Терра. Часть 1. Наследие предков

— А как он выглядел, тот мужчина, госпожа?

— Высокий, худой, волосы темные с сединой. Он в костюме охраны дома Главного был. Таком же, какой на тебе.

Юзеф призадумался:

— Может, то Тихон был?

— Я не знаю Тихона.

— Я покажу вам его, госпожа, как только увижу.

— Ты за водой собираешься идти? — нетерпеливо напомнила Терра.

— Сейчас наказ дам и ее принесут.

Она поджала губы, осознав, что без дозволения Гелиана Юзеф от нее не отлипнет, и встала с лавки.

— Сама справлюсь, спасибо! — отчеканила Терра и побрела к одному из столов с угощениями.

***

Анна вошла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Гулянья возле дома Божьего все еще продолжались, хотя новобрачные давно покинули мероприятие и скрылись в неизвестном направлении. В комнате царил полумрак. Кто-то оставил зажженную лампу в дальнем углу. Наверное, Наталья, когда убиралась.

Анна сняла серьги и бросила их вместе с браслетами на стол. Стянув с себя брюки, она стала расстегивать корсет, в котором провела целый день. Вдохнув воздух полной грудью, Анна всерьез задумалась о том, что готова напялить на себя старообрядное платье, лишь бы ребра к вечеру так не болели. Оставив одежду на полу, она направилась в ванную. Приняв душ, она натянула на себя старую рубаху Гелиана, в которой любила спать, и вернулась в комнату, чтобы расстелить постель и, наконец-то, прилечь.

— Время как будто не властно над тобой, — произнес до дрожи знакомый низкий голос.

Анна шарахнулась к стене и схватилась за грудь, пытаясь унять внезапный приступ боли.

— Прости, я не хотел тебя напугать, — он вышел из тени, царившей возле задернутых штор, и остановился. — Или нет? — темная бровь взлетела вверх. — Может, как раз напугать тебя я и намеревался? Как сама думаешь, Анна? — он изогнул узкие губы в полуулыбке и сложил руки на груди.

Анна продолжала стоять у стены. В груди по-прежнему щемило сердце, но теперь эту боль стала заглушать ярость.

— Что ты здесь делаешь? — наконец, выдавила она из себя.

Он неопределенно повел плечами и хмыкнул.

— И кого ты обчистил, чтобы спереть костюм охраны?

— А это имеет сейчас значение? — спросил он.

— Наверное, нет, — ответила она и опустила глаза в пол.

Смотреть на него было больно. Он сильно изменился за эти годы, как впрочем, и сама она. Некогда черные как смоль волосы побила седина, серые глаза окружили морщины, а промеж бровей залегли следы его вечного упрямства.

— Ты знала, что я обязательно приду навестить тебя, — он приблизился к ней и остановился напротив. Протянул руку и прикоснулся пальцами к щеке. — Бьюсь об заклад, что в глубине своей изовравшейся души ты ждала, что я появлюсь именно в твоей комнате и именно ночью.

— Тешь свое самолюбие этой надеждой, Август. Я это как-нибудь переживу.

Анна отняла руки от груди и призывно улыбнулась ему, как часто делала когда-то. Какая месть мужу может сравниться с изменой? Да еще и с какой изменой! Ближайший друг и соратник Савелия, которому никто и в подметки не годился, оказался в ее постели! Анна так часто улыбалась Августу этой пошлой улыбкой, что, в конце концов, и сама поверила, что желает не просто отомстить мужу, а действительно хочет узнать, что это такое: спать с Августом Ребровым. Узнала. И проиграла. Он видел ее насквозь. Все эти годы он изучал ее, как одну из своих книг, чтобы однажды прочесть, закрыть и вернуть на полку. Это она ревела, когда он сказал, что как женщине ей нечем перед ним похвастать. Это она смеялась Августу в лицо, когда он предположил, что она понесла от него. Это она рассказала ему, как напоила Савелия, чтобы лечь с ним и понести. Но забыть того, как он спокойно выслушал ее и улыбнулся в ответ было воистину невыносимо. Когда Август ответил, что ему все равно, от кого у нее в пузе завелся ребенок, Анна поняла, что имеет дело с ходячим куском льда. Да вот только ледоруб из Анны был никакой.

— Давай расставим точки на «и», — тогда сказал он. — Либо ты спишь со мной, потому что тебе этого хочется, либо и дальше запираешься в комнате, ожидая, когда твой «верный» супруг оторвется от очередной потаскухи и придет порадовать тебя.

— Готов спать с женщиной, в животе которой растет чужой ребенок?

— Я же не с ребенком собираюсь спать, в конце концов, — он улыбнулся. — Тем более, что тебе, похоже, тоже все равно, перед кем ноги раздвигать, лишь бы не перед мужем. От меня болезни не подцепишь, да и следить за тобой, когда я рядом, никто не будет. Хорошая сделка, по-моему.

— А тебе какой прок со сделки этой?

— Такому мужчине, как я, тяжело найти женщину, не претендующую на знатную фамилию. А от Антонины я давно устал. Приелась.

— Мне казалось, что Савелий тебе друг, — ехидно заметила тогда Анна.

— У меня нет друзей, дорогая. Да и у тебя, впрочем, тоже. И в этом мы с тобой несомненно похожи.

— Тогда раздевайся, — ответила она, стягивая с плеч ночную рубашку.

— Я знал, что ты примешь правильное решение…

Эти «отношения» длились так долго, что и сама Анна перестала вести счет дням, месяцам и годам. Она родила Гелиана и уже спустя месяц вновь оказалась с Августом в постели. Ни молоко, сочащееся из ее грудей, ни ее испещренный растяжками живот его нисколько не смущали. Он трахал ее при каждом удобном случае и ей это нравилось. Однажды терпение Савелия, который к тому моменту слыл по поселку знатным рогоносцем, иссякло. Тогда же он и Август серьезно поругались, но, к удивлению Анны, на этом все и закончилось. Савелий продолжал жить своей жизнью, а Анна оказывалась в постели Августа с завидной частотой и постоянством. Шли годы. Как-то ночью Савелий напился и вломился к ней в комнату. Никто не пришел ей на помощь. Вопли Анны стихли лишь тогда, когда она сорвала голос. А Савелий кончил спустя много минут после того, как она, потеряв веру в себя, просто расслабилась и закрыла глаза. Она не выходила из дому несколько недель. Она отказывалась принимать гостей. Когда Август, заподозрив неладное, явился к ней без спросу, она уже знала, что понесла от Савелия. Расскажи она любовнику, каким образом все это на самом деле произошло, что бы он сделал? Избил Савелия? Убил его? Зачем, ведь ему, по сути, было все равно с кем спать? Анна прекрасно понимала свое шаткое положение и отдавала себе отчет в том, что в жизни этой другой муж у нее появится только в одном случае: если Савелия вынесут за стену первым. Как только Август стал задавать вопросы, Анна не преминула сообщить ему, что беременна от мужа. С улыбкой на устах она рассказала, как Савелий вдруг изменился и воспылал к ней страстью, и она, в общем-то, была не против провести несколько ночей в его кампании. Нежданная беременность осчастливила ее, потому что в ее возрасте зачать уже далеко не просто, а тут такой подарок Божий.

Август выслушал ее молча, а затем так же молча развернулся и ушел. Больше он к ней не прикасался. Анна знала, что он захаживает в блудный дом к Антонине, и ревность, которую Анна не хотела испытывать, стала душить ее горло пуще брачной петли, повязанной на шее Савелием. Анна родила Антона и смирилась с тем, что остаток дней проведет в одиночестве. Воспитание сыновей стало для нее смыслом жизни. Тем временем Гелиан становился старше и все больше и больше стал походить на родного отца. Анна не раз заглядывалась на сына, узнавая в его серых глазах взгляд Августа. В одном она только молилась: чтобы ни Август, ни Савелий не заметили этой очевидной правды. Годы брали свое и однажды настал день, когда Август вновь оказался в ее комнате. Он пришел предупредить, что Савелий знает, чья кровь течет в жилах ее сына. Август дал слово, что Савелий никогда и ни при каких обстоятельствах не заикнется об этом. Почему он поступит так, Анна и сама догадалась: лучше растить ублюдка как собственного ребенка, чем стать посмешищем в глазах остальных людей. Анна продолжала отрицать очевидное, пытаясь убедить Августа в том, ребенок не его, но он стал хохотать в голос и назвал ее идиоткой.

— Он похож на меня больше, чем на тебя, Анна. И я горжусь своим сыном. Ну, а теперь я намерен трахнуть тебя, если ты не против.

— Антонина обслужит тебя лучше…

— Раздевайся, Анна. Поутру мне в поход идти.

— Решил напоследок былое вспомнить? — засмеялась она.

— А почему бы и нет? Или мне стоит занять очередь в толпе мужиков, атакующих твой порог? Я бы занял, но ведь мы оба знаем, что передо мной никого нет…

— Гореть тебе в аду, ублюдок! — прошипела тогда Анна и стала раздеваться.

Той ночью она призналась ему, что давно любит. И с годами одиночества это проклятое чувство никуда не делось. Но, ледоруб из Анны никакой, и замороженный Август ответил ей: «Вообще-то, я сейчас в тебе и это не самое лучшее время, чтобы жевать сопли. Расслабься и кончи, наконец, ибо меня надолго не хватит».

Проснувшись поутру, она поняла, что он ушел. Савелий прочел вслух его прощальное письмо и Анна, махнув рукой, стала ждать возвращения Августа. Ждала. Долго ждала. Пока в один прекрасный день спустя много лет не поняла, что больше никогда не увидит его. Образ этого мужчины стал стираться из памяти временем, и лишь Гелиан не давал ей возможности окончательно забыть, как выглядел Август Ребров.

И вот, спустя столько лет, она вновь смотрела на него. Ей бы закричать, заплакать бы, но от безысходности сил даже на это не было. Он как всегда видел ее насквозь. Знал, что получив его письмо, она станет жить лишь одной надеждой — повстречать его вновь.

Август погладил ее по щеке и скользнул пальцами вдоль шеи, поддевая расстегнутый ворот рубахи.

— Надолго явился или так, на пару минут заглянул? — осклабившись, спросила Анна.

— Раздевайся, — прохрипел Август и отступил от нее на несколько шагов. — Раздевайся, я сказал! — повысив тон, приказал он.

Анна отняла руки от груди и стала медленно оголять плечи.

— И прекрати улыбаться, как шлюха… — добавил Август. — Тебе не идет.

Анна остановила руку и хмыкнула:

— Знаешь, что… — произнесла она, поднося палец к губам и делая вид, что усиленно над чем-то размышляет. — А не пойти бы тебе на хрен, дорогой?

— Не стоит строить из себя недотрогу, милая. Лучше меня в твоей жизни мужика не было. Так что не тяни время и предоставь возможность нам двоим получить то, ради чего я сюда приперся.

Анна ухватилась за подол рубахи и скинула ее с себя. Пробежав пальцами по набухшей не то от возбуждения, не то от холода, груди, она прикусила нижнюю губу и вновь хмыкнула:

— А теперь проваливай, Август. Я хочу спать.

Обогнув его, она откинула с кровати покрывало и улеглась под одеяло.

— И погаси лампу, пожалуйста. Не люблю спать при свете.

Повернувшись на бок, она закрыла глаза, прислушиваясь к своему дыханию. Она будет плакать, будет рыдать… Потом… Не сейчас… Раздался щелчок и свет в комнате погас. Анна распахнула веки и уставилась в эту темноту. Ни шороха, ни звука. Он ушел так же незаметно, как и пришел.

Глаза Анны наполнились слезами, и она вжалась головой в подушку, чтобы заглушить собственные рыдания.

— Ты еще большая дура, чем я всегда предполагал, — раздался его голос в тишине.

Анна замерла на мгновение, после чего резко обернулась, пытаясь рассмотреть его в темноте. Скрипнула кровать, и Анна поняла, что он устраивается рядом с ней, как ни в чем не бывало!