Время испытаний

«Ты умерла, но не должна была умереть. Слеза Бригиты защитила тебя, но не тебя. Там лежишь ты, и тут тоже ты. Выбирай, где ты настоящая. Напиши свою новую судьбу».

И Ледяная Роза не устояла. Кто бы мог отказаться стать строкой в древней книге? Особенно если ты вскоре растворишься в воздухе и перестанешь существовать — по крайней мере, как маленькая гордая девочка родом с Южных Утёсов. Слишком умная для простых людей. Слишком глупая для древнего эльфа. Двенадцатая Чародейка, мастерица истинного зрения и иллюзий. Верная сестра своего брата.

Эллифлор замолчала, воцарилась тишина. Элмерик не знал, что и сказать. Любые слова казались лишними, неуместными.

— Мне жаль… — наконец выдавил он.

— Мне тоже. — Леди-призрак коснулась цепочки на шее, и только сейчас бард понял, что подвеска до сих пор на ней, только прозрачный камень потускнел и треснул.

— Это она? Слеза Бригиты?

— Да. Древний амулет. Говорят, очень сложный в изготовлении.

— Я где-то слышал о нём. Может быть, читал? Совсем недавно…

— У Патрика много книг, — пожала плечами Эллифлор. — Теперь я одна из них. Живая и неживая. Глупая и умная. Вся моя жизнь состояла из противоречий, и смерть оказалась ничуть не лучше.

— Но всё же это лучше, чем исчезнуть навсегда?

В свои годы Элмерик редко думал о смерти, но теперь решил, что предпочёл бы не умереть с концами, а стать призраком, как леди Эллифлор.

— Кто знает? — на её побелевшее лицо вернулся лёгкий румянец. — Говорят, те, кто уходит в Аннуин к Хозяину Яблок, однажды рождаются вновь. Почему бы бабушке Линаджил не воплотиться в своей маленькой тёзке? Может, где-то в волшебной стране уже родилась крошечная саламандра Лораэнни с очень вспыльчивым характером? Может, я сама стала бы дождём над моими любимыми маковыми полями? Или мхом на серых камнях юга?

— Скажите, а правильно ли я понял, что Энника-младшая… — Бард запнулся, не зная, как продолжить, чтобы Эллифлор не оскорбилась.

— Моя племянница и дочь Флориана? Так и есть. Я не знаю, что у них там произошло. Почему всё держали в тайне, и почему он не признался даже мне.

— Сколько ей уже? И где она сейчас?

Эллифлор подняла взгляд к потолку, словно считая в уме.

— Четырнадцать. Она чудное дитя. Каллахан отвёз девочку в наш замок, чтобы её воспитывали родные бабка и дед, и пообещал Флориану, что приведёт её сюда, на мельницу, когда той стукнет пятнадцать.

— И мастер Флориан на это согласился?

— Да, хотя затея пришлась ему совсем не по душе. И чем ближе Имболк, тем больше он сожалеет о своём решении.

— Его можно понять. А что с Линаджил?

— Ей всего шесть. Вряд ли мы увидим её скоро. Детям на мельнице не место.

Бард чувствовал, что ответы его собеседницы становятся всё короче, и осмелился задать последний вопрос:

— Но почему вы так и не признались Каллахану? Разве можно быть уверенным, что тебе ответят, когда даже не пытаешься спросить?

Призрак взмыла над столом, её щёки полыхнули от возмущения.

— Мне кажется, вы забываетесь, юноша. Спешу напомнить, что я всё же леди! И мне не пристало говорить о своих чувствах с кем бы то ни было. Прошу, не заставляйте меня жалеть о моей откровенности. Я рассказала всё это не для того, чтобы вы сплетничали у меня за спиной.

— Нет, что вы… Я и не думал…

— Вы вообще мало думаете. Вам стоит делать это почаще. Иначе вы плохо кончите. Знаете чем?

— Чем?

— Тем, что я вас придушу, если Каллахан хоть что-нибудь узнает. Ясно?

— Яснее некуда, — Элмерик был уверен, что леди призрак не шутит.

— Тогда на сегодня урок окончен. Не могли бы вы, пожалуйста, отнести мою книгу в залу? Хочу полюбоваться на огонь в камине и обрадовать малыша Риэгана, если он всё ещё там.

— Кстати, а кто он вообще такой? Почему мастер Каллахан говорит с ним, как отец с сыном, хотя по крови они явно не родичи? Почему все болтают, как старые друзья, но в воздухе чувствуется напряжение? А Олли Счастливчик, кажется, немного побаивается этого Риэгана. Это явно неспроста.

Увы, поток красноречия Эллифлор на сегодня иссяк.

— Всему своё время, — леди призрак приложила палец к губам. — Вскоре вы всё узнаете. А пока помните, что терпение — добродетель достойнейших.