Волосы циннвальдитового цвета

5

Придя на работу, первым делом Вадим залез в базу данных «Либертарианца» и принялся собирать сведения об Артеме Куркове. Родился и вырос в городе, семья состоятельная, оценки в школе были отличными, но выпускные экзамены завалил. Отец оплатил обучение в третьесортном колледже. В итоге Курков стал инженером. Сведения о месте работы были закрыты по закону о защите частной жизни.

«Ничего себе, инженеры нынче зарабатывают», — подумал Вадим. Без базы данных, собранных блюстителями, не обойтись.

Олейников, сидевший по соседству, как назло проявил интерес к деятельности своего напарника.

— Так, так, Артем Курков. Чем он обязан интересу с твоей стороны?

— Подозреваю его в совершении преступления.

— Сейчас гляну, — Игорь подошел к серверу, принялся энергично скакать по вкладкам, в поисках штрафов и наказаний, вынесенных Артему Куркову.

— Слышал кстати, что на юге творится? — как бы между прочим спросил Олейников.

— Нет.

— Диверсию на производстве кто-то провернул. Комбайны, трактора, грузовики — всё повредили какой-то новомодной штукой. Хозяева голосят о недобросовестной конкуренции, обвиняют Свиридовых в диверсии.

— Свиридовы — это которые?

— Да те самые, что у нас проездом заведуют. В общем, кто технику попортил, неясно, зато теперь ихний собственник собирается отказаться от услуг своего частного охранного предприятия, к нашим обратиться. Скоро и там начнут блюстителей в кровь брызгать. Но это в лучшем случае. Ходят слухи, что за диверсию террористы ответственны. Собственники обеспокоились, внеочередное собрания крупных промышленников и землевладельцев собирать решили. Если версия о террористах анархистского толка подтвердится, войска мобилизуют. Телевизор-то сегодня смотрел?

— Не.

— Там уже почву готовить начинают. Помнишь, как нас в школе учили, мол, индустриальный и постиндустриальный государственный период отметился кровопролитнейшими войнами, прекратившимися только тогда, когда собственники получили право распоряжаться принадлежащими им вещами по своему усмотрению, без вмешательства извне.

— Такое не забудешь. Хорошо помню карикатуру в учебнике — толстый президент отнимает у бедного капиталиста деньги и хлеб, а за спиной капиталиста голодающие рабочие тянут руку, просят подаяния.

— Точно-точно. Называлась карикатура «Государство грабит народ». Так вот, сегодня включил я, значит, новости, а там крутят передачу о том, как устанавливался нынешний строй. Мол, капиталисты отобрали у государства награбленное и вернули все народу, но не просто так, а силой. И подводят, значит, зрителей к выводу, мол, готовьтесь защищать частную собственность ценой своей жизни. Понимаешь, к чему дело идет?

— Не совсем.

— А сейчас мобилизацию объявят, срочный набор и давай бороться с террористами с оружием в руках. Мне сегодня один знакомый по секрету рассказывал, якобы на Дальнем Востоке пара городов провозгласила обобществление.

— Это как?

— А вот так. Собственника на фонаре повесили, ЧОПы разогнали и сами, значит, правят. Выборы проводят, землю обозвали общей, призывают другие города к ним присоединяться. Про это пока никто не знает — сам понимаешь, какой удар по престижу капиталистов будет нанесен, если информация станет доступна широкой общественности.

— Пожалуй, что и так.

— Ну а история с южными городами — это просто предлог для мобилизации. На самом деле готовят поход на восток. Говорят, зарплаты у солдат будут о-го-го какие.

— Подыхать за собственника у меня нет ни малейшего желания, — сказал Вадим.

— Так ты не за собственника, ты за себя подыхать будешь. Объяснял же тебе вчера, задача мужика обеспечить семью бабками. Жизнь проходит — деньги остаются. Сколько оставишь, почитай столько твоя душа и стоит. Если и есть какая бессмертная сущность, то это деньги.

— Ты прям как философ Пустобрехов.

— Что за философ?

— Да в свое время учил его изречения. Говорит примерно тоже, что и ты.

— Выходит умным мужиком был твой Пустобрехов.

— Ты правда считаешь, что деньги дороже жизни?

— Не так. Всё-то ты никак не поймешь. Твоя жизнь стоит ровно столько, сколько у тебя денег. Это давным-давно в крупнейших религиозных системах мира поняли. Вспомни период постиндустриальной государственности. Сколько денег люди жертвовали на нужды церквей, пророков, ясновидящих. Всё ради чего? Да преувеличить хотели свою духовную сущность, купить себе бессмертие. Дурачье! Для этого деньги не отдавать надо было, их откладывать следовало. Зато служители культа процветали, и свою бессмертную сущность, свой капитал, в размерах увеличивали. И не так уж важно, в какой форме этот капитал: будь то ритуальное помещение, кладбище или иная собственность, в основе-то всегда лежит одно — определенная сумма денег. Понимаешь?

— А чего тут не понять.

— То-то. Могу пример и посовременнее привести. Возьми, к примеру, смертность. Знаешь, сколько у нас ежедневно умирает? Я тоже точно не знаю, но положим человек тысяча. Просто к примеру. Ты хоть раз на похоронах был?

— Приходилось, — сказал Вадим.

— И сколько народу там было?

— Да немного, человек сорок-пятьдесят.

— А человек богатым был?

— Не бедным.

— Собственник или нет?

— Нет, конечно.

— Во, — Игорь оттопырил указательный палец. — А я раз на похоронах собственника был. Такую церемонию закатили, тысячи три человек, всех накормили, все об умершем плакали. То и дело слышишь причитания, мол, какой хороший человек ушёл. У всех глаза на мокром месте, к родственникам подходят, соболезнования выражают. А ведь собственник-то был мелким. Представляешь, сколько на похороны собственника земли придет? Тысяч сто. И все оплакивать его будут, выказывать уважение, почтения. Люди, заметь, малознакомые или вовсе лично не знакомые с почившим. А на тех похоронах, на которых ты был, сильно по покойному плакали? Посторонних много было? То-то и оно. Мысль, которую я до тебя хочу донести, выразила одна старушка, сидевшая тогда за столом неподалеку от меня. Оплакали, говорит, покойного как надо, место ему в раю. А оплакивали его почему? Уважали его почему? А все потому же — из-за денег. Выходит и место в раю он не заслужил, а прикупил, и душу свою бессмертную не продал, а положил в банк под проценты. Потому его душа будет расти и дальше. А что с душами таких как мы приключится, арендаторов? Проценты по кредитам сожрут нашу бессмертную сущность и ничего от нее не останется. Теперь понимаешь, почему мы не знаем, сколько у нас в городе ежедневно умирает? Как раньше сговорились, пускай, к примеру, тысяча человек умирает, а ты хоть об одном помнишь, имя его слышал? Нет! Пройдет время, о нем и родня забудет, могилу перероют, на его месте нового похоронят, а собственника попробуй забудь. А все почему? Да потому, что память о собственнике сожрала память об остальной тысяче человек. Если хочешь, душа собственника — хищник, души таких как мы — удобрение, питательная среда для этого хищника.

— Так ведь душа — это деньги.

— Правильно, деньги. Ты когда умрешь, куда твои деньги денутся? К тем же собственникам и перетекут. Дошло?

Вадим отмахнулся от Игоря.

— Ты давай копай по Куркову, а не заговаривай мне зубы.

— Так уже накопал. Ничего серьезного нет. Штрафы за переход в неположенном месте. Не судим, на очереди на выселение не стоит, проценты исправно выплачивает. Подвела тебя твоя интуиция.

— Слушай, а не закроешь глаза на мелкое должностное преступление?

— Залезть к нему в базу хочешь? Не пойдет.

— Говорю тебе, с ним что-то не так. Давай если я окажусь прав, вся слава за его поимку моя. Если прав ты, я закрою глаза на три твоих должностных преступления.

— Так уверен в своей правоте?

— На все сто.

— Хорошо, давай взломаем его базу. Но славу делим пополам. Потом придумаем повод, как нам его с поличным взять.

Вадим подмигнул напарнику и стал шарить пальцами по информационной панели.

…

— Это еще ни о чем не говорит, — сказал помрачневший, но в то же время оживленный Олейников.

— Ручаюсь, он пускал себе кровь. И не просто ее пускал, а намерено гасил сигнал и проворачивал какие-то темные делишки. Знаешь, где я его встретил? В «Парусе».

Игорь присвистнул.

— Ты-то там чего делал? — спросил Олейников, посмотрев на напарника.

Вадим смутился. Зря он рассказал Игорю об этом. Теперь Олейников сочтет напарника богачом, начнет копать под него, глядишь чего и накопает.

— Не имеет значения, — решил уйти от ответа Киселев. — Факт в том, что для инженера отдых там не по карману.

— А тебе по карману? — с усмешкой спросил Игорь.

Вадим посмотрел на напарника исподлобья.

— Да не бойся ты так, — захохотал Игорь. — Знаю я тебя, рисоваться туда ходил, мол, смотрите, какой я богатый. У тебя ж на лице написано — люблю прихвастнуть.

— Один ты у нас правильный, — пробурчал Вадим.

Игорь не стал отвечать, позволил Вадиму продолжить.

— Я клоню к тому, — сказал Вадим, — что паренек не чист на руку. Чем там у нас нынче окровители промышляют?

— На выселках грабежом, в центре и предположить не могу.

— Я тебе подскажу — наркоторговля. Сам знаешь, какая позиция по этому вопросу у нашего собственника.

— Строжайший запрет, — кивнул Игорь.

— А те, кто побогаче, любят баловаться веществами. Если начать копать в этом направлении, мне кажется, мы раскопаем организованную банду. Просто с этого момента действовать нужно осторожно.

— Для начала нам предстоит подумать, как обосновать взлом системы.

— А не будет никакого взлома, — сказал Вадим. — Я подставлю его. У нас появится повод покопаться в его базе и якобы тогда мы и нападем на след. Как тебе?

— Подставишь?

— Не забывай, я сам когда-то жил на выселках, знаю некоторые хитрости.

Игорь с сомнением посмотрел на напарника.

— Ты хотя бы понимаешь, как мы с тобой рискуем? Если у начальства появится повод досконально проверить наши базы, они ведь обо всем догадаются.

— А мы вытрем за собой, никакие проверки не помогут. По рукам?

— Черт с тобой. Но смотри, промашки быть не должно. У меня жена и двое детей, без меня семья пропадет.

— У меня нет ни малейшего желания гнить в нищете, или того хуже — попасть в тюрьму. Промашки не будет, — заверил Вадим.

…

На следующий день Киселев пустил себе кровь. Сделал он это предельно аккуратно, при помощи шприца — у блюстителей не было ни шанса заподозрить правонарушение. После неглубоко порезал себе левую руку в районе локтя, аккуратно перебинтовал место пореза. Можно было идти на выселки.

Затея Вадима была проста, как таблица умножения на два: он хотел подкинуть Куркову наркотики. Когда Вадим рассказывал напарнику об обороте нелегальных веществ в городе, он несколько исказил реальность, перенеся вину на богачей. На деле, наркотики употребляли не только выходцы из состоятельных семей. На выселках подобный товар пользовался большим спросом. Как и всякий молодой человек, родившийся в семье арендаторов, Вадим прошел через выселки, тогда же он и познакомился с нелегальными веществами. Произошло это случайно — знакомые угостили его какими-то особенными грибами, от которых Вадим отходил пару дней. Потом было еще несколько экспериментов и даже кровопускание, но проделал свои манипуляции Киселев на удивление удачно. Когда он проходил собеседование на соискание должности охранника-наблюдателя, во время медкомиссии на тщательнейшем осмотре хирург так и ничего и не заподозрил.