Свет на исходе дня

Вербин понимал, что в своем споре с трестом Родионов прав, в то же время Вербин помнил, что его послали отстаивать интересы треста. Он знал, что рано или поздно уткнется в стену, которую ни обойти, ни миновать: рано или поздно предстоял выбор — то ли поддержать Родионова, то ли гнуть линию треста. В этом случае следовало вернуться и доложить в тресте положение дел или связаться по радио и попросить указаний, как поступить со своевольным начальником колонны.

Меньше всего ему хотелось брать чью-то сторону. Он давно усвоил, что самое лучшее — это избегать решительного ответа. Как правило, события сами собой приходили к естественному исходу и нередко по дороге подминали под себя правых и виноватых, — выигрывал тот, кто оставался поодаль.

Он пришел к выводу, что рассудит время, и решил ждать. В конце концов, так или иначе кто-то возьмет верх — он в любом случае должен остаться непричастным.

Вербин довольно часто бывал в лесу, а когда бывал, обязательно наведывался к дому лесника. Правда, он по-прежнему не выходил из укрытия, но ему казалось, что на кордоне для него секретов уже нет.

Обычно он приближался к хутору со стороны глубокого оврага, через который был перекинут узкий мостик — три бревна без перил; Вербин переходил его, глядя вниз, где шумел бойкий, берущий начало в болоте ручей.

В лесу его иногда посещало чувство, что он не один и кто-то скрытно наблюдает за ним со стороны; случалось это нечасто, и он не обращал внимания, только изредка озирался по сторонам.

Однажды он почувствовал это на мосту через овраг по дороге к хутору. Вербин спустился к мосту, ступил на бревна и успел дойти до середины, как вдруг понял, что он не один. Он остановился и осмотрелся — никого не было видно. Неожиданно он понял, что стоит на открытом месте, высоко в пустоте, доступный со всех сторон обзору, — мостик сразу стал необычайно узким и отчетливо хрупким. В эту секунду Вербин особенно явно заметил пустое пространство вокруг, высоту, отсутствие перил; далеко внизу шумела вода. Впоследствии ему помнилось отвратительное чувство незащищенности и уязвимости.

Он перешел мост и осмотрелся — никого не было видно. Не двигаясь, Вербин медленно обводил взглядом деревья, кусты, просветы между ними, внимательно ощупал глазами каждый ствол, высокую траву на склонах и густые заросли на дне оврага, в которых шумел невидимый ручей. Вербин спустился вниз, продрался сквозь крапиву и ветки таволги к ручью. Здесь было прохладно и сумрачно, пахло сыростью; солнце сюда никогда не проникало, над ручьем плотно нависали кусты таволги, выше пышно рос можжевельник, а у самой воды стеной стояла высокая и густая осока. Во многих местах рядом с ручьем были видны обросшие стрелолистом и козьей травой бочажки, затянутые зеленой ряской. Они образовались на месте ям, наполненных весной водой из ручья, который сам потом обмелел, вода в бочажках застоялась, сгустилась и зацвела, — в некоторых она держалась по многу лет и превратилась в густую зеленую жижу.

Любая глубина могла таиться под ряской, никто никогда не мерял ее, да и вообще это были неизведанные места, что угодно можно было здесь скрыть, и кто знает, может что-то и было скрыто. Но никто никогда не совался сюда, стоило оступиться или поставить не туда ногу, чтобы остаться здесь навсегда. Прочная кровля из тальника и ракит окутывала сверху лощину, которая напоминала сырой, холодный и мрачный подвал. Вербин выбрался наверх, еще раз осмотрелся и пошел дальше.

Он приблизился к хутору, встал на свое место в зарослях и осторожно раздвинул ветки. Даша перебирала ягоды. Лицо ее было спокойно, она негромко подпевала рукам, это была длинная песня без слов, чистый голос не нарушал покоя леса. Вербин смотрел и слушал. Снова, как прежде, ему показалось, что все это знакомо и то ли было когда-то, то ли являлось во сне.

Он вдруг услышал легкий шум за спиной, в орешнике на другом конце поляны ему почудилось какое-то движение. Что-то мелькнуло там или просто шевельнулись тяжелые ветки — он не мог определить издали. Вербин хотел пересечь поляну, но сообразил, что тут же обнаружит себя. Пришлось за кустами обойти поляну; в орешнике ему показалось, что трава примята. Стоял ли здесь кто минуту назад или так только казалось, сказать было нельзя.

Это было странное состояние. С одной стороны, он ощущал пристальное внимание к себе в этом лесу, чье-то невидимое присутствие, с другой — трезво и рассудительно, даже с некоторой иронией он задавался вопросом с привычной позиции здравого смысла: «Кому я здесь нужен?»

Поскольку определенного ответа не имелось, можно было удариться в домыслы, в причудливую игру ума, но Вербин к этому не был склонен, он решил, что ощущение постороннего взгляда, чужого скрытого присутствия и тайного внимания есть свойство данного леса. Он понимал, что это зыбкое объяснение, но другого не было, и он решил держаться его.

4. На обратном пути Вербин пошел через луг. После замкнутости и тесноты леса он почувствовал на открытом пространстве облегчение, как будто его держали взаперти, а потом выпустили на волю. Луг был залит солнцем, здесь было просторно и легко дышалось. По всей равнине крестьяне копнили сено, двое конных грабель подбирали валки и свозили сено к высокому стогу. Вокруг шнырял легкий трактор с навесным захватом, забрасывал наверх охапки сена. Вербин шел по краю луга, в стороне от работающих.

— Эй, городской! — услыхал он чей-то голос и повернулся на крик.

Он узнал женщин, собиравших на болоте ягоды. Женщины улыбались, глядя из-под рук против солнца.

— Ну как, живой с болота вернулся? — спросила старуха, которая предостерегала его больше всех.

— Живой, — снисходительно улыбнулся Вербин.

— Ох, грешник! — покачала она головой.

— Небось Варвару высматриваешь? — спросила другая женщина. Он пожал плечами и покачал отрицательно головой, но женщина как бы не приняла ответа. — Вон она, на стогу, верх ладит. Поздоровайся, а то обидишь. Иди, иди…

Он приблизился и задрал голову. Варвара бесстрашно стояла на стогу, принимая и раскладывая сено.

— А, городской, — посмотрела она вниз. — Здравствуй.

Он смотрел снизу, как легко и сноровисто она принимала сено и быстрыми точными движениями раскладывала вокруг себя. Трактор забросил ей очередную порцию, отъехал в сторону и застыл с поднятым захватом, похожим на большую разинутую зубастую пасть; тракторист из кабины внимательно наблюдал за Вербиным.

Сначала Вербин не обращал внимания, потом заметил, но не придал значения, а потом понял, что смотрят на него, именно на него, — не случайно и не из праздного любопытства. Какой-то определенный смысл был в этом настойчивом, неотрывном взгляде — вопрос, и сомнение, и непонятная решимость.

Варвара ловко разметала охапку сена, поплотнее прибила его и посмотрела вниз.

— Поставь-ка мне лестницу, — попросила она.

Вербин отыскал на земле запорошенную сеном длинную лестницу, поднял и поставил к стогу — Варвара стала спускаться. Тракторист по-прежнему внимательно смотрел из кабины. Держа лестницу, Вербин глянул на него с удивлением, тот задержал на его лице плотный взгляд, потом медленно отвел глаза в сторону и взялся за рычаги — трактор юрко развернулся и поехал прочь.

— Ты держишь или нет? — с досадой спросила Варвара, остановившись на середине лестницы.

— Эй, Варька! — зло крикнул один из возчиков, подъехав с сеном. — Смотри! — Он погрозил ей зажатыми в кулаке вожжами.

— Я те погрожу! — ответила Варвара. — Руки коротки.

— Ну, я тя предупредил! — Возчик резко дернул рычаг, сбросил сено и со злостью погнал лошадь вскачь.

Вербин посмотрел ему вслед и снова поднял голову: Варвара насмешливо смотрела вниз. Она бесстыдно стояла над ним в легкой короткой юбке, открывавшей высоко бедра, и насмешливо смотрела ему в лицо.

— Ну как, насмотрелся? — спросила она насмешливо. — Все на месте?

— На месте. — Он отвел глаза.

— Не ослеп? — Она спрыгнула на землю, толкнув его плечом в грудь.

— Кто это? — спросил Вербин.

— Да Прохор, — ответила она с легкой досадой.

— Муж?

— А ты уже испугался? — насмешливо сказала она. — Не, не муж, так… — Она оправила на себе юбку и пожаловалась: — Ревнивый он больно. — Потом глянула Вербину в лицо. — А ты что квелый какой-то? Я люблю открытых… чтобы огня побольше. А ты совсем на меня внимания не обращаешь.

— Я обращаю, — улыбнулся Вербин.

— Кто ж так обращает? Разве так обращают? Вот присушу тебя, будешь знать.

— Как присушишь?

— Узнаешь. Враз следом бегать начнешь. А то ни мычишь, ни телишься. Ну ладно, иди, в другой раз поговорим.

Вербин зашагал к деревне. Позже он вспоминал, что не придал значения этой угрозе, сила которой, как оказалось, была понятна всем местным жителям.

Люди на лугу были заняты работой, только один тракторист проводил его издали долгим, внимательным взглядом.

5. Деревенский магазин располагался в одноэтажном доме, который снаружи казался большим, но внутри выглядел тесным, потому что был плотно набит множеством разнообразных вещей. В общем помещении торговали продуктами и промышленными товарами; рядом с прилавком громоздились цинковые корыта, ведра, матрацы, телевизоры, посуда, игрушки, книги, огородный и садовый инвентарь, одежда, обувь, мыло, рыболовные снасти, музыкальные инструменты, пирамиды консервных банок, ящики слипшихся конфет и окаменелых вафель, бочки с пересоленной ржавой килькой, множество мешков, коробок, тюков… Посреди полок с продуктами необъяснимо и загадочно блестели аккуратные ряды новых черных глянцевых калош.

Вербин любил бывать в магазине. Он развлекался, обнаружив здесь вещи, которые были позарез необходимы здешним жителям, — атласный стеганый мужской халат с шалевым воротником или французский прозрачный дамский ночной пеньюар.

Здесь же, в магазине, принимали у населения по кооперации продукты, перья, ягоды, орехи — бойкая полная продавщица поругивала крестьян, когда они несли много и когда несли мало.

У крыльца магазина стоял с корзиной ягод старик, Вербин узнал человека, которого встретил на лесной поляне, когда впервые ехал с Родионовым в деревню.

— Продаете? — спросил Вербин.

Старик молчал и не двигался, его светлые, выцветшие глаза были безучастны, лицо оставалось непроницаемым.

Из магазина вышла с покупками деревенская старуха.

— Ты, милый, не трогай его, — сказала она. — Вишь, убогий, не понимает ничего. Да и ответить не может.

Вербин вошел в магазин и стал медленно бродить в узких проходах между товарами, рассеянно озирая эту свалку, магазин привлекал его именно тем, что напоминал богатую свалку.

Он вдруг увидел, как продавщица положила в пустую корзину несколько буханок хлеба, пачки соли и сахара, куски мыла и спичечные коробки и отнесла на крыльцо. Сквозь окно Вербин видел, как она поставила свою корзину возле старика и забрала корзину с ягодами. Никто из них не произнес ни слова, она внесла ягоды внутрь, а он взял корзину с припасами и быстро пошел прочь; он шел слишком быстро для своего возраста, спину он держал прямо, а ноги почти не сгибал — плавно и бережно проносил ступню над землей; немой свернул в проход между домами и сразу исчез.