приятная внешность, но пока не доведенная до совершенства. Разговаривает с трудом, хотя двигается так же плавно и пластично, как собаки. Трехлетнему мальчику это не идет, создается впечатление, будто он слабоумный. Но старушку Шниперсон он, по всей видимости, полностью устраивает.

— Здравствуйте, Фаина Соломоновна, — поздоровался с ней Вадим.

Старушка мягко улыбнулась, помахала ручкой. Мальчонка посмотрел сначала на нее, потом на Вадима, после чего в точности повторил жест старушки. Шниперсон засмеялась.

— Вот умница, Коленька. Поглядите на него. Совсем как взрослый. Умница ты моя, — она наклонилась к нему и поцеловала мальчика в щеку. — Заметили, как он вырос, Вадим Сергеевич?

— Прямо на глазах, — подыграл ей Вадим. Считалось неэтичным напоминать хозяевам киборгов о природе их питомцев. Люди для того и создают удивительно точные копии, чтобы обманываться. Незачем рушить их иллюзии своими приземленными замечаниями. Жизнь они посвятили работе, одно это заслуживало уважения. Почему бы на старости лет не подыграть им? Не отвалится же у Вадима язык, если он назовет пластикового Бобика живым. Или Коленьку Шниперсона, который никогда не станет выше или умнее, подросшим.

Вадим поднялся к себе на лестничную площадку, уже начал открывать свою дверь, как вдруг из квартиры напротив вышли соседи. Муж — толстый сноб с вечно сальными короткими волосами и отчетливо виднеющимися пятнами под мышками. Жена — красавица, заплатившая за внешность не один десяток тысяч. Хирурги постарались на славу: кожа идеально гладкая, слегка бледноватая на вкус Вадима, но реагирующая на загар; носик маленький, курносый; губы полные, над верхней отчетливо различима маленькая родинка, придававшая внешности супруги щепотку бесстыдства. Имен их Вадим так и не запомнил, про себя называл Колобком и Лисой.

— Вадим Сергеевич, как хорошо, что мы вас встретили, — заискивающе заулыбался Колобок. Все в доме знали, кем работает Вадим, а потому, хоть и не уважали его по-настоящему, но побаивались, старались быть с ним вежливыми и угодливыми. Про наблюдателей ведь всякие слухи ходили.