Время перемен. Том 2

— Что, Нурик? — донеслось из глубины дома.

— Ещё воды и дрокову мазь, и побыстрее.

Он возился долго, а Марк помогал ему. Поединщик всё это время сидел на табуретке у окна и понемногу дурел от раны на голове. Нурик закончил с бойцом и показал Марку, куда его отнести. Потом он вернулся и сразу снял повязку с Трома.

— Вчера тебе порезали руку, сегодня пробили голову. Хорошо ещё, что попали тупым концом. Что это было? Топор? Навершие ножа?

— Не помню.

— Держись подальше от всяких стычек хотя бы дня три.

— На моём счету сегодня пятеро, между прочим.

— Можно убить множество людей, но умереть дано лишь однажды, подумай над этим.

Врач промыл рану и принялся выбривать череп вокруг. Тром сжал зубы и терпел, пока его брили, а потом накладывали швы.

— Пиво, ром, бренди пока не пей. Лучше сладкую воду, так быстрее пройдёт.

— Знаю.

— Откуда?

— У нас в горах тоже есть лекари, правда, зовут их немного иначе. Пить вообще вредно, когда получил по башке. А много пить вредно всегда.

— Не думал, что когда-нибудь услышу такие слова в этом городе. Загляни через пару дней. Нужно решить, что делать с парнем, да и твою рану посмотрю.

— Здесь все берут деньги за работу, нужно заплатить тебе.

— Бойцов Медного я лечу бесплатно.

— Мы не его бойцы.

— Вы бойцы Йона, а, значит, и его тоже. Кто вам этот парнишка?

— Дрался вместе с нами.

— Вот как? Что-ж его друзья? От трофеев не оттащишь?

— Да.

— Обычное дело, как ни прискорбно об этом говорить… Вы, значит, из другого теста… Заходите ещё. Чувствую, не в последний раз нам беседу вести.

На выходе они увидели ещё двоих бойцов Йона, которые сами доковыляли до лекаря.

— Эй, где логово Йона? У нас там комната, но я забыл, как идти, — окликнул Марк одного.

— Туда и прямо, — указал бандит, — Добрая драка сегодня была. Говорят, с балконом ваша идея. Нам повезло, что Йон вас взял. Мы уж думали, половине наших неба не видать, как в кабак зайдём.

— О, вам ещё многому предстоит научиться. Как-нибудь я объясню тебе.

— Давай. Вечером будем праздновать, подходите.

Олаф ждал их в комнате, обложенный трофеями и с двумя кошельками в руках:

— Вот ваши монеты, — он протянул деньги горцам, — Ножи, пояса и прочая ерунда тоже ваши. Трому, вон, уже вешать их некуда.

— Продадим, — сказал Марк, — Нужно счесть наши деньги.

— Не спеши. Йон ждёт доли с того, что вы унесли. И ждёт он её у Медного в доме, так что бросайте весь свой хлам тут и пойдём за мной.

— Ты знаешь дорогу?

— Спроси любого встречного, не ошибёшься.

Дом Медного стоял на другом конце той же улицы, где был их кабак. Один из немногих каменных в городе, обнесённый полуразрушенной каменной стеной, с толпами бандитов вокруг. Парочку из них горец узнал — участники недавней битвы.

Люди стояли, разбившись на мелкие кучки — играли, боролись, бранились и смотрели, что происходит вокруг.

— Горцы, да? — поинтересовался крепкого вида детина у входа в дом, — Працаны за вас говорят, дерётесь будь здоров. Железо сдайте и входите, Медный с Йоном у камина.

Они пошли на треск дров и попали в большую комнату, по стенам которой сидели и стояли восемь человек с длинными ножами. У камина, в большом кресле, сидел ничем не примечательный, но отчего-то страшный человек. Йон сидел напротив него на табуретке.

— Говоришь, ни одной потери? Вы двадцать человек на тот свет отправили, а вас никого? Не бреши, — Медный страшно оскалился своими медными зубами.

— Малыш Под у коновала, — ответил Йон, — Да и, понимаешь, атаман, хитрость там была.

— Какая хитрость?

— Горцев я на второй этаж заслал, мы и ударили сразу со входа и с балкона. Вот и они, кстати. Вон тот, здоровый, со щитом лестницу держал, а этот сверху из лука расстреливал. Потом, правда, всё немного не так пошло, но выстояли они.

— Вы два дня в городе, а я уже второй раз про вас слышу. Так бывает очень редко. Чего вы хотите?

— Вернуться в Горную страну, — ответил Марк.

— При чём тут я?

— Нам нужен корабль, а корабль стоит денег.

— И вы решили поработать на меня. Что-ж, не самое глупое решение, но где гарантии, что вы не переметнётесь к другому атаману?

— Это Йон нас взял, не другие. Мы будем сражаться с ним.

— Вот так просто? Ладно, нагляделся я на вас, хватит. Йон, найди мне крысу. Неделю назад из доков пошёл шлюп, на котором везли часть общака. Моего общака. Кто-то слил этот шлюп косынкам, и они забрали золото себе. Но один матрос спасся и всё мне рассказал, так что ищи.

— Где тот матрос, атаман?

— Я сказал ему быть в кабаке. Крысу мне чтоб выпотрошил и на заборе моём повесил, ясно?

— Как всегда. Что-ж тут не ясного? Ну, я пойду?

— Иди.

Йон побрёл к выходу, горцы следом. Молодой бандит прервал молчание только у кабака:

— Чё он меня из огня да в полымя суёт? У него, что, одна банда? И так недавно людей потерял…

— Толку гадать? — перебил его Олаф, — Крысу как искать будем?

— С чего ты взял, что я доверю это тебе?

— Всё случилось неделю назад, значит, это не мы. Да и есть у меня одна мысль…

…

Крысоловка сработала не сразу. В первый раз тем троим, кто мог знать о шлюпе и общаке, Три Навоза поведал разное враньё — одному про дорогую дурь, что человек Медного потащит через три района, другому — про золотишко у корчмаря, третьему — о большом грузе бренди на таком же шлюпе. Но на наживку никто не клюнул, и Медный едва не распотрошил Йона вместо крысы.

Олаф всё же уговорил Йона попытать счастья ещё раз, но своих парней Йон на дело не отрядил, и сейчас Жила одиноко жался в подворотне со свёртком, якобы полным дорогих камешков, а горцы с хитрым моряком прятались рядом. Но долго прятаться им не пришлось.

— Семеро, — с досадой прошептал Марк, когда увидел четверых с одного края переулка и троих с другого, — Клянусь мечом, если сражаться на две стороны, это слишком.

— Хватаем Жилу и дёру, — ответил Олаф, — Прорвёмся через троих.

Он выбежал из-за кучи мусора, потянул Жилу за плечо и побежал в сторону троих. Сзади, обгоняя его, выбежали двое горцев со щитами, и с криками протаранили нападавших. Не останавливаясь, все четверо побежали без оглядки. Им не нужно было вылавливать нападавших, теперь они знали, что крыса — Белый Ганс. Этот человек отвечал за погрузку того шлюпа с общаком, и только он знал про Жилу.

Они остановились перевести дух на своей улице, и только тут Тром заметил новый порез на правой руке:

— Проклятье, всё-таки успели полоснуть!

— Идём к лекарю, — Марк, наконец, повесил топор на пояс.

— Нужно брать Ганса, и чем быстрее, тем лучше, — Олаф рассовывал ножи на место.

— Ганс ведь вроде Йона, да? У него тоже свой отряд. Как вы их называете? Персты, да? — Тром сжал рану, но с руки всё равно потихоньку капало.

— Ага, он один из перстов, — ответил Жила, нервно оглядываясь. Он всё ещё не отошёл от погони.

— Значит, вчетвером нам его не взять. Его люди порежут нас на сало, вот и весь сказ, — Марк задумчиво мял подбородок, — Вот что, Олаф, иди к Йону и расскажи ему обо всём, а мы пока полечимся.

…

— Горец! Ты опять решил проверить, сколько в тебе крови? — приветствовал их Нурик, — Не прошло и трёх дней. Гляди, скоро совсем ничего не останется. Он работал споро, а Трома разобрала злость — три драки, и во всех трёх ранили именно его. Да, по отдельности раны были почти что ерундовые, кроме той, первой, на левой руке, но все вместе изводили как следует.

В дверях лекарской комнаты показался давешний раненый, которого нёс Марк:

— Опять вы? Снова кипиш какой-то?

Он опирался о косяк и глядел на них мутными глазами, а кожа его была белая, как молоко.

— Ты бы прилёг, — ответил Тром.

— Тебе тоже не помешает, — усмехнулся бандит.

— Знаю, но пока рано.

— Так чё за кипиш?

— Тебе что за дело? — обрубил Марк.

— Дак, это, вы ж мне помогли, вот и думаю, как должок вернуть.

— Ты ничего нам не должен, дурень! Если твои товарищи оставляют тебя истекать кровью после боя, лишь для того, чтобы быстрее набить карманы никчёмными медяками, мы с Марком можем только посмеяться над этими глупцами! — грубо ответил ему Тром.

— Не боишься, что парни прознают, как ты их назвал?

— Может, то и хорошо будет — наука им.

— Хочешь помочь? — спросил Марк, — Про Белого Ганса знаешь что-нибудь?

— Пацан как пацан. Шлюха у него видная, никому не даёт её. В остальном правильный, не зря ж атаман перстом его сделал. Так вы с ним поцапались?

— Шлюха, говоришь? — задумался Марк.

— Я, эта, Йона попросить хотел, чтоб к вам меня определил…

— Долечись, — отмахнулся громила.

— Если чё, я добром готов поделиться, понимаю ж всё…

— Вождь сказал, долечись, там видно будет, — оборвал его Тром, чтобы тот не мешал думать вождю.

— Вот что, Нурик, — очнулся от раздумий верзила, — Дай Жиле бинтов побольше. Видно, нам пригодятся ещё, а мы пока к Йону сходим.

— Кто бинты вязать будет?

— Да хоть я, хоть Тром, у нас рука набита, ты уж поверь.

…

— Белый Ганс сейчас в силе. Медный пошлёт вас нахер с вашими затеями, а Ганс скажет, что не при делах, — Йон всё больше злился и всё быстрее мерял шагами комнату.

— Ты перст, и он перст. Твоё слово против его, — настаивал Олаф.

— Кроме слова ничего у нас и нет.

— Может, ещё как достать его можно? Что кто о нём знает?

— Я парнишку, что мы пару дней тому к Нурику принесли, порасспросил, — гулко зазвучал голос Марка в комнате, — Говорят, шлюху свою очень бережёт.

— Упругую Берту? Ну да, что с того? Я тоже стараюсь сливать в одно ведро, — недоумевал Йон.

«Ведро, — отметил про себя Тром, — Они словно специально стараются ещё сильнее унизить тех, кто и так слабее. Дурные низинники».

— Шлюха, говоришь? — хитро ощерился Олаф, — Вот что, Йон, идите к Медному и просите позвать Ганса. Аргументы пока те, что есть. Дай мне Жилу, мы с ним бабу эту срисуем. Посмотрим, дёрнется она куда, когда Ганса Медный к себе позовёт?

— Знаешь чё? Я тебя вместо Белого Ганса распотрошу, скажу, крыса.

— Не горячись, Йон, чуйка у меня. Бля буду, непростая она.

— А если простая?

— Тогда разберётесь с Гансом раз на раз по пацански. Чего ты, Белого Ганса испугался?

— На понт меня не бери, понял? — Йон остановился и ткнул Олафа кулаком в грудь, — Белый Ганс ублюдок тот ещё, но, если случится, выйду и с ним.

— Мы всё поняли, — прервал перепалку их Марк, — Сколько ещё дней тебе дал Медный?

— Завтра срок.

— Тогда рассусоливать нечего, нужно делать, как говорит Олаф, раз никто больше ничего не придумал.

Йон ничего не ответил, только взял со стола нож с топором, подпоясался и вышел из комнаты.

…

Белый Ганс стоял прямо и глядел в глаза Медному так, словно ему нечего скрывать.

— Значит, говоришь, ты не крыса? — осклабился атаман, — Кто тогда?

— Йона спроси, мож, он и есть.

Тром заметил мелькнувшую неуверенность в осанке бандита, но Йон всё же взял себя в руки:

— Ты поручил мне отыскать, кто стучит на сторону, я это сделал. Дальше решай сам, атаман.

— Считаешь, твоей истории достаточно? Вдруг ты его оговорил?

В зал вошёл Олаф. Он держал за волосы красивую стройную женщину. Она не вырывалась. Казалось, воля её была напрочь сломлена, а острый нож у горла не давал ей пошевелиться.