Время перемен. Том 2

— Да, но вы подтолкнули меня к действию, и очень вовремя.

— Как досадно, что я не захватила ничего попить, здесь такая жара…

Самого графа солнце не смущало. Даже в летний зной он иногда упражнялся в открытом поле, и организм приспособился. Сегодняшняя же погода далеко не так сильно жарила. Но Элизу она, кажется, изводила.

— Я видел здесь бродячих торговцев, нам нужно только найти одного.

Они поспешили укрыться в тени вишнёвой аллеи. Один знакомый лейтенант кивнул, приветствуя его и получил такой же кивок в ответ.

— Жерар, мне говорили, вы как-то связаны с гвардейским полком. Вы офицер? — спросила она, кажется, с некоторой надеждой.

И ему тут же захотелось стать офицером. Поэтому ответил он с некоторым разочарованием:

— Министерский служащий. Прикреплен для наблюдения за одной ротой.

— Министерство и туда добралось? Интересно…

Де Сарвуазье махнул разносчику, ведущему мула навстречу. Он поравнялся с нами, снял и раскрыл перемётную суму со льдом. Элиза выбрала малиновый компот.

— Три монеты, — ответствовал носильщик.

Жерар полез в кошель и перечёл самые мелкие: восемь шиллингов и два пенни.

— У меня с собой лишь два пенни и шиллинги. Берите шиллинг, и дело с концом.

Косматый торговец выпучил глаза:

— У меня нет столько сдачи…

— Что же нам делать?

— Давайте пенни…

— Тогда я буду должен. Это не годится, де Сарвуазье долгов не плодят. Берите шиллинг, — он вложил монету в руку носильщику, не дав тому возразить и поспешил уйти, уводя за собой и Элизу.

Косматый остался стоять посреди аллеи, будто громом поражённый. Кажется, Элиза тоже была в растерянности:

— Жерар, я думаю, он говорил про три гроша, а не три пенни…

Де Сарвуазье на секунду остановился. Получалось, что он прилично переплатил: один пенни — это десять грошей, а один шиллинг — десять пенни. Что же это, во сколько раз? В тридцать и даже больше? Так вот почему продавец столь сильно удивился. Ну, не догонять же его теперь. Требовать деньги назад, как лавочник на рынке. Нет, таким сутяжничеством не пристало заниматься графу.

Он улыбнулся:

— Повезло же этому малому.

Элиза блеснула улыбкой в ответ:

— Не транжирьте всё так быстро, не останется на свадьбу.

Сердце графа вдруг поскакало галопом, а стук его, казалось, изнутри выбивал уши. Это намёк, или просто шутка?

— Что с вами, Жерар? Вы не из тех, кого тяготит женитьба?

— Нет, разумеется.

— Вы обручены с кем-нибудь?

— Не имел чести.

— И что же, родители никогда не подбирали вам невест?

— Матушка говорила, среди соседей достойных нет. У неё были какие-то планы, но я не в курсе. К тому же, хочу сам выбирать себе невесту.

— Вы такой решительный. Мне кажется, уже через месяц вы будете блистать в столице. О вас узнают все. Расскажите, чем вы занимались в своём имении? С кем дружили?

Жерар принялся вспоминать своё детство и юность. Элизе всё было интересно, она почти не прерывала его, но, пройдясь с ним до конца аллеи и обратно, сказала, что ей пора. Тогда он поймал карету поприличнее и заплатил вперёд. Она махнула ему рукой из окошка, и он впервые в своей жизни ощутил, насколько прекрасен может быть этот мир.

…

Как удачно его хозяин втрескался! Забыл про всё на свете и ночных похождений своего конюха вовсе не замечал. Зато Лиса нагрузил по полной — костюмами, ваннами, цирюльниками и прочими делами. Оно и хорошо, Лис из-за этого донимать Харта перестал. И Харт гулял вволю! Деньжат теперь — хоть обпейся и объешься, так ещё с дружками давеча отбуцкали одного богатого олуха. Теперь они лучше знали, где ходит стража, да в какое время, и могли озоровать по-дерзкому, внезапно, не загадамши, и так же внезапно разбегаться, оставляя очередную сытую сволочь лежать на дороге — избитую, ошеломлённую, напуганную. И без гроша в кармане. Вот оно как повернулось-то. И никакая небесная кара, которой так любят пугать жрецы Троих, Харта не настигла. Пусть всякие олухи верят в эту ерунду, а его не проведёшь.

Сегодня им предстояло нечто особенное. Засранец Рогана собирался привезти домой чужую жёнушку. А это ой как развязывало им руки. Он же стражу звать не будет! Они договорились, что Роган тихонечко откроет калитку и дверь в дом, когда голубкам будет не до него, а самого Рогана Харт слегка огреет под глаз и свяжет для виду.

Жмур рядышком так и подскакивал, ему не терпелось поучаствовать в таком же деле, какое они провернули с его хозяином не так давно. Громадный Джо высоко запрокинул кружку, допивая остатки. В его почти детской ладони она казалась сущим ведром, и он со стуком опустил её на стол:

— Пора.

Они засобирались. Харт радовался, что рядом нет Почемуя — стражник всякий раз жалел, что не может участвовать в их забавах и в пьяном виде иногда порывался с ними. Они вышли по одному, чтоб не привлекать лишних взоров. Каждый знал путь до дома, ведь обмозговывать всё начали за десять дней до делюги.

Конюх спокойно шёл по знакомым уже улочкам. По пути ему повстречался отряд стражи. Хотелось делано раскланяться перед ними, но Харт всё же удержался — какого рожна дёргать медведя за хвост?

Вот и нужная калитка. Домишко не шибко большой, и двор скромный. Двое друзей его, вон, за углом мочатся. Джо заметил его, а Харт сделал знак рукой, поторапливайтесь, мол, и аккуратно открыл калитку. Не медля, пересёк дворик, слегка толкнул массивную деревянную дверь, та поддалась. Коридор оказался тесным и без выкрутасов. Что же, роганов хозяин прижимист? Если так, значит, мошну набитой держит.

Вошли Джо со Жмуром и закрыли дверь.

— Калитку притворили? — шёпотом спросил Харт.

Джо кивнул.

В конце коридора, у узкой лестницы, сворачивающей налево, появился Роган. Он прижал палец к губам, заклиная друзей не шуметь, затем тихо приблизился и подставил левую часть лица.

— Готов? — прошептал Харт.

— Давай бей уже.

Конюх сжал кулак и дал ему крепкую оплеуху. Роган не ожидал и припал на одно колено, вдобавок ударившись о стену рукой. Зато теперь уж синяк будет выглядеть как надо. Джо протянул верёвки, и Харт уже на кухне связал своего жилистого подельника.

Они двинулись было к лестнице, но внезапно коротышка остановил конюха:

— Маски забыли.

И действительно, сейчас бы отправились так…

Они закрыли лица и тихо прокрались к лестнице.

— А чего мы тихушничаем? — спросил Харт, — Тут шума будет через минуту, что коровьих лепёшек на выпасе.

И он пошёл по лестнице спокойно. Дверь в покои благородного господина оказалась заперта. Недолго думая, он вышиб её ногой и ввалился внутрь. Заорали. Не такая уж роскошная и большая комната. Даже здесь, на столичном постоялом дворе, у его графа нумер был краше, кровать шире, кресла удобнее. Небогат, видно, был господин Рогана. Но всё одно — в разы богаче любого конюха. И комната его в разы роскошнее, и баба эта, что сейчас испуганно закрылась одеялом, Харту бы дала, разве что обезумев от желания. Вот за это мразины и ответят сейчас.

Роганов хозяин вскочил и, болтая полуопавшим членом, побежал к столу у окна, напротив двери. Конюх утопил свой кулак в его живот. Господин согнулся пополам, Харт грубо прижал его к полу и долбанул лицом о доски. Баба продолжала визжать, пока Громадный Джо не подскочил к ней и не схватил за горло:

— Тише! Тише, я сказал.

Затем он распластал её на кровати и приспустил штаны.

Харт отвернулся от кровати и свирепо глянул на лежащего под ним человека:

— Что там, в столе? Живо отвечай!

Голый господин на миг замедлил с ответом и тут же получил ногой под рёбра от Жмура.

— Здорово как! — кряжистый волосатый парень замахнулся и ударил ещё раз.

— В морду ему дай, — сказал конюх, — Он всё молчит. Ну помолчи у меня, скотина! Лупить будем, пока не сдохнешь.

Тут голый опомнился:

— Кинжал в столе.

— Жмур, глянь.

Приятель его с полминуты возился в ящиках стола, пока не достал оттуда клинок длиною в пядь, облачённый в хорошие кожаные ножны.

Харт схватил голого за волосы и долбанул разок лицом об пол:

— Деньги где?

Тот молчал.

— Деньги где? — удар, — Деньги где? — удар, — Деньги где? — удар.

По полу расплылось пятно крови, лежачий исторг то ли стон, то ли плач. Конюх медленно отогнул его голову кверху, гораздо выше, и уже приготовился долбануть как следует.

— В сундуке, под кроватью. Ключ под матрасом в изголовье.

— Тото-же, — Харт всё равно приложил его мордой об пол и посмотрел на Жмура, — Свяжи его как следует.

Жмура не нужно было просить дважды.

Сундук под кроватью оказался размером с дыню, но улов в нём был что надо. Конюх сразу бросил на пол серьги, кольца и прочие украшения, ко времени вспомнив слова Рода, что по этим вещам их могут узнать, случись чего. Лис говна не посоветует, к чёрту эти цацки. Зато и монет было изрядно. Улов оказался больше, нежели в прошлый раз.

Джо всё извивался на кровати, зажав рукой рот благородной даме. Внезапно он напрягся, обмяк, а потом устало скатился со своей жертвы. Она застонала — горько, безысходно, отчаянно. Слишком громко. Харт ссыпал монеты по карманам и залез на неё сам.

— Помоги ему, — указал он Джо на товарища с верёвками, а сам зажал благородной твари рот, привычно спустил штаны второй рукой и без помех вставил куда надо. Пошло как по маслу. Он ускорился. Злость и радость от свершённой мести грели душу. Харт представил, как завтра расскажет Рогану всё в подробностях и не сдержал улыбки. Видимо, от этого баба под ним задёргалась и стала издавать жалобные звуки даже с зажатым ртом. Тогда он на секунду остановился, приподнялся над ней и дважды со всей силы лупанул кулаком прямо в блестящую от слёз смазливую благородную харю. Нос её свернулся на бок, губа разбилась, кровь залила лицо и бельё рядом, но Харту было плевать. Он продолжал совать ей внутрь, всё быстрее и быстрее, и безмолвное выражение ужаса на лице её лишь поддавало огонька…

…

Де Куберте выспался. Отмылся, приказал пестуйцам постирать его вещи, проверил роту и ещё затемно улёгся спасть. Разбудил его зычный голос командира соседней роты:

— Что за горох?! — орал он на солдат, — В ногу идём! Шире шаг! Шире шаг, я сказал! Лепен, мало муштруете их! На месте…стой! Из походной в баталию стройсь! Минута времени, живо!

Люк сомневался, что его люди способны перестроиться за минуту, а уж соседняя рота и подавно. Значит, командир решил их сделать виноватыми таким способом. Зачем — уж ему виднее.

Капитан стал не спеша одеваться, мышцы его затекли после долгого сна, он никак не мог изогнуться и натянуть сапог на ногу. Но, кряхтя, всё же сделал это. Дальше пошло легче. Де Куберте спустился вниз и кликнул дневального затянуть ремни на нагруднике, после чего вышел на плац. Его рота отрабатывала манёвры вдалеке. Насколько это возможно делать в такой тесноте среди других рот.

«Давно пора перевести полк за город, где места вдоволь для всего, а здесь оставить несколько опорных рот на случай беспорядков в городе. Полк через эти ворота только выходить будет не меньше часа, так ещё по узким улочкам тащиться, случись чего».

Капитан двинулся мимо построений к своей роте. Многие солдаты и офицеры, не занятые делом, приветствовали его. Люк знал все эти сплетни, что ходят о нём в полку: «Вечный капитан, не поднимавшийся по службе уже много лет, но и не выходящий на пенсию». И неизменное среди недоброжелателей: «Пёс министра».