Время перемен. Том 2

Моряк после каждой тренировки уматывал в притон. Держать за вымя дойную корову, так он говорил. Но все знали, что он бегает туда скорее подержаться за упругие груди новой хозяйки — бывшей бабы старого хозяина-торчка, которого выгнали на улицу.

Тром с Марком всё чаще наведывались в Три Кабана. Йон сам велел им, чтоб не спускали глаз с этого трактира, а горцы тем более рады были лишний раз отведать стряпню Кривой Эльзы.

Вот и сейчас они сидели за столом, поглощая яичницу и запивая её душистым хвойным настоем, который готовили специально для них.

— Может, девочек? — как всегда, предложила бывшая кухарка, которая, к удивлению Трома, очень быстро освоилась на новом месте.

Но им было не до девочек — в доках пришвартовались два больших корабля, и Йон сказал всей ватаге быть на пристани, чтобы у капитанов не возникло желания качать права.

Тогда Эльза села к ним за стол, пригнулась и зашептала:

— Тут недавно случилось кой-чего…

Оба горца посмотрели на неё.

— Не знаю, может, ерунда. Двое работяг из «Русалки» прибежали ко мне проситься. Я их взяла, но допытаться, чего сбежали, так и не смогла. Боятся они чего-то.

— Чего они могут бояться, кроме гнева бывшего хозяина?

— Не знаю, может, Красных?

— Разузнать бы.

— Я могу только давить на тех двоих, но пойми, мне действительно нужны рабочие руки. Лучше спросите Три Навоза.

— Знаешь про него? — удивился Тром, — Ты смышлёнее, чем кажешься.

— Спасибо, мы шепнём Йону, — Марк допил настойку, грохнул кружкой о стол и направился к выходу.

В доках, как всегда, было людно. Здоровяк подошёл к Йону и заявил без обиняков:

— Мне нужно перекинуться парой слов с капитаном, а ещё появилась работа для Три Навоза.

— На кой ляд тебе капитан?

— Хочу узнать про свою родину.

— Валяй. А Три Навоза?

— Люди бегут из «Русалки». Мы думаем, Красные что-то готовят. Эта таверна у них под боком, нужно узнать, какие ходят слухи.

— Угу. Скажу ему, пусть копает.

Со сходен как раз сошёл капитан с двумя людьми и подошёл к ним. Богато одетый, уже начинающий полнеть мужчина с чёрными кудрявыми волосами и такими же бакенбардами, он держался ровно и не стал расшаркиваться с Йоном:

— Ты здесь за главного? Сколько за постой двух кораблей?

Молодому бандиту явно не понравился его тон:

— Десять золотых крон в день.

— Дороговато, поищу другую пристань, — купец обернулся к своему кораблю, — Отвязывай швартовы, поменяем док.

Йон свистнул, и капитана со спутниками тут же обступили кругом.

— Никуда ты не поплывёшь. Десять крон.

— Хорошо, хорошо, — раздражённо ответил богатей, — Десять так десять.

Он направился было к кораблю, но его, конечно, не пустили.

— Деньги вперёд, — протянул Йон открытую ладонь.

Дрожащими от плохо скрываемой досады и страха руками капитан порылся в кошеле на поясе и выдал нужную сумму.

— Он покажет вам, с кем можно торговать, а с кем нельзя, — кивнул Йон на Жилу, — Пойдёте в другой район, сожгу ваши корабли.

— Здесь есть закон?

— Да, это я.

С этими словами перст развернулся и ушёл. За ним следом потянулись и остальные бандиты, лишь горцы остались стоять возле купца.

— Что ещё вам от меня надо? Угораздило же выбрать именно этот док.

— В других то же самое, — бесстрастно ответил Тром, — Ты что-нибудь знаешь про Горную страну?

— Озёрные Кантоны скоро её захватят, отвоевали уже половину, но пока туда никто не суётся из посторонних, слишком опасно.

«Так это были Озёрные Кантоны? Теперь я хотя бы знаю, кому мстить…»

— Ещё что знаешь? Как они прошли границу, чем взяли заставы?

— Я не военный, да и родина моя не близко от них. Слышал только, у горцев два города осталось и несколько пещер в горах. Говорят, их поражение — вопрос времени.

Трому до боли хотелось задать трёпку этому лощёному ублюдку, но Марк увидел это и вовремя остановил его:

— Мало ли, что говорят? Пойдём, у нас есть дела на сегодня.

Он был прав — нужно собрать дань с нескольких мелких лавчонок, но Трому вцепились в голову эти слова. Вопрос времени… Возник порыв бросить всё и бегом бежать на родину, чтобы сражаться, пока это ещё возможно. Крушить проклятых захватчиков, пока не убьёт всех, или не убьют его. Но куда бежать? Он опять почувствовал бессилие. Почувствовал, что время утекает, и ему стало ни до чего. Не хотелось ни девок, ни пива, ни ходить и собирать проклятую дань. Не дей бог кому-то задеть его сейчас. Он так и ждал, что какой-нибудь дурак подвернётся под горячую руку. Ох, и пожалеют они. Вдруг горец обнаружил, что стоит на пристани совсем один, а Марк давно сошёл на берег и машет ему рукой.

…

Опасения Эльзы не оказались напрасны. Три Навоза рассказал, что в районе Красных ходят слухи о вылазке, о мести за побоище в «Русалке». Бойцы Красных поносили Медного и его свору, особенно Йона-под-картинкой, бранными словами при каждом удобном случае или вовсе на ровном месте. Когда Медный узнал, сказал перстам поставить двадцать парней покрепче на границу с Красными. Естественно, у Йона не было никого крепче горцев.

И сейчас Тром сидел на крыше убогого сараюшки, с которого хорошо просматривались оба соседних переулка, что были на территории Красных, и вглядывался в скопище таких же убогих лачуг по ту сторону границы. В левой руке у него был лук, слева же висел и колчан, а справа топор. Рядом лежал круглый щит. Нагрудник сидел слегка кривовато после подгонки, но движений не стеснял нисколько, а ещё придавал изрядно уверенности, несмотря на аляповатость, как, впрочем, и кольчуга, и гамбезон под ней. Чуть поодаль, на такой же лачуге, взгромоздился Марк. Они двое единственные из всей банды Медного стреляли из лука.

Уже пять дней их люди стояли на границе с Красными, и три из них пришлись на очередь Трома и его товарищей. Их участок был испещрён многочисленными ходами между лачугами, но Марк предусмотрительно завалил всё мусором, оставив один, шириной в четыре шага.

Олаф и двое новеньких ныли первые две смены, дескать, тяжело носить доспех целые сутки. Но на третью пообвыклись, хоть унылое выражение на их лицах никуда не исчезло.

Красные двинулись на них, когда небо уже окрасилось багрянцем. По одному из переулков, которые охранял Тром, шло десять головорезов с ножами в руках. Шли так, что было понятно — идут убивать: шаг бойкий, резкие движения, выдающие нервозность, лица искажены злобой.

Тром выпустил первую стрелу, когда они подошли шагов на тридцать. Она угодила Красному в ногу. Горец пронзительно свистнул, давая сигнал Марку и остальным, наложил следующую стрелу. Но красные прижались к стене, отсюда не достать. Тогда он подхватил щит и аккуратно спрыгнул с крыши — благо, один скат спускался ниже роста человека.

После свиста действовали, как уговорено — два бойца во главе с Олафом перекрыли единственный свободный проход и расступились, пропуская бегущего Трома, а вслед за ним и Марка, после чего вновь сомкнули ряды. Горцы же взобрались на заранее подготовленные бочки, чтобы стрелять поверх голов своих людей.

Девять красных видели луки, направленные в их сторону, поэтому бегом ринулись к строю из трёх щитов, чтобы слиться с обороняющимися и не остаться лёгкой мишенью для лучников.

Стрела Марка насквозь проткнула живот одного: тверда рука вождя. Тром выпустил свою — его цель пригнулась, и стрела пролетела мимо, лишь слегка оцарапав головореза. Уже восемь красных навалились на троих бойцов горцев. Олаф ткнул одного, но тот по инерции врезался в его щит и выбил из строя. Двое других выдержали натиск и стали бить красных в ответ, как недавно учил их Тром — стараясь сохранить строй. Моряк поднялся и доколол того, кто его сбил. Горцы отправили ещё две стрелы во врагов, одна из которых нашла цель.

Красные сделали ещё одну попытку прорваться: Тром увидел, как большой нож проник сквозь стену щитов и ударил Олафа в плечо, но моряка спасла кольчуга. Один из бойцов махнул топориком и попал нападавшему в лицо, но удар пришёлся вскользь, лишь раскроив кожу. Хватаясь за лицо, раненый спрятался за спины подельников, и тут Красные дрогнули: вшестером они принялись отступать, и Марк с Тромом послали ещё по стреле. Бить в спины всегда легче — отряд Красных сократился до четырёх человек.

— Вот так-то! — вскричал Марк, — Что, Олаф, пригодилась кольчуга?

— Когда мы в следующий раз будем готовиться к заварушке, напомни, чтобы я заткнулся и слушал тебя, — ответил моряк, перчаткой утирая со лба пот.

Тром слышал крики и отдалённые звуки борьбы со всех сторон: Красные полезли по всей границе. К отряду, что стоял против них, присоединились новые люди. Горец понял, что они готовятся ринуться опять, по нетерпеливому копошению за углом. Но бандиты учились быстро: на стену щитов бежали лишь шестеро, остальные крались по крышам.

Красный согнулся, когда приземлился на ноги, и получил смертельный удар в спину. Горец попытался достать следующего, но тот отпрянул от удара, а с другой стороны появился ещё один. Тром отступил к своим, пока его не успели окружить. Они с Марком прикрыли свою же стену щитов с тыла, но понимали, что долго не продержатся: рано или поздно кто-то догадается спрыгнуть с крыши прямо им на головы, тогда не помогут даже доспехи. Сколько их тут, сколько пришло подмоги и сколько ещё придёт, понять было невозможно.

— Вождь? — вопросил Тром.

— Отступаем в ту хибару, — указал Марк топором на хижину покрепче.

Тром принял на щит низкий, опасный удар тесака и одним росчерком топора разрубил Красному бок. Несколько его товарищей, увидев, как пошло дело, охладили свой пыл и медлили, думая, как половчее взяться за горцев. Тром бросил быстрый взгляд за спину: из шестерых, что бросились на стену щитов, в живых осталось трое.

— Кругом щитов, следом за моим голосом, — вновь скомандовал громила.

И впятером они медленно двинулись к нужной двери. Новенькие с Олафом шли неуклюже и неловко, то и дело создавая ненужные бреши. Горцам приходилось ждать их, Марк несколько раз повторял: «Сомкнуть щиты».

С крыши соскакивали всё новые красные, но горцам удалось довести свой отряд до цели. Марк одним чудовищным пинком выбил дверь и стал запихивать в неё бойцов по одному. Тром предпоследним зашёл внутрь и увидел мужчину с двумя детьми, прижавшимися друг к другу в углу единственной комнаты.

Через пару мгновений все пятеро выстроились внутри хижины, готовые зарубить любого, кто сунется в дверь, но дураков среди Красных не оказалось. Тром увидел порез на щеке у одного из бойцов.

— Покажи, — он повернул голову раненого к тусклому свету, идущему от двери, — Сбрось щит и приложи к ней повязку. Такая будет долго запекаться.

Потом он подошёл к маленькому окошку и посмотрел на улицу:

— Они прорвались, вождь. Надеюсь, Йона успели предупредить.

Красных было много. Люди Медного в беспорядке убегали, не в силах противостоять такому количеству, а нападающие стекались к «Русалке». У некоторых были факелы в руках, другие сваливали к стенам кабака тюки сена. Кабак стоял посреди широкой улицы, шагов двадцать в поперечнике, и, когда на неё с двух сторон повалили люди Медного, высыпая из подворотен, как встревоженные муравьи, Красные ощетинились клинками. У Медных в руках тоже были тесаки, топорики, и — о чудо — длинные палки с рыбацким багром на конце, или просто заострённые вверху. Но сначала в Красных полетели камни. С полминуты их закидывали, расшибая головы в кровь, увеча и убивая. Несколько человек уже лежали бездыханными на земле. И тут Красные ринулись на одну из толп Медных. Люди сшиблись. Сразу же послышались крики боли. Вторая орава Медных зажала Красных с другой стороны. Трому казалось, что Медных всё же больше, и, хоть потери с обеих сторон были велики, Медные всё же начали одолевать. Марк стоял рядом и холодно взирал на бойню.