Путь за горизонт

Глава 20. Нет пути назад.

До совещания оставалось пять минут. Высший офицерский состав продолжал стекаться в главный штаб экспедиции.

Теос испытывал мучительную головную боль и тошноту, которые только усиливались при попытке напрячь мозги. Кроме того, он чувствовал себя не в своей тарелке среди всей этой суматохи. Несмотря на ужасное состояние, он не желал возвращаться в госпиталь, страшась остаться наедине со своими мыслями. Обсуждение нового плана завершилось несколькими минутами ранее, и до совещания Теос решил развеять напряжение и перекинуться парой слов с товарищем. Алан стоял в углу центра управления и, казалось, совсем не замечал происходящего вокруг. Он не сразу отреагировал на приближение Теоса. Серые глаза, устремленные в абстрактные дали разума, взглянули на него.

Однако их уединенной беседе так и не суждено было состояться. Рядом с ними возникла высокая мужская фигура, одновременно отличавшаяся и атлетическим телосложением, и изяществом. В ходе разговора Теос узнал, что этот статный и все еще молодой офицер не кто иной, как майор Эрхарт. В ироничной манере командир Рыцарей осведомился об их самочувствии и напоследок бросил фразу:

— За последние дни мы потеряли много достойных людей. Благо, что вы не пополнили их ряды, иначе Республику впору было бы закапывать в могилу вместе с вами. Однажды все те, кто повинен в их смертях, обязательно понесут наказание. За этим я прослежу лично.

Диспетчеры дронов, операторы систем связи и наблюдения покинули главный штаб, освободив места для высшего офицерского состава. Теос сел за длинный голографический стол, все кресла вокруг которого теперь были заняты не только членами информационно-тактического отряда, но также командирами полков, их заместителями и главами специальных подразделений. Его назначили пятым членом информационно-тактического подразделения главного штаба, невзирая на то, что оно было уже полностью укомплектовано. Как сказал полковник Годвин: «Нам потребуется как можно больше людей, чтобы привнести в это море хаоса хотя бы каплю порядка».

Теос сидел рядом с главой информационно-тактического подразделения и своим непосредственным командиром, майором Райкетом. Этот сорокалетний мужчина напоминал добродушного и болтливого соседа, а не офицера с серьезным багажом боевого опыта и знаний за плечами. Райкет был грузным и высоким, словно медведь, вставший на задние лапы, и уступал ростом лишь Бергману. Казалось, улыбчивый майор просто не умел держать рот на замке, чем ужасно утомлял не только Теоса, который одним только усилием воли поддерживал ясность рассудка, но и своих давних подчиненных.

Генерал-майор Бергман возвышался над прочими офицерами, точно Геракл над простым людом. Его раскатистый глас пронесся по штабу:

— Сегодняшний день, как и два предыдущих, не принес нам добрых вестей. Добытая полковником Коста и его подчиненными разведывательная информация заставила нас пересмотреть планы и проложить новый маршрут для экспедиционного корпуса. Полковник Годвин введет вас в курс дела.

Полковник Коста, лысый мужчина с запавшими глазами, в которых глубоко укоренились печаль и сожаление, сидел напротив Бергмана с опущенной головой. Теос и представить не мог, какую тяжесть вины на себе нес глава разведывательного подразделения после того как экспедиционный корпус попал во вражескую засаду. Но его ли это была вина?

Годвин начал доклад с информации о местонахождении войск противника и их численности. Трехмерное изображению над голографическим столом сопровождало его речь реальными кадрами, схемами и картами местности. Около часа назад разведка обнаружила, что на юге от временного лагеря экспедиции широким фронтом расположились войска Остеррианского Союза численностью не менее ста тысяч человек. Противник сформировал протяженную оборонительную линию до самого побережья, назначение которой остается неизвестным.

Так как дорога в Эллиад закрыта, теперь маршрут экспедиции будет пролегать вдоль побережья, на север, а после — на запад, к границе Вестландского Альянса, дружественного государства, через территорию которого генерал-майор Бергман намерен вернуть своих людей на родину. По расчетам, чтобы добраться до Вестланда, уйдет двое суток. Однако новый план имеет два существенных недостатка. Первый заключается в дефиците припасов, особенно водородного топлива, необходимого для эллиадской техники, поскольку в остеррианской засаде уцелела лишь треть медлительных машин снабжения. Продуктов и пресной воды хватит на три-четыре дня, а топлива и того меньше — лишь для того, чтобы вплотную приблизиться к границе Вестландского Альянса, но едва ли чтобы ее пересечь. Если ресурсы экспедиции действительно иссякнут до того, как она пересечет финишную черту, командование планирует бросить часть техники и перераспределить топливо в пользу тех машин, которые продолжат движение в Вестланд. Существует реальный риск, что Вестландский Альянс не пожелает ввязываться в чужие неприятности и откажет им в помощи. Впрочем, альтернативы выглядят еще хуже: движение на юг означает верную смерть, а путь на восток грозит почти неизбежным столкновением с противником или голодной смертью.

Вторая проблема крылась во вражеских войсках, пытающихся загнать экспедицию, словно охотник дичь. Одна из таких остеррианских военных группировок в настоящий момент находится на юге, неподалеку от основных сил противника, преграждающих им дорогу в Эллиад, а другая приближается к экспедиционному корпусу с восточного направления. Если ничего не предпринять, то последняя в ближайшие часы перекроет экспедиции и путь на север. Когда оба войска преследователей клещами сомкнутся на шее эллиадцев, их шансы на выживание растают, подобно снежинке, упавшей в жерло вулкана. Поэтому перед командованием стоял тяжелый выбор: сразиться с восточной группировкой остеррианцев до прихода врага с юга или попытаться проскользнуть на север без боя, при этом рискуя быть расстрелянными в спину.

Полковник Денциг, круглолицый мужчина, из-под кителя которого выпирал живот, встал и с позволения командующего задал вопрос:

— Ваше Превосходительство, я считаю, что мы должны прорваться через вражеские силы на юге, добраться до Республики и предупредить ее о надвигающейся угрозе. Как эллиадские солдаты мы не имеем морального права бросить Родину в беде. Мы обязаны сражаться до последней капли крови и не можем запятнать наши имена позором. Мы пробьемся на Родину или погибнем героями, но ни за что не войдем в историю трусами!

Полковник Денциг крепко сжал руку в кулак и окинул всех присутствующих пылающим взором.

— Полковник, — произнес майор Эрхарт, сидевший в операторском кресле рядом с Денцигом, и посмотрел тому в глаза. — Почему бы вам самим не пойти на прорыв до Республики? Зачем вести на верную смерть еще и своих людей? Уверен, вам и одному хватит боевых навыков и силы духа, чтобы исполнить свой замысел или же умереть, как подобает настоящему герою. Ведь так погибают герои, а не горделивые глупцы, верно?

Воинственные карие глаза полковника Денцига широко раскрылись:

— Майор, что вы себе позволяете?! Вы говорите со старшим по званию. Встаньте немедленно! — командир Рыцарей лишь улыбался и не сводил взгляда с трясущегося и багровеющего лица Денцига. — Вы пойдете под трибунал! Чего еще ждать от командира остеррианских перебежчиков, которым неведомы ни честь, ни гордость…

— Тишина! — Бергман опять выступил вперед. — Сейчас не время и не место для перепалок. Полковник Денциг, прорыв на юг исключен. Помните, что мы все еще отвечаем за жизни пятнадцати тысяч человек и не станем приносить их в жертву в угоду чьим-то амбициям и беспочвенным иллюзиям. Майор Эрхарт, несмотря ваши достижения и особое положение в рядах эллиадскиой армии, вы обязаны вести себя согласно уставу и уважать старших по званию. А теперь внимание!

Далее генерал-майор Бергман переключил голограмму на трехмерную карту неизвестной местности и объявил о том, что вызвало тревожный ропот, эхом пронесшийся по всему штабу:

— Мы вступим в бой с восточной остеррианской группировкой, но сделаем это на наших условиях и до того, как к врагу подойдет подкреплению с юга. Они разделили силы и пытаются зажать нас с двух направлений, но мы обернем их же план против них самих.

— Возможно ли это, Ваше Превосходительство? После нападения врага наши силы уменьшились вдвое, а запасы крайне ограничены… — скребя пальцем по столу, спросил полковник Истарис, глава инженерного корпуса.

— Нам это по силам. Численность восточной группировки противника составляет порядка шестнадцати тысяч человек, что незначительно отличается от нашей. От нас не требуется полного истребления врага — достаточно нанести сокрушительный удар, который отобьет у них всякое желание нас преследовать. Но чтобы реализовать наш замысел, мы должны четко следовать плану. Полковник Истарис, ваши люди готовы выступать?

— Так точно, Ваше Превосходительство, инженерный корпус готов, как вы и приказывали. Однако я до сих пор не имею представления о сути нашей миссии.

— Сейчас вы все узнаете, но обо всем по порядку. Все детали операции изложит автор тактики предстоящего сражения, лейтенант Верро.

Теос подался вперед. Алан удивленно приоткрыл рот, явно не ожидая такого развития событий. Затем Бергман уступил ему место докладчика.

***

По окончании штабного совещания Теос поспешил выйти на свежий воздух. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя столь ужасно, не помогали даже принятые лекарства. Все вокруг плыло, словно реальность уносило прочь невидимым, но сильным течением. Правое бедро ныло при ходьбе, ушибленная спина сковывала движения и обещала разболеться, едва закончится действие препаратов.

Весь лагерь зашевелился, готовясь к скорому отбытию. Уже через час экспедиция покинет это место и, по расчетам штаба, через три часа столкнется с врагом в долине близ крохотного поселения, отмеченного на старых картах как Великий Цветник.

Дожидаясь Алана, Теос смотрел в спину своим новым коллегам из информационно-тактического подразделения, исчезающим в глубине лагеря. Этот вид отравлял его ослабленный разум, точно действие медленного яда. Болезненные образы и эмоции, которые до сих пор скрывались под толщей плотной пелены, окутавшей его сознание, теперь вырывались наружу. Перед его глазами вновь предстала картина иллюзорного бара, где за столом сидели Марианна и Ник. Ему вспомнились желание и, в то же время, невозможность остаться вместе с ними, лицо Марианны, доброе и милое, и та непередаваемая душевная гармония, что он тогда испытывал. Все это ускользало от него, словно облака, уносимые потоками ураганного ветра.

Боль внутри нарастала, но она не имела никакого отношения к телесным повреждениям. Помимо товарища по службе, он потерял друга. И это осознание истязало само его существо, выливалось из глубинных чувственных вод солеными слезами, стекавшими по щекам. На протяжении пяти лет Марианна была неотъемлемой частью его жизни, однако он не придавал этому особого значения. Эта связь давно стала для него обыденностью, а не бесценным даром. Он так привык смотреть далеко за горизонт, гнаться за фантазией в надежде обрести счастье, что был слеп к тому, что все это время было прямо перед его глазами.