Поля Крови

— Верно, господин.

— Значит, я делаю вам выговор, гаэкуджа. Первый из трёх возможных под моим командованием. И чтобы уже завтра они снова носили общие для всего вашего отряда одежды. Как я буду различать их на поле битвы, если они будут одеваться кто во что горазд?

Я-то ладно, я лишь выслушал всё это вскинув брови, а вот Хасок и Адалио отчётливо скрипнули зубами. Ну да, выслушивать, что одеяния их Великих домов это «кто во что горазд», неприятно.

— А теперь вернёмся к происшествию. Что случилось?

Глебол повёл плечами и коротко сказал:

— Мой помощник не имеет на поясе бляхи и его слова поставили под сомнение.

Визир молчать не стал:

— Не слова, а действия во время сражения. И не просто поставили, а меня пытались заставить вытащить меч и сойтись в схватке, подстрекали нарушить королевский эдикт во время службы.

Хоу Учлун поворачивается к нему так резко, что солдат не успел даже сдвинуть в сторону зонтик, прикрывая хоу от капель:

— Кажется, кто-то забыл, что такое уважение младшего к старшему. Кто-то забыл, что он теперь в армии, которая воюет. Кто это сделал?

Я отвечаю раньше, чем Визир тыкает в мою сторону пальцем:

— Этот человек я, господин хоу.

— Как тебя зовут?

— Лиал из Малого...

Хоу Учлун вскидывает руку, обрывая меня:

— Мне не важно, из какого ты Дома. Твой гаэкуджа определил человека, который может говорить и действовать от его имени, а ты забыл, что ты в армии, идар? Не слышу ответа, идар Лиал!

Я лишь молча пожимаю плечами. Сам не знаю, что на меня нашло. Ну, ранили Наглого и Тощего пару дней назад. Не убили же. Сегодня и вовсе обошлось. И чего холодный дождь не привёл меня в себя, не заставил остыть от гнева?

За спиной хоу Хасок корчит рожи и жестами показывает мне, какой я придурок. Согласен. А вот то, что мне нужно отрезать язык — лишнее. Или не отрезать?

Пока я пытаюсь сообразить, чего добивается от меня Хасок, хоу Учлун удивлённо тянет слова:

— Вот оно как. Значит, не раскаиваешься. Хорошо...

А до меня доходит и я торопливо вскидываю перед собой руки, складывая ладони в вежливом жесте:

— Господин хоу Учлун, позвольте сказать, — он замолкает и обходится коротким жестом, а я продолжаю. — В последних сражениях мой отряд не раз оказывался в нужный момент без поддержки ауры Визира, мои люди были даже ранены стрелами реольцев.

Хоу поворачивает голову и уточняет:

— А Визир — это видимо ты. И что ты можешь сказать в ответ на это обвинение?

Визир лишь пренебрежительно вздёргивает бровь:

— Обвинение? Лиалу всего четырнадцать, а во время обучения он был не лучшим моим учеником. Его обвинения не стоят того воздуха, который они сотрясают. Он плохо ощущает расстояние, ошибается со временем, теряется, если что-то начинает идти не так. Я прикрываю своей аурой самое меньшее пять отрядов в бою, а недоволен лишь Лиал, который до сих пор не понял, когда нужно умерить бег.

Я поспешил возразить:

— Это не...

Но хоу вскинул руку, обрывая меня:

— Довольно! И так все понятно. За непослушание, непочтение к старшему командиру и попытку нарушить эдикт короля в то время, как мы воюем с Реолом, идар Лиал, властью, данной мне королём, приговаривается к прохождению через мечи, — покосившись на Глебола, Учлун спросил. — Сколько у него даров?

— Четыре, он Возвышенный Мечник.

Хоу Учлун кивает и добавляет:

— Согласно уложению, количеству даров и тяжести проступка — дважды. За отсутствие раскаяния и дерзость перед лицом вышестоящего командира я добавляю ещё один проход. Хочешь что-то сказать, идар?

Я, стиснув зубы, чтобы и впрямь больше ничего не сказать, лишь качаю головой.

Учлун довольно кивает:

— Наказанию подвергнуть немедленно!

Идары вокруг замерли в нерешительности. Большая их часть. Но не Бихо. И не его дружок Слайд. Они без промедления шагнули ко мне, вцепились в одежду, сдирая с меня халат и оставляя в одних штанах. Словно им всё это не впервой. Не забыли даже сдернуть с меня медальон.

Окрик Глебола и Визира заставили шевелиться и остальных.

Десять минут и бывшие ученики Кузни Крови выстроились в два ряда. С каждой стороны по десять человек.

— Пошире, пошире стали!

Между рядами Визир отмерил двадцать шагов и сам встал первым. В руках у всех обнажённые мечи.

Глебол покосился на наблюдавшего за всем этим хоу Учлуном и рявкнул:

— Начали! Раз, два. Раз, два. Где пламя души? Резче, резче!

Об этом я только читал. И как-то, мчась через мокрый лес в поисках Визира, даже позабыл, о том, что наказанием в армии короля может стать не заключение, а казнь.

Стена мечей в три прохода — это, конечно, не казнь, но...

Каждый из парней мерно, под счёт Глебола опускал меч перед собой. Первым, самым простым из движений, которое едино во всех без исключения стилях меча. Что в Семи движениях Кузни, что в Мече льда и света моего Дома Денудо, что в Мече утреннего дождя Реола.

С мечей на уровне плеча срывались их призрачные копии. Двадцать шагов достаточное расстояние, чтобы выполненный без особого старания Дождь мечей растворялся бесследно и не долетал до противоположного ряда идаров.

Вот только мне идти ровно посередине между ними. Там, где сталкиваются призрачные мечи сразу обоих рядов.

В спину ощутимо толкнули, заставив сделать первый шаг.

— Чего замер?

Я обернулся, ожёг взглядом незнакомого мне идара и процедил:

— Руки уберите, достопочтенный.

Отвернувшись, двинулся вперёд. Стиснув зубы, вошёл в месиво «мечей», бушующее на уровне плеч и ниже.

Они стегнули по груди, животу, ногам.

Стегнули и безвредно исчезли, оставив ощущение, словно хлестнуло тонкой веткой в лесу.

Но я твёрдо знал, что это только начало и не останавливался.

Хоу Учлун заорал:

— Не спеши, не спеши, Лиал. Шагай под счёт своего гаэкуджи или я добавлю тебе проходов!

Я лишь крепче стиснул зубы, слушая голос Глебола:

— Раз, два, раз, два...

Каждый новый удар по мне призрачных мечей умений парней ощущался всё отчётливей и больней.

Дары Хранителей — это замечательно. Но даже у даров есть предел. Иначе ни один идар не мог бы убить другого. И войн бы после ухода Предков тоже не было. Не было бы даже попытки Безымянного убить своих братьев и сестёр.

Я сделал последний шаг, оставив позади коридор мечей. Всё тело горело, особенно живот. Казалось, что меня искусал рой пчёл.

Глебол заорал:

— Второй проход! Давай, Лиал, смелей!

Я стиснул зубы. Денудо ничего не боятся.

Развернулся, шагнул обратно в сияние сотен мечей. Но сумел спокойно пройти только пять шагов.

Очередной призрачный меч кто-то создал слишком высоко. И слишком сильным, словно второе из умений, а не первое.

Он врубился в висок, прошёлся через левый глаз, обжигая нестерпимой болью и заставив меня невольно вскрикнуть и закрыть лицо. Теперь каждый удар сопровождался болью, независимо от того, куда они приходились. Руки от лица я убрал только тогда, когда мечи перестали меня молотить.

Убрал и открыл глаза. Левый глаз видел, пусть и слезился. Руки словно опухли. Кожа взбухла кровавыми рубцами по всему телу.

— Третий проход! Давай!

На этот раз я шагнул в коридор мечей, сразу закрыв лицо. И не пожалел об этом.

— Раз, два! Раз, два!

Эти двадцать шагов я едва прошёл. На этот раз все удары рассекали кожу словно не замечая защиты третьего дара Хранителей, крепости тела, сравнимого со сталью. К концу прохода я был весь покрыт кровью.

А ещё кто-то «промахивался» с ударами не раз и не два.

На пальцах, которыми я прикрывал глаза, висели буквально лохмотья кожи, рассечённой десятки раз до мяса. Руки, плечи, живот выглядели точно так же. Как наверняка и спина.

И это мне ещё повезло, что большая часть моих бывших соучеников по Кузне наносила удары так, как и положено, на уровне груди. Ноги почти не пострадали, отделавшись всего несколькими ранами. Иначе я бы остался без штанов. И без кое-чего, чем так гордится Фату, а я ещё даже не использовал толком.

Ещё бы узнать точно, кто прицельно бил мне в голову.

Чьи-то руки осторожно подхватили меня под локти:

— Давай, давай. Пошли, Лиал, пошли.

Я поднял взгляд, с трудом разобрал лица. Хасок. И Трейдо.

Они повели меня куда-то. Всё так же шёл дождь. Но я этому был только рад. Он смывал с меня кровь и охлаждал раны. В голове билась только одна мысль: «Это хорошо, что этот ублюдок Учлун добавил всего один проход. Четвёртый проход я бы и не выдержал. Упал бы там на пятом шаге.»

Или выдержал бы? Помнится, Возвышенному мечнику можно назначить шесть проходов самым большим наказанием. Как-то же, значит, это выдерживают и не погибают? Вдвое больше, чем досталось сегодня мне. Или шесть проходов и будет казнью через мечи для моего ранга?

— Чтобы драугры Безымянного меня прямо здесь сожрали!

Голос я узнал. Кодик. А вот сам он расплывался перед глазами. И не потому, что я так ослабел. Напротив, дождь словно освежил меня. А потому что глаза заливало водой с кровью, закрыв мир алой пеленой.

Меня потянули куда-то в сторону, усадили. Принялись отирать лицо.

— Ох, вот это вам рассекло лоб, господин. Сейчас, сейчас я.

Хасок спросил:

— Лечебная мазь у тебя есть?

Кодик тут же ответил:

— Есть, господин, есть. Хорошая, на двух исарах Предков, вот только пару недель назад купили.

— Хватит?

— Должно господин, должно.

— Сейчас я достану ещё и пришлю на всякий случай. Трейдо, пошли, оставь его.

Моего плеча коснулись чьи-то пальцы, а возле уха раздался шёпот Трейдо:

— Удары наносили Бихо и Слайд.

Я промолчал, лишь вслепую, ещё ничего не видя, кивнул. Мог бы и сам догадаться.

Едва стихли их шаги, как Кодик спросил:

— Господин, да что там случилось?

Я лишь отмахнулся, не желая шевелить языком. Кажется Тощий, охнул:

— Ох, а руки, руки-то.

Кодик буркнул:

— Тут и с раной на лбу неладно. Глубоко рассекло и что-то с костью. Тоже, что ли царапнуло? Как ещё не пробило?

Я усмехнулся:

— Мажь, а не болтай. Проверим, так ли хороша эта штука, как мне её расхваливал Клинок зелёной весны.

— Ну, Замиру плечо уже затянуло. Похоже, и шрама не останется.

— Значит, со мной тем более будет всё хорошо.

Я снова растянул губы в улыбке. Они-то у меня целые. Ничего, теперь я буду умней. Да, Визир, Бихо и Слайд?