Ферма механических тел

Глава 7. Правила хорошего тона

— Судя по степени коррозии металла, бомбу внедрили не больше месяца назад, — нахмурился мастер Дедерик, отчего между его кустистыми бровями залегла вертикальная морщинка.

— Саботаж? — предположила я, помогая гному бережно извлечь взрывчатку. — Кто-то пытается остановить производство на фабрике? Или это покушение на вашу жизнь?

Изобретатель пожевал губами и исподлобья глянул на инквизитора. Кроме нас троих в подземной лаборатории никого не было. Я здесь оказалась впервые, но как следует рассмотреть укрепленные бетонные стены и станки, похожие на средневековые пыточные инструменты, мешала бомба под носом.

— В других статуях было нечто подобное? — рассеянно уточнил Ли Мэй, будто ничего сверхъестественного не происходило. Дождался моего отрицания и безмятежно констатировал. — Тогда, скорее всего, это диверсия. Думаю, цель злоумышленников — создание прецедента для запуска производственного расследования.

Я припомнила махинации Теша. В столице как-то появилась очередная мелкая группировка дроу, не желающая мириться с монополией «Калаверы». Теш тогда, инкогнито, разумеется, сорвал несколько их торговых операций. И скомпрометировал их, как несостоятельную банду, неспособную наладить систему безопасности. Но, как жест «доброй воли», предложил охранные услуги «Калаверы». Находясь под давлением его силовиков, та группировка в итоге была вынуждена ассимилироваться с «Калаверой».

— Империя ищет предлог, чтобы внедрить бобби на ферму механических тел? Потому что иначе ей не пробиться на территорию, которая фактически находится под юрисдикцией республики? — от догадки у меня засосало под ложечкой.

Разумеется, вселенским злом может быть лишь тайная полиция. В частности, мамбо Ллос с взводом подчиненных, что охотятся за автоматоном.

— Этим товарищам нужны мои разработки автоматона, — подтвердил мастер Дедерик, ловко обезвреживая бомбу. По лаборатории пронесся слаженный облегченный вздох. — У Анталамории есть экстрасенсы, которые могут найти способ одушевления куска металла. Но людям никогда не создать механическую куклу, способную на нечто большее, чем простое поднятие шляпы.

Мы с правительством состязаемся в воровстве. Это у политиков и называется громким словом «гонка вооружений»? Я разочаровано фыркнула и припечатала:

— Поршень им в выхлоп, а не автоматон! Мы ведь сорвали их план!

— Нет, — хором шмякнули меня с небес на землю инквизитор и изобретатель.

— Для вторжения маловат масштаб диверсии, — бесстрастно пояснил Ли Мэй, в очередной раз убеждая меня в стали своих яиц. — Чтобы Наугрим позволил провести расследование на своей территории, необходим, черт возьми, международный конфликт. С жертвами среди мирного имперского населения.

Я задумалась, мимоходом отметив, что его непрошибаемое спокойствие действует на меня, как кислородная маска. Нервная трясучка отступает, не давая мыслям путаться, как провода в коммутационной станции. То-то Барти обрадуется, что хоть кому-то удается притормозить мою привычку лететь поперед паровоза. Перебрав в памяти списки продукции «Дедерик Инк.», я остановилась на наиболее «удобном» варианте для диверсии:

— Бомбы могут быть заложены в статуях, которые фабрика поставляет для городских парков.

— Я направлю доверенных товарищей с этим разобраться, — хмуро кивнул мастер Дедерик, повел седыми бровями и вышел из лаборатории. — Гаечка, вознаграждение вам гарантировано.

Я не стала кокетничать и отказываться. Возможно, в скором времени каждая ассигнация будет на счету. Ведь если «доверенные товарищи» упустят хоть одну бомбу, сюда нагрянут бобби, и мне снова придется уходить в подполье.

— Анри, — Ли Мэй мягко потянул меня за локоть, вынуждая пропустить изобретателя вперед по коридору.

Я отметила пальцы инквизитора, предусмотрительно касающиеся лишь рубашки, и вопросительно уставилась в виноватые чернильные глаза, полускрытые упавшими вперед смоляными прядями.

— Анри, я прошу прощения. Я привел тебя сюда, пытаясь укрыть от тайной полиции, но не предугадал, что они так скоро перейдут к активным действиям. Я найду тебе другое убежище…

— Не надо! — перебила я не своим голосом, стараясь не обращать внимания, как защипало в носу.

У меня никто и никогда не просил прощения за доставленные неудобства и даже проблемы. Теш психопат, у него мозги не заточены на критическую оценку своих действий, поэтому он априори прав. Барти слишком горд, чтобы признать свою вину, а Шпилька слишком заносчива. Зато в моих неприятностях винит себя инквизитор!

— Я не хочу, чтобы кто-то страдал по моей вине! — Ли Мэй впервые на моей памяти повысил голос, сверкнув решительным, почти отчаянным взглядом.

А я явственно услышала невысказанное «еще кто-то». Что же его так сломило на войне, раз он ищет искупления у каждого встречного? У меня задрожали пальцы и страстно захотелось починить его душу, как сломанный механизм.

— Лично я по твоей вине разве что наслаждаюсь жизнью, Ли Мэй, — я улыбнулась и ненавязчиво высвободилась из захвата. Чувствовать чьи-то руки, кроме хунгана, было все еще непривычно. — Из-за тебя я вырвалась из мафии и из-за тебя стала единственным подмастерьем гениального изобретателя. Так уж и быть, за это я тебя прощаю. А если не хочешь, чтобы я страдала, то не отнимай у меня мечту, которую сам же и исполнил.

Инквизитор смотрел на меня неотрывно с какой-то дикой смесью уважения, осуждения, бессильного отчаяния и благодарности. Смотрел так долго, что у меня даже шея затекла от того, как долго я стою с запрокинутой головой. Вот сейчас как постучусь лбом ему в грудь, может, хоть тогда отомрет!

— А я думал, ты умнее, — наконец, иронично улыбнулся Ли Мэй, повторяя фразу, сказанную в первую нашу встречу.

Ага, я еще тогда мысленно ему ответила, что жизнь вообще полна разочарований. Но на сей раз, кажется, я его не разочаровала. По крайней мере из его глаз ушли тоска и застарелая боль. Вот и славно!

— Ах да, и еще, Анри, — он снова остановил меня, собравшуюся было последовать за изобретателем. Левая половина лица его вдруг дернулась, будто в преддверии нового инсульта. — Будь осторожна с Евангелин. Теургия чересчур приблизила ее к ангелам.

Дерьмово. Она, как и высшие светлые духи всегда ставит общее благо превыше частного? И при этом истово верит, что ее дело правое? Значит, делиться своими сомнениями в аморальности и неэтичности автоматона с ней не стоит.

Я серьезно кивнула и тоже за рукав рубашки потянула своего самого проблемного пациента к кабинету мастера Дедерика. Где уже вовсю шло обсуждение плана нашего проникновения в Тагартскую школу эзотерики.

— Она способная девочка, но вряд ли осилит работу под прикрытием, Цадок, — мелодичный голос Евангелин, сидящей на расчищенном от слесарных инструментов диване, каждой ноткой выражал недоверие к нашей затее, озвученной Ли Мэем.

Мы не посвящали ее в тонкости моих способностей, но, думаю, она и сама догадалась. Или просто настолько безоговорочно доверяет решениям Ли Мэя.

— Ерунда, нужны лишь поддельные документы и подставная легенда, — заступился за меня мастер Дедерик.

Я шлепнулась на подоконник и хотела было заикнуться о Теше, которому без проблем достать все необходимое, но вовремя вспомнила, что его нет в столице. Полли сообщила, что его внезапно сдернули на родину, в королевство.

— Я этим займусь, есть у меня один должник, который может помочь, — отмахнулся Ли Мэй. — Что еще нужно?

Гном уселся за стол, пожевал губами и растерянно крякнул. Евангелин расправила складки на бежевом платье и с налетом превосходства предположила:

— Этикет?

Меня чуть не перекосило. Вот единственное, что меня отталкивает в моей мечте о высшем обществе, это этикет. Свод совершенно лишних правил, призванных подчеркнуть принадлежность к какому-то эфемерно-исключительному кругу. Спорю на свой мехаскелет, что придумали его дроу, самые лицемерные снобы. Взгляд инквизитора тоже приобрел такой трагизм, будто у него резко заныли зубы.

— Ева, будь любезна, не забивай Анри голову этой ересью. Того, что она отличает столовый нож от закусочного, а рыбную вилку от десертной, вполне достаточно для того шабаша, куда мы собираемся.

Я поерзала на подоконнике и покосилась на стоящего у двери инквизитора. Вот же разведчик, когда только успел так хорошо меня изучить? За завтраком я, что ли, прокололась? Работавшие на заводе родители многого от меня не требовали, но на правилах поведения за столом у мамы отчего-то был пунктик.

— Чем сильнее она отличается, тем больше привлекает к себе внимания, а это нам ни к чему, — веско напомнила заклинательница ангелов.

Ну, честно признаться, она права. К тому же, если я хочу однажды покинуть рабочий класс, то рано или поздно все равно придется научиться играть по правилам аристократов и поступиться парочкой своих капризов ради красивой жизни. Так почему бы не начать сейчас, пока есть такая возможность?

— Я прочитаю имеющиеся в библиотеке мастера Дедерика учебники по этикету, — успокоила я Евангелин, перебив уже собиравшегося возразить Ли Мэя.

Он вскинул руки в жесте сдающегося, признавая мое право выбора, и снова обернулся к экзорцистке в немом вопросе «что еще?». Дамочка глянула на меня, сложив бровки домиком.

— А ее внешний вид тебя не беспокоит, Ли?

Мне подумалось, что нервирующая ситуация, в которой якобы даже аристократке трудно сохранять вежливость, замечательное прикрытие для намеренных оскорблений. Но заподозрить заклинательницу ангелов в желании обидеть кого-то не получалось при всем желании. Что уж кривить душой, я ведь на самом деле не манекенщица с обложки журнала мод. Инквизитор косо глянул на меня, и в уголках его глаз разбежались морщинки-лучики.

— Напротив, успокаивает, — иронично улыбнулся он.

Я фыркнула и дипломатично напомнила:

— Мы же уже решили, что с макияжем мне поможет Шпилька.

Перед этим устроив мне знатную нервотрепку и проверку на вшивость. У меня заранее заныла задница, стоило представить реакцию ярой оппозиционерки на мое участие в тайной операции по краже гостайны. Ведь она знает меня гораздо лучше этих блаженных святош, потому обоснованно и не доверяет.

— А с осанкой? — дамочка отчаянно всплеснула руками, и вот на это я обиделась.

Может быть, миледи действительно переживает и искренне хочет помочь, но это все равно не дает ей права цепляться ко мне по мелочам. Держать спину прямо меня учила мама, и делала она это на совесть, как и все, за что бралась. Да, я не выпячиваю грудь колесом и не хожу так, словно жердь проглотила, в отличие от «ледей», но и сутулиться себе не позволяю.

— Попрошу Шпильку подкорректировать и это. Думаю, она не откажется от нового кандидата на дрессировку, — саркастично процедила я.

Мастер Дедерик закашлялся, маскируя хохот. Ли Мэй за упавшими вперед прядями спрятал смешинки в раскосых глазах. Евангелин скупо улыбнулась, словно большего от меня и не ожидала, но возражать не стала.

— Тогда я научу тебя вести светскую беседу. Твое чувство юмора может быть недооценено представителями столичной знати.