Сказки Бурого Медведя

Часть вторая

Отец Мигобий за свою жизнь прошёл большую школу. Он много учился, много работал. Он был учёным и исследователем по натуре и с удовольствием занимался бы только наукой, но на свете слишком много людей, что хотят использовать науку и знания только в своих целях. И ещё для того, чтобы других людей в подчинении держать. А потому — знания скрывались, к ним не допускались люди, не причастные к той или иной семье, ордену, храму, секте, клану, тайному обществу… Человеку, просто занимавшемуся изучением Мира, трудно и небезопасно, чтобы его вообще услышали, а уж приобрести какую-то известность и тем более признательность — дело почти безнадёжное. Уж кому, как не отцу Мигобию, это знать? Потомок славного делами, но бедного землёй и златом рода, он, увлёкшись наукой ещё в юношеском возрасте, отправился учиться. А изучив основы академической науки, вынужден был примкнуть к последователям сломанного древа — самого влиятельного религиозного движения просвещённого мира. Только под их покровительством он мог заниматься любимым делом, но гордость не позволяла ему оставаться простым служкой на побегушках, трудами которого распоряжаются другие. Это его труды, его достижения, его открытия, и пользоваться ими должен он. И слава за них должна достаться ему. Для этого нужно было стать не просто одним из последователей сломанного древа, а занять положение в высших кругах. Такое не под силу тупому и ленивому. Тут нужен не только ум, но и хитрость, и коварство, и осторожность, и лесть, и огромное терпение. Кроме того, нужны те же знания о положении дел внутри высшей власти. Отец Мигобий быстро научился всему этому, но путь к вершинам занял много времени. Он уже далеко не молод, хоть и стариком назвать пока нельзя, но он часто жалел о том, что большую часть времени потратил на этот подъём по иерархической лестнице, а не использовал на научные изыскания.

Небольшая ошибка в отношениях с великим хранителем коры сломанного древа стоила ему опалы и высылки в эти дремучие дебри, «для подвижнического подвига в продвижении истинной веры среди варваров», как было написано в указе главы святых отцов. Поначалу он и воспринимал эту поездку как ссылку, но потом стало твориться непонятное. Его убеждения в том, что варвары тупы, дики и кровожадны, рушились на каждом шагу! Часто он поражался, как просто они обучаются. Насколько точно понимают процессы, происходящие вокруг них. Как легко и естественно используют свои знания. У них своя письменность! Они знают музыку, пение, танцы, могут записывать знаками звуки и цифры

Они не падают ниц перед правителем и не боготворят его, а лишь признают его главенство. Но по-настоящему он был поражён их лекарским искусством! Он так и не смог понять многого из того, как люди избавляются от болезней! Хотя не просто считал себя одним из лучших знатоков медицины, но и на самом деле был им. В том, что он «угадывал» те или иные болезни в человеке до того, как тот начинал чувствовать первые её признаки, не было ничего сложного. Собственно болезни и не было. Достаточно заложить в человека подозрения. Заставить его представить в себе боль, и дальше всё сделает его мнительность. У него на самом деле заболит живот, спина или ноги. Вот и будет он лечиться всю жизнь, принося тебе деньги и процветание. Отец Мигобий лечил не только согласно новейшим методикам просвещённого мира, но и создавал свои личные рецепты и схемы их применения, и все они работали не в пример лучше многих и многих рецептов, разработанных его коллегами. Варвары же лечили как-то по-другому. Их способы часто не поддавались никаким научным постулатам и никакой логике. Поэтому казались отцу Мигобию шарлатанством, и он готов был бороться с ними всеми доступными способами. Но больные вы-здо-рав-ли-ва-ли. Это был неоспоримый факт, и против него ничего нельзя было поделать. Списать выздоровление на происки тёмных сил не позволял его научный склад ума. Он сколько угодно мог говорить об этом при других, но сам в это не верил. Он был уязвлён в своей научной гордыне. Он был на грани разорения как деловой человек. У него проснулась зависть. И последней каплей стала эта девка, которая лечила играючи, совершенно не представляя себе, каких трудов это должно стоить лекарю.

Отец Мигобий возненавидел её всей душой! Он готов был задушить её при первой же возможности. Но прекрасно понимал, что в этом варварском городе ему это с рук не сойдёт. Даже князь, покровительство которого было получено, не сможет его спасти. Делу же внедрения тут религии сломанного древа будет нанесён такой ущерб, что оно заглохнет на долгие годы, а этого отцу Мигобию уж точно не простят. Тем не менее он знал, что за таким внешне простым лечением стоят реальные знания, которые не найти больше нигде. Причём девка владеет ими в совершенстве. Учил её какой-то деревенский дед, но она ещё молода, а за такое малое время разве можно чему-то научить? Отец Мигобий долгие годы потратил на обучение, потом на классификацию и систематизацию полученных знаний. Это и были его научные труды, которые оценили во всём просвещённом мире. А местным варварам это ни о чём не говорит! Мало того, оно им не нужно! Они и так справляются! От всего этого отец Мигобий едва сам не заболел воспалением мозга.

Об интересе отца Патона к знаниям варваров отец Мигобий узнал сразу, ибо не первый год занимался интригами и за столь небольшое время успел обзавестись соглядатаями и тайно от всех проложить в стенах трубки для подслушивания. А так как их с отцом Патоном покои находились в одних хоромах, но с разными входами, то и разделяла их одна общая деревянная перегородка, в коей само сломанное древо велело проделать отверстия для подглядывания. Поэтому отец Мигобий и узнал о «болезни» отца Патона. Потому и приготовил ему снадобья из трав, просто для общего поддержания тела. Потому и узнал о его мечтах воссесть на святом престоле и о том, как он хочет этого достичь. Отец Мигобий откровенно смеялся над этими бреднями, хотя и признавал за варварами какие-то знания, но думал, что это просто небольшая местная школа, которую конечно стоит изучить, но особого значения ей придавать ни в коем случае нельзя. Разговор с девкой сначала сильно разозлил отца Мигобия, но потом, вспоминая её слова, он всерьёз задумался. Как это она сказала: «А о неграмотности да темноте моей не вам, Жизни не чувствующему, говорить. Вы ж со своей учёностью сперва живое на мёртвые элементы да вещества разбираете, а потом их лечить пытаетесь. А того не поймёте, что мёртвое лечить, как камень поить — хоть и льётся вода, да не усваивается. Дедушка меня учил не таблицы сверять, а Жизнь чувствовать!»

Жизнь чувствовать — вот чему они учатся, а не изучают внешние симптомы. Но до какой же степени нужно воспитать в себе эту чувствительность, чтобы чувствовать жизнь во всех её проявлениях? В людях, в животных, в траве, деревьях и даже в земле и явлениях природы — в огне, воде, ветре, дожде, солнце? Как такого можно достичь?

Но этого было мало, и сломанное древо подсунуло отцу Мигобию ещё один удар. Подслушанные и подсмотренные сцены последних дней глупого Патона. Как он обработал доверчивых братьев! Как ловко всё вызнал у Малька! Как получил жёлуди! Всё это было просто и немного скучно. Отец Мигобий долго смеялся, наблюдая над гримасами съевшего жёлудь Патона в попытке «выдавить» откуда-то какие-то знания! Но то, что произошло потом, было и чудно, и интересно… и страшно. Эта молоденькая, скромная, внешне хрупкая и наивная девка проявила такую стальную твёрдость, о которую вдребезги разбились все козни отца Патона! Мало того, он сам полез в расставленные ему сети. Смерть его была поистине ужасной! Сначала отец Мигобий думал, что ведьма, обманув его, просто заколдовала и убила, но когда почитал то, что отец Патон успел записать, понял, что обмана не было. Тот на самом деле получил множество уникальных знаний. Также по отрывочности записей было понятно, что записать он успел далеко не всё, но и того что успел было очень много. Такое люди и за полжизни не открывают, а тут — за полдня!

Значит, знания существуют. И знания огромные. Нужно только заполучить их, но это не просто, как думал глупый Патон. Девка — очень опасный и коварный враг! Нельзя относиться к ней пренебрежительно. Есть много и других колдунов, лекарей, жрецов, ворожей, волхвов и прочей языческой нечисти. Прав был отец Патон, что затевал искоренение всего этого вертепа, и нужно, чтобы смерть его не прошла даром, а послужила на пользу распространению истинной веры. Не хотел он делиться знаниями и достижениями. Не хотел помогать кому-то. Думал, один всё возьмёт, да вот сломанное древо так распорядилось, что сыграл он на руку ему — отцу Мигобию. И знания добыл, и смерть его теперь можно использовать как предлог для искоренения ересей. А книгу им задуманную напишет он, отец Мигобий, на основе полученных знаний. Только дополнит своими обоснованиями и философскими рассуждениями. И войдёт его великий труд в основы веры сломанного древа! Слава самого умного человека! Вот истинная цель! А остальное всё мелко и низко.

На улице второй день валил снег, наметая сугробы — пришла Зима!

Отец Мигобий вызвал начальника стражи и учинил ему допрос. Когда девка Ясна к благочестивому отцу Патону приходила? Долго ли пробыла? О чём они говорили, не слыхал ли? Кто ещё заходил к отцу Патону после ведьмы? И много-много других вопросов, от которых стражника холодный пот пробил.

Потом братьев вызвал, Гудима да Потима. И им вопросы задавал. А когда сестра ваша Ясна в деревню ездила? А раньше она кого лечила? А сколько желудей ей тёмная сила дала? А вы сколько нашли? А Малёк когда-нибудь до этого на людей кидался? И ещё много других вопросов задал. Братья честно на всё ответили, за что отец Мигобий их долго хвалил и сказал, что без своего покровительства сломанное древо их не оставит. А им ещё испытания предстоят! Испытания в верности сломанному древу! На что братья дружно уверили отца Мигобия в своей полной преданности истинной вере.

— Ну что же, дорогие мои? — улыбнулся своей самой доброй улыбкой отец Мигобий. — Идите пока с благословением сломанного древа. Да Малку вашему желаю виздороветь поскорее!

— Можете и не желать. Выздоровел он, — хмуро ответил Гудим. — Сегодня уже за столом сидел, как ни в чём не бывало кашу трескал. И ни единого шрамика на нём нету!

Онемел тут отец Мигобий, аж рот раскрыл!

— Не может бить такого… Он же весь в язвах да ожогах биль! На нём живого места не биль! Он одной ногой у сломанного древа биль! Как?

— Яська его лечила. Пока мы его несли, она шла рядом да бормотала что-то. А дома на лавку положили, так на нём ни одной раны уже и не было. Утром уснул, а в обед на ноги поднялся. Прав был отец Патон, ведьма она. А теперь ещё и Малька в своё колдовство втянула.

— Ви домой больше не ходите. Опасно там. И не говорите ни с кем. Похоже, вся семья ваша в колдовстве замещана. Только ви с помощью сломанного древа спаслис.

— Как это все? А матушка? А батюшка?

— Так батущка ваш узли колдовские резал?

— Так это наузы, их все у нас в деревне и вяжут, и плетут, и режут!