Волосы циннвальдитового цвета

Артем вспомнил, как его вовлекли в наркоторговлю. А действительно, оставался ли у него выбор? Отпустили бы его или убили, выбросив труп? Случайности накладывались одна на другую. Он до сих пор не мог понять, зачем пустил себе кровь в день, когда его уволили, хотя и помнил отвращение, которое испытывал от мысли о блюстителях, циркулирующих по его венам. Или он хотел умереть в тот момент, умереть по-настоящему?

«Так было бы лучше», — неожиданно для себя заключил Артем и ужаснулся собственным мыслям. Если бы он умер тогда, некому было бы везти бомбу в муниципальный офис Костицына, никто бы не пострадал от ее взрыва.

Сдаться сейчас и дело с концом! А потом будь что будет!

Но тут муки совести уступили место сомнениям. Поможет ли принесенная им жертва? Не найдут ли террористы возможность устроить взрыв и без его участия? Найдут, а Артём сядет из-за собственно глупости. Жизнь в тюрьме далеко не сказка. И она может стать адом, если туда же попадут его бывшие руководители — Гулливер, Борман и Аглая. Раз уж решил спасать себя, то иди до конца. Или всё-таки стоит отступить?

Продолжая мысленные мытарства, Артем выбрался из вагона на нужной остановке, стал проталкиваться через толпившихся на платформе людей. Если бы взрывное устройство рвануло сейчас, полегло бы куда больше десяти человек. А если бомба действительно дистанционная и террористы хотят ожесточить народ, то лучшего момента не подобрать. Артем настолько перенервничал, что ему показалось, будто он услышал звук взрыва, из-за чего чуть было не выпустил бомбу из рук. Проходя мимо зеркала, он увидел свое отражение — бледный, как сама смерть, с губами, превратившимися в тонкую бурую ниточку. Лоб, покрытый холодной испариной, блестел, словно бы намазанный жиром, глаза метались, выдавая его преступные намерения.

Усилием воли Артем заставил себя собраться и успокоиться. Нельзя в таком виде показываться у офиса Костицына. Заподозрят его вряд ли — почти двадцать лет жизни с блюстителями ослабили бдительность людей — а вот за больного, которому сделалось плохо, принять могут. Поэтому, прежде чем идти к офису, Артем направился в туалет. Там он встал у умывальника и несколько раз ополоснул лицо холодной водой, посмотрел на себя. Блеклый румянец проступил на щеках, глаза, казалось, превратились в один огромный зрачок, заполнивший всю радужку. Артем глубоко подышал, выпил воды. Из кабинки у него за спиной вышел мужчина средних лет.

— Друг, что с тобой? — заботливо поинтересовался он. — Нездоровится? С сердцем плохо? Давай медиков вызовем.

Артем отрицательно покачал головой.

— Всё хорошо, — успокоил он сердобольного человек. — Просто голова закружилась. Болею, а на работу выходить приходится. Если долго не появляться и уволить могут.

— Так вот оно что! — возмутился толстяк. — Да только правда всё. Говорят, лет через пять и отпуск отменят. А мы всё стерпим, деваться-то некуда, — последнее предложение он произнес раздраженно, даже озлобленно. — Ну да ты поправляйся, держись. Семью-то кормить надо.

Мужчина похлопал Артема по спине и ушел. Курков проводил его взглядом, выпил из крана еще немного воды, зажмурился, вытер руки, взял пакет и, несколько успокоившись, продолжил свой путь.

Сколько еще раз он прокрутил последовательность своих действий? Сколько раз паника охватывала его и он, готовый повернуть назад, застывал на месте в нерешительности? Сколько раз оглядывался, уверенный в том, что его преследуют охранники? Сколько раз ему казалось, что один из прохожих его раскусил?

Ни на один из этих вопросов он не смог бы дать точного, да и приблизительного ответа. Но все прошло на удивление гладко. Его не остановили на входе, он спокойно перемещался по зданию офиса и, если бы не надоедливые служащие, назойливо повторявшие один и тот же вопрос с одной интонацией «Кого вы ищите?», можно было бы сказать, что он остался незамеченным. Артем недолго колебался, еще в метро он понял, где оставит взрывчатку. Конечно же, в мужском туалете. В конце концов, если затевается война, то сражаться нужно с мужчинами. Даже в государственный период убийство женщин считалось постыдным.

Оставив пакет, он торопливо вышел, покинул здание.

«Когда всё закончится, мы тебя сами найдем», — пообещал старик. Но никто не обращал на Артема внимания. Он отошел недалеко от офиса, сел на лавочку и стал дожидаться. Там его и застал взрыв. В первую секунду Куркову показалось, что его перепонки лопнули от грохота: от испуга он упал на землю. Когда пришел в себя, поднялся, стал оглядываться. Стену офиса буквально уничтожило. Осколки разлетелись во все стороны, Отовсюду доносились стоны и крики раненых. Уцелевшие застыли и беспомощно смотрели по сторонам, хлопая веками. Они не знали, как себя вести. Черт возьми, даже Артем этого не знал! Дым развеялся, пыль постепенно осела, открывшееся его глазам зрелище ужасало.

Мужчина с пробитой головой валялся прямо на тротуаре. Его череп раскололся, в открывшемся отверстии можно было разглядеть мозги несчастного. Женщина, прижавшаяся к дорожному ограждению, жалобно стонала, сжимая свою ногу, из которой потоком лилась кровь. Еще несколько человек, поцарапанный и побитые осколками кирпича, осматривали свои раны и с трудом верили в благополучный исход. Хуже дело обстояло в самом офисе, вид на который открывался через пробитую стену. Раненых и убитых там было куда больше, они кричали, звали на помощь, шептали слова давно позабытых молитв. Смятение, охватившее округу, сменилось паникой. Люди бросились врассыпную кто куда. А Артем застыл на месте, как столб. Его обманули! Пострадали десятки!

«Твоих рук дело, любуйся!» — повторял он про себя.

Тут кто-то подхватил его, бесцеремонно потащил куда-то. Артем не сопротивлялся, шёл не глядя, перед глазами стояла картина разрушений, мужчина с пробитым черепом и женщина с кровоточащей ногой. Куркова затолкали в автомобиль на заднее сиденье, куда-то повезли. Его о чем-то спрашивали, он отвечал невпопад.

Автомобиль выехал за город и остановился. Опомнившийся Артем понял, что впереди сидел внук старика и девушка с запоминающейся внешностью. Волосы ее были интересного цвета — назывался он, наверно, грязно-розовым.

— Ну как вы? — озабоченно спросила девушка. Ее приятный голос в конец вернул Артема на землю.

— Не знаю, — честно ответил Курков.

— Было страшно?

Он кивнул.

— Вы, должно быть, считаете нас убийцами, но поймите, мы делаем это не просто так, — произнесла она.

— Не оправдывайся перед ним! — оборвал ее внук.

— Не лезь, Паша, — спокойно, но твердо ответила она, не отводя взгляда от Артема. — Мы сражаемся за будущее наших детей и внуков, а не за свое собственное. Если пустить всё на самотек, нас ждут годы унижений и бедности, голода и болезней. Вы представляете, сколько людей погибнет от того, что им не хватит денег оплатить медицинские расходы, сколько детей, чьи родители оказались неудачливы, окажутся обреченными на нищету? Если бездействовать сейчас, нас ждет нечто худшее, чем кастовая система или рабовладение. Мы прольем немного крови сейчас, чтобы в будущем она не текла рекой. Постарайтесь понять, вы поступили единственно правильно.

Пока она говорила, подъехал еще один автомобиль, из него вышел старик и четыре вооруженных мужчины, которых Артем никогда не видел. Курков заподозрил неладное. Уж не собираются ли от него избавиться?

Старик подошел к автомобилю своего внука и его подружки, открыл заднюю дверь.

— Ты нам здорово помог, Артем. Революция этого не забудет. Тебя отвезут в пригород, отсидишься там пару дней.

— Вы обещали помочь мне выбраться отсюда, — напомнил Курков. Он сумел смириться с содеянным и теперь снова думал о том, как выбраться из передряги, в которую попал. — Говорили, что достанете поддельные документы.

— Если пожелаешь, так и будет. Просто теперь тебе не обязательно уезжать. Ты больше не преступник, ты герой.

— А что переменилось за прошедшие часы?

— Власть переменилась, — ответил старик. — Ладно, сейчас некогда болтать. Павлик, ты едешь с нами, а ты, — обратился он к девушке, — отвези его к себе, пускай отдохнет. За сегодня он натерпелся.

— Ты уверен, что это хорошая идея, оставить его наедине с ней? — спросил внук.

— Уверен. Теперь Артем один из нас, — сказал старик. — Пойдем, мы и так выбиваемся из графика.

Старик и его внук ушли, девушка между тем села за водительское сиденье.

— Если хотите, можете перебраться вперед, — сказала она.

Артем пожал плечами, принял ее предложение.

— Тут недалеко, — заверила она. — Приходилось когда-нибудь бывать за городом?

Артем поморщился — не хотелось говорить о пустяках после того, как по его вине погибли люди.

— Нечасто, — уклончиво ответил он.

— Сейчас вообще люди стали нелюбознательны, — отозвалась девушка. — Большинство никогда не выбиралось за пределы своего города. Мир, говорят, стал одинаковым.

Артем снова пожал плечами.

— Я не видел мира, я и за городом толком ничего рассмотреть не успел.

— А что вы там делали? Если не секрет, конечно.

— Не секрет. Гулял. Я тогда учился еще, школу заканчивал. Один или два дня до выпускных экзаменов оставалось. Из дома не вылезал, зубрил. А родители волновались. И мать, и отец гулять отправляли, чуть не заставляли. Успокаивали, говорили, что ничего страшного на экзамене не случится. Я ведь учился довольно-таки неплохо. Да вообще в школе мне жилось привольно, — то ли обаяние девушки и ее привлекательность, то ли что-то еще заставило Артема говорить больше, чем он собирался. Неожиданно для самого себя он разоткровенничался. — Знаете, как оно бывает, всё получалось. Девушка у меня была, Таня, просто красавица. Светленькая, стройная, хорошенькая. Много во всех смыслах приятных часов провел с ней. Думал, влюбился. Да и она мне в любви клялась. Только как школу закончили, всё само собой прошло. Не к месту вспомнилось. Так вот, родители меня чуть ли не силком заставили отдохнуть. Я со школьными друзьями пересёкся, погуляли чуть, только расслабиться как следует не получилось, в мыслях одни задачи по физике да математике. Хотел домой возвращаться, а потом на часы посмотрел, прикинул, сколько до экзамена осталось. Ну, думаю, толку садиться, вечер уже, сосредоточиться не получится, завтра с утра повторю, что забыл и на экзамена. Точно-точно, дело было за день до экзамена. Пошел я по аллее, парк этот знаете, у озера, его нынче жители выселок облюбовали. Тогда еще он считался довольно престижным местом. А я отвлечься хотел, вот и потянуло меня на приключения. Дай, думаю, сверну на грунтовую тропинку. Выбрал самую непротоптанную и вперед. Шел-шел, смотрю, людей вокруг нет, кругом заросли. Не по себе стало. Мысль мелькнула: догуляюсь сейчас до того, что домой не вернусь. Но тут примешался интерес первооткрывателя, если хотите, — Артем усмехнулся. — Ускорил шаг и вперед. Выбрался на аллею. Асфальт потрескался, лавочки разбиты, но пару человек всё равно там гуляли. Выглядели, правда, по-другому, не так, как горожане. Знаете, — Артем тряс перед собой руками, пытаясь подобрать нужное слово, — даже взгляд отличался. Когда их увидел, почему-то сразу возникла ассоциация с загнанными лошадьми. На меня внимания никто не обратил, хотя пару враждебных взглядов в мою сторону метнули. А мне любопытно, выбрался на аллею и пошел вверх. Там по-настоящему красиво. Ивы растут, да пышно как, тополя свой пух разбрасывают, сирень хоть и отцвела, а пахнет приятно. И цветы, так много неухоженных цветов, заросших сорняком. Навести там порядок, и горожане бы на ту аллею ходили гулять.