Время перемен. Том 2

Часто-часто зазвонил колокол. Не храмовый, местный. Следом в три трубы протрубили сбор полка. Вот так иногда и начинается война — без сплетен о волнениях на границе, без долгого ожидания или предшествующих переговоров — неожиданно, посреди обычных будней. Сейчас все построятся, и командир полка объявит, куда им выдвигаться, а после начнутся долгие сборы в дорогу. Интересно, полковник-то знал заранее? Кто-то уж точно знал, а Люк до самого последнего момента ловил бретёров. Он обрадовался, что привёл себя в порядок и выспался — на войне такой случай выпадает редко.

Де Куберте думал уже встать во главе роты, но завидел у полковых ворот человека в костюме простолюдина и грубом коричневом войлочном колпаке. Этого посыльного министра он давно знал. Помнил он и уродливую заячью губу, и глаза на выкате — ни в жисть не догадаешься, кому он служит, если не знать наверняка. Первый раз этот человек показался в полку. Не иначе, по капитанову душу явился. Так и оказалось.

— Требует к себе, — доверительно сообщил посыльный, когда подошёл к нему, при этом наклонившись поближе и не уточняя, кто именно требует.

— Мы выступаем на войну.

— Думаете, ему это неизвестно?

Крыть было нечем. Люк сделал знак рукой Леонардо. Лейтенант, что сидел верхом, подъехал к своему командиру и, спешившись, отсалютовал.

— Дай мне свою кобылу, а сам построй роту и сделай всё, что необходимо, когда полковник расскажет, куда нас отправят на этот раз.

— Есть, — кивнул его лейтенант.

Ничего ему объяснять не надо было — всё он знал, всё умел, да и солдаты знали его. Давно пора этому лейтенанту стать капитаном и командовать ротой, но Люк держал его продвижение по карьере, как пробка удерживает вино в бутылке, а Леонардо и слышать не желал о переводе в другое подразделение, где смог бы занять должность повыше, а вслед за этим получить и чин.

За воротами его встретил обычный город со своей всегдашней суетой и неупорядоченным бегом людей. Интересно, кто-то из них догадывается, что отчизна в опасности, и очень скоро людям предстоит умирать где-то далеко отсюда, чтобы народ здесь смог суетиться и сновать туда-сюда, как и прежде? Ещё капитана поражал контраст в министерском дворце — в отличие от позднего вечера, днём здесь царила упорядоченная деловая суета. Люди вроде и ходили туда-сюда во множестве, но, если присмотреться, ходили строго куда положено. У каждого был свой стол и несколько других столов и кабинетов, с которыми они взаимодействовали, а не со всеми подряд, как могло показаться на первый взгляд. Личный секретарь министра, завидев Люка в конце вереницы людей, ожидающих приёма, помахал ему рукой, подзывая к себе.

— Проходите, господин министр уже ожидает вас, — промолвил секретарь, не поднимая взгляда от бумаг, когда капитан подошёл ближе.

Министр, вопреки своему обыкновению, ожидал не в маленьком кабинете, а за большим столом, нужным для приёма птиц покрупнее, в большом кресле во главе стола. По правую же его руку сидел драгоценный племянничек капитана, Жерар де Сарвуазье.

— Не думайте, дорогой граф, что остальные молодые господа в столице воспитаны на тех же понятиях о чести, что и вы, — негромко вещал де Крюа, — Ваших родителей я знаю лично, а вас вызвал сюда специально, чтобы убедились лично, как ради собственной выгоды некоторые, казалось бы, благородные люди, могут извращать понятия справедливости, долга, доброго имени. Дуэли — лишь мелкая часть. Чиновники, заботящиеся о собственном благе, армейские, набивающие карман за счёт казны, аристократы, стремящиеся вознестись ещё выше лишь для удовлетворения собственного честолюбия, нисколько не пекущиеся о благе и безопасности нашего с вами государства. О, Жерар, вам ещё многое предстоит увидеть собственными глазами, нужно лишь знать, куда посмотреть. Отец ваш послужил королевству, пожалуй, как никто другой. Он-то строил по большей части не ради собственной выгоды. Но и в личном обогащении преуспел. У вас ведь богатое графство, не так ли?

— Вполне благополучное, насколько я могу судить, — сдержанно ответил де Сарвуазье.

— Капитан, присядьте, — наконец обратил на него свой взор министр, — Итак, мы вступаем в войну. Вот приказ на вас, Жерар. Теперь вы — лейтенант Гвардейского Полка Лемэса и, как и наш доблестный капитан, отправляетесь в поход с единственной целью — навести порядок в наших рядах. Дуэли, взяточники, преступные глупцы — всё на вас, пишите мне, если сочтёте нужным. Я рассчитываю на вас, господа. О результатах докладывать каждые три дня в письменном виде, передавать через адъютанта генерала Оммеля и только через него. Маршал соответствующие распоряжения получил. Будет строить козни, пишите незамедлительно, Люк. А вы, Жерар, не тяните время. Армия выступает завтра, вам нужно ещё собраться в дорогу.

Этот молодой фехтовальщик забрал протянутый министром приказ, встал и церемонно, сдержанно поклонился. Похоже было, что он далеко не в восторге от нового назначения. Когда де Сарвуазье вышел, де Крюа обратился к капитану:

— Что думаете, Люк?

— Почему вы решили поставить на такую работу этого юнца? У него в голове одни поединки, молодые барышни, да наряды. Он ни разу не видел войны, в конце концов.

— Вот пусть и посмотрит на неё с самой неприглядной стороны. У него, должно быть, неплохое воспитание, а графство — одно из богатейших в стране, поэтому любая мзда теряет для него смысл, даже огромные взятки вряд ли заставят его соблазниться, если он воспитан в духе своего отца. Вам лишь осталось по-настоящему открыть ему глаза на мир.

…

Жерар оставил хлопоты слуге. Сам же решил в последний раз перед войной посетить фехтовальный клуб. Как знать, может, и не доведётся больше… Остаётся только уповать на своё мужество, мастерство и счастливую звезду.

Господа Астарлоа и Истер не участвовали в учебных поединках, сославшись на то, что уже провели свой собственный. Благодаря этому молодой граф доминировал над всеми оппонентами. Пожалуй, такой он и представлял себе прощальную тренировку.

Сейчас же он шёл по коридору, вдоволь намахавшись эспадой. Нужно спросить у председателя, где он может найти Элизу — её не оказалось в том доме, до которого Жерару дважды пришлось провожать её, но попрощаться было необходимо. А то хорош кавалер — был и растаял, как утренний туман.

Жерару повезло — Элиза де Керье как раз беседовала о чём-то с председателем в приёмной клуба. По мере приближения к ним, сердце графа забилось чаще.

— Позвольте, как быть с сегодняшним моим делом?

— Забудьте. Война пустила все планы под откос.

«Интересно, о чём это они? Впрочем, неважно. Нужно покончить с недомолвками побыстрее».

— Элиза, здравствуйте. Вынужден сообщить, что с завтрашнего дня отправляюсь на войну. Прощайте, может когда-нибудь свидимся, — выпалил он на одном дыхании.

Де Сарвуазье не знал, чего ожидать. Как она отреагирует на эту новость?

Элиза де Керье отреагировала спокойно:

— Желаю вам военных подвигов и стремительного происшествия по службе.

Он удивлённо вскинул брови.

— Разве не об этом вы, все мужчины, мечтаете, ещё даже не научившись говорить? — спросила она с лёгкой грустью в голосе, — Оставляете меня…

— Смею заверить, выбора у меня нет решительно никакого.

— Мужчины всегда так говорят. Довольно, прошу вас, покончим с этим.

Де Сарвуазье, в конце концов, не нашёл ничего лучше, чем беззвучно поклониться обоим и удалиться, не произнеся ни слова. Он всего лишь был призван исполнить свой долг, но почему от слов Элизы остался такой горький и неприятный осадок?