Путь за горизонт

Глава 19. Прощание с вечным сном.

За столом, рядом с барной стойкой, сидели Марианна и Ник. Их совершенно разные фигуры казались неестественно четкими в блеклом освещении обитого деревом зала. Свет, исходивший из кольцевидных люстр, клубился, подобно дыму, и размывал окружающее пространство.

Теос стоял посреди бара, не осознавая, что происходит. В большом помещении царил гул, но звуки слышались столь размыто, будто он находился под водой. Места за дубовыми столами занимали мутные силуэты с темными бесформенными лицами, время от времени глухо стучавшие стаканами. Барная стойка пустела, ее очертания искажались, точно мираж. Он повернулся обратно к друзьям, пытался им что-то сказать, но те его не слышали. Вдруг его охватило теплое и приятное, точно утешающие объятья ностальгии, ощущение. Оно возникало при взгляде на Марианну, чьи глаза сияли изумрудным блеском. Теос хотел сесть за стол, хотел рассказать подруге, что творится у него на душе, как в старые добрые времена, хотел выслушать ее, хотел пожать руку и увидеть лучезарную улыбку Ника.

Он протянул руку, но зал содрогнулся, затем еще и еще. Свет моргал. Откуда-то снаружи доносился ритмичный грохот. Как ни странно, в этот момент им овладели чувства глубокого удовлетворения и запредельной умиротворенности. Теос осознал, что не желает никуда уходить, но что-то насильно влекло его вперед. Тряска усиливалась. Теос приближался к выходу. Казалось, будто ноги ступали сами по себе. Он обернулся — размытые силуэты Марианны и Ника отдалились настолько, словно их разделяло уже не меньше сотни метров.

Он остановился возле высокого окна. За ним до самых небес вздымалась багровая гора. На ее вершине стоял человек в генеральской форме цвета лазури. Темно-русые волосы с сединой, нос с горбинкой, одержимые голубые глаза, смотрящие далеко за горизонт. Теос узнал в нем старшую версию себя. Но по какой-то причине, взирая на собственное будущее, он испытывал лишь окутавшие его хладным воздухом отчуждение и отвращение. Он недоумевал о причине неприязни, пока не опустил взор на саму гору, которая целиком состояла из человеческих тел, переплетенных в безобразные фигуры. По ним тек водопад крови. Красные глянцевые воды разливались по тротуару почти до крыльца бара. Теос отпрянул от омерзительного зрелища.

Грохот и тряска нарастали. Пространство искажалось, подпрыгивая и оседая вместе с его телом. Через несколько шагов он оказался напротив второго окна. Теос отвернулся от него и зажмурился, страшась повторения кошмара. Однако оттуда его окатил согревающий свет. Он невольно потянулся к прозрачному стеклу. За ним стояло создание невиданной красоты, чьи волосы развевались и мерцали, подобно вспышкам на поверхности солнца. Танцующие пряди разгоняли тьму вокруг и ужас в его сердце. Сначала к нему вернулось спокойствие, затем пришла радость, а после обуял и восторг.

Он удалился от окна, и эйфория его покинула. Приближаясь к выходу, Теос все сильнее ощущал боль, что накатывала на него волнами. Голова пульсировала, словно разрываясь изнутри, грудь ныла, точно ее медленно резали ножами, а спину ломило так, будто он упал на нее с большой высоты. Двери внезапно распахнулись, но с улицы повеяло не свежестью, а спертым воздухом, железом и запахом лекарств. Его одолел страх. Он схватился за дверную ручку и попытался удержаться внутри, но неведомая сила вытолкнула его наружу.

***

Выскочив из мобильного штаба бронетанковых войск экспедиции, ныне выполняющего роль главного, Алан споткнулся о булыжник. При отчаянной попытке сохранить равновесие его охватил приступ острой опоясывающей боли, отчего он страдальчески простонал. Мучительным образом дали о себе знать сломанные ребра под фиксирующим корсетом.

Он пришел в себя вчерашним утром и, раскрыв глаза, обнаружил, что находится в одном из мобильных госпиталей экспедиции. Внутри было столько раненых, что многим приходилось лежать прямо на застеленном простынями полу. Всюду доносились вялые стоны, душный воздух пропитался запекшейся кровью, потом и антисептиком. После пробуждения его терзала жуткая головная боль, а при каждом повороте и глубоком вздохе давали о себе знать сломанные ребра. Посмотрев в зеркало, он заметил на шее белую лейкопластырную повязку, что скрывала рану, оставленную металлическим осколком. Пройди тот чуть глубже, и вместе с сонной артерией оборвалась бы и его жизнь. Другой извлеченный осколок застрял в мышцах грудной клетки.

Пребывая словно в тумане, Алан принялся искать товарищей среди раненых, но нашел лишь одного, а об участи остальных ему с большим трудом удалось допытаться у изнуренного врача. Жестокая истина тотчас заключила его разум в клетку ледяного мрака. Он вспомнил взрыв, вихрящиеся потоки пламени, что ворвались в мобильный штаб, боль и тьму. Поначалу спутанность сознания, распирающая головная боль, тошнота и головокружение не позволяли ему покинуть госпиталь, но уже под вечер, когда его состояние улучшилось, Алан решил освободить койку для тяжелых больных, вынужденных ютиться на полу. Он получил обезболивающие, антибиотики и препараты, ускоряющие регенерацию тканей, вместе с рекомендациями от медицинского персонала, только успевавшего бегать от одного умирающего к другому. После чего, как вернувшийся в строй офицер, он явился в главный штаб экспедиции, где его ждало второе за сутки потрясение.

Сейчас Алан спешил к забуксовавшему на окраине лагеря мобильному госпиталю, где лежал его товарищ, в безопасности которого он хотел удостовериться. Обойдя пустой армейский транспортник, «Буйвол», он вышел к длинному белому фургону с красным крестом на корпусе. Позади него еще не потухли огни развернувшегося здесь сражения. Издалека доносились возмущенные голоса прибывших закрыть брешь в обороне солдат. Шесть грязных и потрепанных «Гончих» горделиво проезжали мимо сожженных вражеских Саламандр, направляясь к крупному отряду легких эллиадских танков.

Должно быть, это и есть выжившие из отряда «Молот». А ведь их уже успели записать в мертвецы. Нужно будет рассказать...

Двери госпиталя с щелчком распахнулись, и оттуда показался Теос. На ходу он застегивал потрепанный серовато-синий китель. Часть его головы закрывали бинты и лейкопластырные повязки, а лицо выглядело слегка отекшим. Алан с удивлением выступил навстречу хромавшему на левую ногу товарищу. В его налитых кровью глазах отражалась полная потерянность.

— Алан, где мы сейчас? — речь была вялой и отрывистой.

С первого взгляда было понятно, что Теос до сих пор лишь одной ногой находится в реальном мире, а другой — все еще в царстве грез.

— Тео, стой, что ты здесь делаешь? Ты должен лежать в койке. Тебе еще рано куда-то идти. Когда ты вообще очнулся?

— Не знаю... я услышал взрывы снаружи и открыл глаза. Вокруг было много раненых. А до этого мне снился странный сон — там были Мари и Ник. Потом я проснулся и начал искать их и тебя, но никого из вас в госпитале не было. Я обратился к докторам. Они сказали, что моей жизни ничего не угрожает, но нужно на время остаться в госпитале. Только я не мог, мне надо было найти вас. Я подумал, случилось что-то плохое. Что здесь вообще творится и где Мари и Ник?

Сердце Алана болезненно сжалось. Он начал издалека.

— Ты был без сознания два дня. Сейчас мы находимся к юго-западу от места остеррианской засады, во временном лагере экспедиции. Остеррианцы быстро обнаружили точку сбора Гамма, поэтому нам пришлось перебраться дальше на юг. А вскоре они отыскали нас и тут. С тех пор нам постоянно приходится иметь дело с диверсионно-разведывательными группами противника, которые не дают экспедиции покоя до прибытия своих основных сил. Недавно такая мелкая стычка случилась рядом с мобильным госпиталем, где ты очнулся, — рукой он указал на сожженные остеррианские танки и бронетранспортеры. — Но не волнуйся, откуда не ждали, подоспела подмога, и с остеррианцами уже разобрались…

— Где Мари и Ник? — выставив перед собой ладонь, произнес Теос.

Алан собрал волю в кулак:

— Марианна и Ник… Если помнишь, в наш мобильный штаб попал снаряд. Нас вдвоем эвакуировали, но, к несчастью, Марианна и Ник погибли на месте.

Теос закрыл глаза, пытаясь переварить услышанную информацию. Вдали гулял беспокойный ветер, унося прочь черные клубы дыма, поднимавшиеся от обгоревших остовов вражеских и союзных танков. Алан дал ему время для осмысления. Впрочем, произошедшее было непросто осознать, а уж тем более принять. Он и сам не сразу поверил в смерть товарищей, когда пришел в себя. Молодые, талантливые и полные надежд люди, каких не существовало в прошлом и никогда не будет существовать в будущем, сгинули в мгновение ока. Каждый имел невероятный потенциал, каждый заключал внутри себя целую вселенную, но их жизни оборвал один снаряд, единственная цель которого — нести смерть и разрушение. Однако истинным виновником злодеяния были люди, посчитавшие, что у них есть оправдание совершить худшее из преступлений.

Теос открыл глаза и взглянул на Алана. Насыщенная голубизна радужки выделялась на красном фоне, подобно участкам ясного неба среди грозовых облаков вместо дождя, проливающих кровавые слезы. Во взоре Теоса вспыхнула искра.

— Ты уверен? Может, их спасли, но они лежат в другом госпитале или попали в плен... Вдруг они еще живы?!

— Мне бы и самому хотелось в это верить, но, к сожалению, это невозможно. Вчера я пришел в сознание и сразу же проверил списки раненых — Марианны и Ника в них не было. Кроме нас из штаба третьего полка выжили еще четверо: двое — операторы систем связи и наблюдения и еще двое — водители. Причем оба оператора находятся в критическом состоянии. Только водители отделались легкими травмами, потому что взрыв не затронул кабину. Снаряд попал в центр комнаты управления, сразу над командирским столом. Марианна и Ник были как раз возле него в момент взрыва. Нас же спасло только то, что мы сидели ближе к выходу и позднее остальных покинули свои места.

— Ясно, теперь я припоминаю, — глаза Теоса потускнели. — Мари была передо мной во время взрыва. Спереди вспыхнуло яркое пламя, я попытался до нее дотянуться, но не смог. Как это могло произойти в наше первое назначение...

Теос оперся руками о колени, словно пытался отдышаться.

— Я понимаю, никто не заслуживает стать жертвой такой беспощадной несправедливости, — Алан сделал шаг в его сторону. — Тео, тебе стоит вернуться в госпиталь. К вечеру станет получше и…

— Нет, — оборвал его Теос и выпрямился в полный рост. — Я не могу туда вернуться. Не могу позволить себе лежать без дела, когда… только не сейчас. Алан, расскажи в подробностях, что произошло за эти два дня.

Осознавая тщетность уговоров, Алан почесал затылок и подумал, с чего начать рассказ.

— Ты помнишь, как экспедиция попала в остеррианскую засаду?

— Да, многим удалось спастись?

— Выжило пятнадцать тысяч человек, чуть больше половины экспедиционного корпуса. Причем боеспособных среди них от силы тысяч тринадцать.

Теос покачал головой:

— Печально. Но могло быть и хуже. Мы бы все там погибли, если бы вовремя не вырвались из ловушки. Тот экстренный план, который в последний момент привело в действие командование, это ведь ты отправил его в штаб? — Алан кивнул. — Но как ты мог знать обо всем заранее? Как ты до этого додумался?