Терра. Часть 1. Наследие предков

Глава 14

Аврора вылезла из ванной и накинула на плечи халат. Собрав одежду и украшения с пола, она аккуратно сложила все на стуле. Итак, у нее есть два дня на то, чтобы найти дядю и уйти вместе с ним. Ловко она историю с платьем придумала… Когда Савелий узнает, на ком задумал жениться Радомир, время для Авроры начнет обратный отсчет. Почему Аврора была уверена в том, что Савелий не пощадит ее? Просто Аврора знала, что Савелий не позволит своему сыну смешать кровь Птаховых с кем-попало.

Она вышла из ванной и взглянула на Радомира. Вытянув ноги и откинувшись на спинку дивана, он преспокойно спал. Аврора подошла к нему и, не став будить, присела рядом. С улыбкой на устах она рассматривала его умиротворенное лицо. Когда-то давно она мечтала, что однажды Радомир Птахов взглянет на нее и влюбится до беспамятства. Как странно, что Аврора никогда не мечтала о том, что Радомир сделает ей предложение и женится на ней.

«Аврора-дура!» «Аврора-дура!» — закричали далекие детские голоса. Ну, конечно же… Аврора и представить себе не могла, что Радомир может жениться на ней. А о чем еще она мечтала, оставаясь наедине со своими мыслями? О детях. Аврора всегда любила детей, любила возиться с ними, играть… Она иногда представляла, как укачивает на руках собственное дитя, мальчишку с чернявыми волосами. Кто бы мог быть отцом крохи, Аврора никогда не задумывалась. В ее фантастическом мире мужа вообще рядом не было. А кто был? Кто? «Никого», — подсказал внутренний голос.

Она протянула руку и коснулась волос Радомира. Мягкие, как она всегда и предполагала. Аврора погладила Радомира по голове и провела пальцем по щеке, на которой появилась щетина. Радомир даже не шелохнулся — настолько крепок был его сон. В одном удовольствии Аврора не хотела себе отказывать. В удовольствии поцеловать его. Самой коснуться его губ, легко, мимолетно, запечатлев момент в своей памяти, чтобы потом, когда-нибудь потом закрыть глаза и вспомнить его.

Аврора привстала и повернулась к Радомиру, чтобы наклониться к его лицу. Она уже поняла, что никогда не выйдет замуж. Она знала, что никогда в ее жизни не будет мужчины, который скажет, что любит ее. Аврора понимала, что под «мужчиной» она имеет в виду его, Его, спящего сейчас перед ней. Так же, как Аврора понимала, что никогда в жизни не сможет держать на руках собственного ребенка. У нее не будет ребенка. Вообще не будет детей.

Осознав это, вопреки всему, она почувствовала облегчение. Это больно — терять надежду. Но ведь свою надежду она потеряла не сегодня, и даже не вчера. Аврора вспомнила смеющееся лицо Елены, выходящей под руку с Радомиром из дома Божьего. «Нечестно» — думала тогда она. «Это нечестно». Да, нечестно, когда женщина, перед свадьбой коротает ночь в постели другого… Несправедливо, когда другая, которую кличут «дурой», вынуждена хранить эту тайну. Елена все смеялась, принимая поздравления собравшихся гостей, а до Авроры, наконец, стало доходить, что она, Аврора, так и проведет свою жизнь в одиночестве, охраняя покой тех, кому на нее наплевать… Да, потерять надежду было очень больно. Но вот сейчас осознать, что надежд никаких нет, оказалось легко.

Она наклонилась и, закрыв глаза, запечатлела на губах Радомира свой единственный поцелуй. Вот и все, — подумала Аврора, открывая глаза. Теперь ей будет, о чем вспоминать.

— Разве так целуют мужчину?

Она отпрянула от Радомира и в испуге прижала ладонь к губам. Радомир открыл глаза и, улыбнувшись, стал потягиваться.

— Так целуют мужа, когда прощаются с ним навсегда, — продолжал говорить Радомир. — Потом, обычно, кто-то из близких факел добровольцам передает, чтобы те тело за стеной подожгли. Ты что же это, решила попрощаться со мной, чтобы потом живьем сжечь?

Аврора отняла ладонь от лица и опустила руку. В последнее время его шутки перестали ее веселить. Может, стоит сказать ему об этом? Хотя, он так смотрит на нее, что наверняка догадался об этом сам.

— Ладно, — вздохнул Радомир, продолжая сидеть на диване. — Я дам тебе второй шанс. Только на этот раз ты уж постарайся, пожалуйста.

— Извини, я лучше пойду, — промямлила Аврора, продолжая сверлить его взглядом.

— Куда? — улыбнулся Радомир. — За факелом? Нет-нет, дорогая. Сначала поцелуй меня так, чтобы я не чувствовал себя трупом на смертном одре, а потом иди. Нужно же мне хоть чем-то приятным мысли занимать, пока я два дня ждать тебя буду? — Радомир вновь улыбнулся. — Пускай это будут мысли о твоих губах, которые целуют меня…

Аврора почувствовала себя девчонкой, которую ухажер зажал в углу. Она знала: если попробует поцеловать его еще раз — он непременно распустит руки и тогда придется отбиваться от него. Но ведь она может и не отбиться, если его прикосновения будут слишком приятны… Она может дать слабину и тогда… А что тогда? Что страшного случиться тогда? Она познает мужчину? Узнает, что это вообще такое? Завтра она покинет поселение. Так, что ей терять? Беременность? Нет-нет… Через неделю у Авроры должны крови пойти, значит, не понесет она от него в любом случае. Так, что ей терять? Девственность? Он лишит ее девственности. Он — мужчина, которого она любила столько лет.

— Не слишком ли долго ты размышляешь над тем, целовать меня или нет? — засмеялся Радомир. — Иди сюда: я покажу тебе, как нужно целовать своего мужчину.

— Моего мужчину? — переспросила Аврора.

— Твоего жениха, если угодно.

— Моего мужчину, — тихо повторила Аврора. — Хорошо. Я поцелую тебя снова, но…

— Что «но»? — нахмурился Радомир.

— Но… как ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя? В смысле… что я должна делать?

Радомир расплылся в улыбке:

— Для начала, ты должна сесть мне на колени, — произнес он. — Так тебе будет удобнее. Ну же! — Радомир протянул руки, зазывая ее присесть ему на колени.

Она приблизилась к нему и попыталась присесть боком, но он запротестовал:

— Не так, Аврора! Ты же не в женское седло садишься!

— Хочешь, чтобы я села в мужское седло?

— Хочу, чтобы ты меня оседлала. Лучше быть жеребцом, милая, чем седлом.

— Ладно, — вздохнула Аврора и повернулась в Радомиру лицом, залезая ему на колени.

Пришлось ноги широко раздвинуть и теперь ее голый зад покоился на его штанах, прикрытый по сторонам полами халата. Радомир положил руки ей на талию и уткнулся взглядом в ее грудь, оказавшуюся как раз на уровне его глаз.

— Удобно? — спросил он.

— Да, вполне, — кивнула Аврора.

— Хорошо. А теперь наклонись к моим губам и нежно прикоснись к ним. Только не сжимай их так плотно, как сейчас сжимаешь. Распахни. Они должны быть мягкими, податливыми, чтобы не мешать твоему языку прикасаться ко мне и гладить мои губы так, как тебе захочется. Ты даже можешь укусить меня, если такое желание у тебя возникнет, но помни, что все твои прикосновения должны быть нежными. Поняла?

Теперь он смотрел на ее губы. Аврора почувствовала, как мурашки пробегают по спине, как волоски на руках поднимаются вверх. Она заерзала на его коленях, пытаясь совладать с внезапно обрушившимся на нее предвкушением чего-то приятного. Радомир напрягся. Мышцы на его ногах затвердели, и Аврора ощутила, что чем больше ерзает по его штанам, тем теплее становится у нее между ног… Мамочки…

Радомир сжал пальцы на ее талии и заставил замереть, с силой прижимая ее к своим ногам.

— Поцелуй меня, — произнес он охрипшим голосом.

Аврора подняла обе руки, чтобы положить ему на плечи, но потом подумала о том, что слишком сильно желает прикоснуться к его лицу. Ее пальцы коснулись его щек и пробежали по скулам, поднимаясь вверх, к его лбу. Он закрыл глаза и запрокинул голову, то и дело поворачивая лицо туда, где были ее пальцы. Он пытался прижаться к ним, пытался заставить их замереть на его лице, но они постоянно ускользали от него по велению Авроры, то и дело прячась от его губ.

— Поцелуй меня, — вновь прохрипел Радомир.

Аврора прижала ладони к его щекам и заставила его самого замереть. Наклоняясь к его губам, она уже не думала о том, что будет дальше и как проживет свою жизнь после этой ночи. Это для него наступит рассвет и с приходом нового дня жизнь начнется сначала. Она же останется здесь, в этой полутьме, существуя в воспоминаниях о времени, проведенном с ним.

На глаза Авроры навернулись слезы и она, лишая их возможности пролиться, коснулась его рта губами. Как он и велел, она не сжимала их и прикасалась с нежностью. Он сказал провести языком по его губам? Аврора провела, прикусив на прощание его нижнюю губу и отстранившись от него.

— Так? — едва слышно спросила она, ожидая, когда же он, наконец, откроет глаза и взглянет на нее.

Но он не шевелился и молчал. Аврора улыбнулась, потому что по одухотворенному выражению его лица поняла: Радомиру этот поцелуй понравился.

— Так? — переспросила Аврора и он, наконец, открыл глаза.

— Почему мне все равно кажется, что ты прощаешься со мной?

— Извини, — она стушевалась, — ученица из меня никакая…

Аврора отняла ладони от его лица, но он перехватил ее руки в воздухе и вернул их на прежнее место. Он повернул голову и прижался губами к ее исполосованному запястью. Сначала к одному, затем к другому. Никто и никогда не целовал ее руки. Господи, да что там говорить: от пьяных лиц, которые пытались поцеловать ее, Аврору выворачивало наизнанку.

— Пообещай мне, — прошептал Радомир, — что ты никогда в своей жизни никого не будешь так целовать… никого, кроме меня. Дай мне слово, что ни один мужчина, чтобы ни случилось, не познает того, что ощутил только что я…

— Даю слово, — невольно улыбнулась Аврора.

— Хорошо, — кивнул он, протягивая ладони к ее лицу. — Это хорошо, — повторил он, прикасаясь пальцами к ее щекам и поглаживая ее скулы.

Он потянулся к ней и коснулся ее губ своими. Так же нежно, как это сделала только что она. Так же медленно, как это удалось ей. Он провел языком по ее нижней губе, но не стал ее прикусывать. Нет, он сомкнул губы на ней и вновь провел по ней языком у себя во рту.

Она с шумом выдохнула, но получилось нечто, вроде стона. Радомир отпустил из плена ее губу и вновь припал к ее рту. На этот раз его язык проник внутрь и коснулся ее языка. Господи… Господи, да что же это…

Его руки оказались на ее затылке, притягивая голову к себе и не позволяя шевелиться. Аврора вновь заерзала. Она коснулась его языка в ответ и ощутила, будто коснулась чего-то сокровенного, скрытого в его теле. И все… Все, она пропала…

Целуя ее, все требовательней, все тверже, он развязал завязки ее халата и коснулся руками ее обнаженного живота. Ладони поползли вверх, поглаживая кожу, и коснулись ее набухшей груди. Аврора ощутила нечто, вроде боли, когда его ладони прижались к ее соскам, растирая их вместе с ноющей кожей.

Голова пошла кругом. Аврора не успевала следить за всем, что с ней происходит. Она перестала контролировать язык, который уже исследовал его рот. Она перестала следить за руками, которые переместились на ее спину и спускались к обнаженным ягодицам. Она даже не смогла понять, что бесстыдно трется уже вовсе не о его ноги.

Он внезапно оставил ее губы и прижался носом к ее шее, безжалостно целуя жилку, бьющуюся там. Аврора запрокинула голову, продолжая держать глаза закрытыми. Она все еще в халате, но, в то же время, уже нагая перед ним. Он говорил, что желает поцеловать ее грудь и почувствовать, как она дрожит от этого. Она дрожит. Вся дрожит, пока он целует ее грудь, пока облизывает ее сосок и посасывает его, будто младенец.