Записки школьного учителя

Елена Николаевна на цыпочках подбегает к столу, берёт часики на цепочке, наклоняется и внимательно изучает циферблат. Наконец, вздыхает.

Ирина Рудольфовна. Ну?

Елена Николаевна. Кукареку!

УЧИТЕЛЬСКАЯ

Виднеется табличка «Учительская», где пририсована к первой букве знакомая всем «М».

Но в кабинетике аккуратно и чисто. Несколько столов со стульями стоят в идеальном математическом порядке и напоминают миниатюрный ученический класс.

За первым столом сидит Елена Николаевна и, позёвывая, проверяет тетради. Шум перемены за дверью. Звонок. В учительскую со всего размаха влетает Ирина Рудольфовна.

Ирина Рудольфовна. Где журнал девятого класса?

Роется в стеллаже, находит журнал, быстро листает. В кабинет входит директор школы Мария Ивановна Семёновна, очень видная, солидная дама.

Директор. Ирина Рудольфовна, если дети готовы носить вас на руках, так вам можно на уроки опаздывать?

Ирина Рудольфовна театрально опускает глаза, давясь от смеха, затем за спиной директора посылает воздушный поцелуй Елене Николаевне (та, улыбаясь чуть машет ей в ответ рукой) и выбегает из учительской.

Директор. Елена Николаевна, уж Вы, пожалуйста, не опаздывайте. У Вас два «окна», а потом пятый и шестой.

Елена Николаевна. А я никогда не опаздываю.

Директор. Я знаю.

Затем она, громко цокая каблуками, выходит из учительской, а Елена Николаевна смотрит ей вслед и удивлённо пожимает плечами. Вздыхает

За стеной идёт урок русского языка. Диктант.

Елена Николаевна невольно прислушивается к звукам.

Мужской баритон. Здравствуйте! Садитесь.

Грохот парт.

Мужской баритон. Сегодня у нас диктант. Проверочный. Не забыли? На доске – слова, правописание которых вам не знакомо. Будьте внимательны.

Детский голос. А мне отсвечивает!

Мужской баритон. Подойди поближе.

Слышно шарканье ног.

Детский голос. Вадим Григорьевич, а чем можно пользоваться?

Мужской баритон. Головой.

Смех. Елена Николаевна тоже смеётся.

Мужской баритон. Открываем тетради. Число. Все числительные, как и полагается, пишем прописью. «Человек».

Детский голос. А кто человек?

Мужской баритон. Ты – человек.

Другой детский голос. Это так диктант называется.

Мужской баритон. Совершенно верно. Итак, «Человек». Отложили ручки, слушаем. «В нашем доме жил один мальчик, который вызывал всеобщее любопытство и смех. Он не был похож на других. Небольшого роста, с глазами навыкате и всегда полуоткрытым ртом, он казался почти инопланетянином. Когда мальчик появлялся во дворе, то все начинали невольно на него оглядываться. Он лишь простодушно улыбался в ответ. Мой сосед Петя Карамазов, увидев странного мальчика, начинал тыкать в него пальцем и безудержно хохотать. К Пете присоединялись и другие ребята, которым нравилось издеваться над беззащитным человеком. Однажды, когда Петя с ватагой хохотали и кидали мелкими камешками в странного мальчика, во двор выбежала моя мама. Она спокойно остановила безобразие, подошла к мальчику, поправила на нём сбившийся шарфик и погладила его по голове. «Это даун», – спокойно сказала мама. Она повернулась в Пете и так же спокойно продолжила: «Это больной человек от рождения. Он не понимает, что над ним смеются. Он всегда будет слабее вас. Его надо защищать, Петя, а вы его обижаете. Это жестоко», – сказала мама и ушла. Всё. Но с тех пор в нашем дворе произошли серьёзные перемены. Едва смешной даун выходил из подъезда, к нему тотчас же бросались мальчишки и поправляли на нём одежду. Тот улыбался своей непонятливой улыбкой и иногда выносил ребятам пригоршни конфет, которые давала его бабушка. А Петя как-то раз пригласил дауна к себе на день рождения и весь вечер опекал его, как старший брат».

Голос за стеной стих. Елена Николаевна уронила голову на тетради и заснула. Звонок. Она вздрогнула и смущённо оглянулась по сторонам, стараясь прийти в себя. Шум перемены вернул её к действительности.

В учительскую вошёл физрук Сергей Петрович, весьма энергичный молодой человек. Он галантно раскланялся перед Еленой Николаевной, чем несколько смутил её.

Елена Николаевна. Будет Вам, Сергей Петрович.

Физрук. Обойдёмся без китайских церемоний. Просто Сергей. (Оглядевшись). Плохо размялся. А спортзал сейчас занят. Старшеклассники к школьному вечеру программу репетируют. Эх, куда ж мне теперь?

Он вновь огляделся, потом принялся отжиматься прямо на полу.

В учительскую вошла директор Мария Ивановна.

Директор. Только не здесь!

Физрук поднялся, отряхнулся и ещё немного побегал на месте.

Директор. Серёжа!

В учительскую вошёл статный подтянутый мужчина средний лет, историк Вадим Григорьевич, преподающий по совместительству ещё русский язык и литературу.

Директор. (Хищно глядя на историка). Вас-то мне и нужно! Прошу Вас в мой личный кабинет, Вадим Григорьевич.

Они вышли.

Физрук. Историку нашему хана. Маня за него всерьёз взялась. Как увидит – сразу цап!

Елена Николаевна. А почему он ещё и русский ведёт?

Физрук. В универе историко-филологический заканчивал. Но он так давно учился, что сейчас уже нет такой специальности историк-словесник. Сейчас… Сейчас Маня ему вставит по первое число.

Елена Николаевна. За что?

Физрук. За всё хорошее. Он самостоятельно всю программу перелопатил и перекроил предметные часы по своему усмотрению. Например, на один раздел полагается 10 часов, а он или сокращает или продлевает. Как считает нужным! И ещё тексты диктантов и изложений сам напридумывал.

Елена Николаевна. Я бы не смогла.

Физрук. И слава Богу! Иначе бы вас так взбодрили… И верно. Если каждый начнёт по своему усмотрению молоть всякое, что выйдет? Да и зачем? Когда всё есть в пособиях и учебниках! Нет ведь, повыделываться нужно! Как же! В аспирантуре учился, нам, рядовым учителям, не ровня.

Елена Николаевна. А кандидатскую защитил?

Физрук. Не-е. С каким-то профессором повздорил. И – на принцип! В учителя! Потом женился – развёлся, опять женился. С Агнессой нашей крутил. Что за человек? Не понимаю. Не люблю непостоянных. Я за ответственность. Уж если что решил – иди до конца! Вот вы, Леночка Николаевна, на лыжах умеете кататься? Нет? Вот выпадет снег – учиться будем. И задачей номер один станет умение пройти по длинной лыжне. От и до. А это пять километров! Лыжню я всегда сам прокладываю. Хорошая лыжня будет, просто песня!

В учительскую входит директор. Звонок. Физрук, насвыстывая, уходит.

Директор. Елена Николаевна, у нас ЧП.

Елена Николаевна (в зал). История третья. «Преступление ученика Маруськина».

Директор. Вы в восьмых ведёте музыку. Что вы вчера сказали Маруськину, что он ушел с уроков и второй день не появляется в школе?

Елена Николаевна. Ничего такого я ему не говорила. Предложила поберечь голосовые связки, и все.

Директор. Чем он болеет?

Елена Николаевна. Не знаю.

Директор. Но он сообщил ребятам в классе, что вы сказали ему, что у него заразная болезнь.

Елена Николаевна. Болезнь?! Воспаление хитрости у него! (В зал). Вчера на уроке музыки он так хрипел, что я попросила его поберечь голосовые связки. Наверное, у него мутация уже. (Встаёт на середину комнаты). Тотчас же я отправилась к Маруськиным. Они жили далеко, на самом краю села. Палки-канавки, канавки-палки, уф! Но дом маруськинский нашла. (Плотоядно улыбается). Стучать мне не пришлось. Сразу при моем появлении около стен Маруськинской крепости, в ее самом большом окне показался счастливый Саша и приветливо помахал мне рукой. (Машет рукой). Отчитывать я принялась его тотчас же, без всяких «здравствуйте», едва распахнулись ворота. (Изображает ученика). « Не заразно? Не болезнь? Оно и к лучшему! Мне болезни ни к чему. Да вы пройдите в дом, так ругаться сподручнее, в тепле ж как-никак». Я: «Чтобы завтра был в школе!» Саша лихо козырнул и приставил руку к голове. «К пустой голове руку не прикладывают!» – говорю. (Изображает ученика). «И откуда ж вы все знаете? И про армию, и про мутации? А то зашли б в дом, еще чего другого рассказали бы?» Я развернулась и гордо ушла! А он улыба-а-ется. Ничуть не боится меня!

Директор. (В зал). Потом устроила в восьмом классе самостоятельную работу. (Потрясая указательным пальцем). По музыке!

Елена Николаевна. (Директору). Что ж мне, по военному делу самостоятельную устраивать? (В зал). Мелом на доске написала вопросы. Ребята писали ответы. Маруськин кусал губы и пытался вступить со мной в диалог: (Изображает в лицах). « Петь не будем?» Я ему – кулак. (Трясёт кулаком). « Понял, понял». Минута прошла спокойно. « А оценки пойдут в журнал?» А я: «И повлияют на четвертную оценку!» (Басом).» Правда?» «Еще. Одно. Слово». (Басом). « Усек!» И тут его голос дал петуха. Восьмой класс дружно грохнул. (Пищит). « Что со мной?» А отличница Мельникова: «Представляется». А Саша натурально растерялся. Я объясняю: «Мутация! Ломка голоса. Это бывает у мальчиков в переходном возрасте». У Саши увлажнились глаза. Я успокаиваю его: «Пройдёт». Но он от неожиданности никак не мог прийти в себя. Говорю ему: «Саша, иди домой.». Долговязый Маруськин поплелся. «Я приду к тебе домой, Саша, и дам возможность исправить будущую «музыкальную» тройку в четверти». (Едко). Восьмиклассники захихикали. (Хрипло). «А когда придете? Сегодня вечером у нас семейное мероприятие». Восьмиклассники захихикали погромче. « Приду рано утром,». Саша: « А! В шесть утра, стало быть?» «В пять!»

Елена Николаевна важно расхаживает по учительской. Затемнение. Освещается лишь один край сцены. Елена Николаевна направляется именно туда.

В пять утра (пауза) я стояла возле Маруськинского особняка и собиралась брать его штурмом. Стучу – и тишина. Ничего, еще раз постучу. Себя я несказанно уважала в эту минуту. Встать в пять утра ради одной-единственной самостоятельной работы? Где, где скульптор? Надо срочно заказать памятник.

Бас. Кто здеся? Щас тебе поминки устрою. Кого надо?

На сцену выходит папаша Маруськин, здоровенный мужик в шапке и семейный трусах, в валенках на босу ногу.

Елена Николаевна. Здравствуйте. Я Сашина учительница, пришла заниматься.

Отец Маруськин. О, господи!

Знаком приказал ей следовать за ним.

Елена Николаевна (в зал). В темном коридоре я натолкнулась на большую пушистую собаку, почему-то даже не пытающуюся лаять. Я её ласково погладила, и пёс в ответ дружелюбно лизнул мне руку.

Отец Маруськин. Сашка-а!

Он скрылся в комнате, и оттуда слышалось частое сопение. Показывается рослый подросток в майке и семейных трусах, Саша Маруськин собственной персоной.

Саша. Чего ты, батя?

Отец Маруськин. Одевайся, пострел. К тебе тут баба какая-то пришла.

Саша. Проспись, батя!

Отец Маруськин. Как с отцом разговариваешь?! Вставай, говорю. А я пока печь затоплю.

Саша прошаркал в прихожую и включил свет.

Саша. О, господи! Что же вам не спится?

Елена Николаевна. Я обещала. Не стой в трусах, все-таки женщина перед тобой, это неприлично. Оденься и садись писать самостоятельную работу.