Кто хочет процветать

* * *

Только по прошествии нескольких дней Ксения постаралась разобраться в том, что произошло. Она очень боялась, что Пшеничный расскажет о случившемся Милене, но потом рассудила, что ему это ни к чему. И тут закралась мысль: «А что, если он прав? Что, если я, как и мать, всю молодость буду тщетно бегать за преуспевающими мужчинами?.. Ведь чутью Пшеничного надо отдать должное. Дурак так не разбогатеет. Так что же мне делать? — сидя по ночам на кровати, обхватив подушку руками, думала она. — Жить, как живу, не хочу, но не умирать же!»

В одну из таких ночей ей вспомнились слова Пшеничного.

— Что это он там про род говорил? — поразмыслив, поняла: — Это он к тому, что каждому по его роду воздается. А какой мой род? — задумалась она, пытаясь вспомнить все, что слышала от бабушки и матери. — А род у меня непростой, — параллельная мысль, которая, в принципе, больше не покидала ее после разговора с Пшеничным, опять затмила все остальные: — Вот бы убить его! Ну и что? Миленке все достанется. А если и Миленку?.. Кому все достанется? Тетке Зойке! А что тетка Зойка будет делать с издательством одна? А тут я!.. — собственное размышление увлекло ее. — Убить? Странный какой-то глагол. Убить! А что лежит в его основе? Месть? Невозможность поделить что-то? А по-моему, лень. Ведь я могла бы отомстить Пшеничному тем, что своим трудом создала бы конкурирующее издательство. Потом путем интриг, подкупа и всяких необходимых для успеха действий разорила бы его. Он валялся бы у меня в ногах, а я бы выставила его за дверь. Но для этого надо трудиться. Причем не год и не два, может, десятилетия, без обязательного удачного результата. В основе же убийства — лень, нежелание создавать новые материальные ценности, стремление отбирать, экспроприировать. Это витает в воздухе нашей страны. Это черная, обратная сторона ее духовности. Создавать — долго, жизни не хватит. Момент, когда можно было что-то ухватить, пришелся на мое детство. Так что мне — только отбирать или перераспределять. У меня прадед, дед — истые коммунисты. Прадед имения, дома, ковры, драгоценности отбирал. Убивал, не задумываясь. Для него убить что плюнуть. Чекист. Разбогател. Сумел увернуться, устоять, когда других отправляли в советские концлагеря. Награбленное завещал деду, да во время войны все состояние прахом пошло. Отец был сомневающимся неудачником. А вот я — в прадеда Федора. Истая. На что глаз положу, то непременно должно моим стать.

И вдруг неожиданно в голове Ксении выстроился четкий план по овладению издательством Пшеничного. Сначала надо устранить его самого. По завещанию, насколько было известно, издательство перейдет Милене. В случае же ее смерти, если она к тому времени не выйдет замуж, все унаследует мать.

— Значит, действовать надо немедля, — пришла к выводу Ксения. — К тому времени я окончу учебу, вотрусь в доверие к Милене, и она пригласит меня работать уже в ее издательство, а когда Милены не станет, кому тетка Зойка будет вынуждена довериться в вопросах управления, как не мне! А там посмотрю. Если тетка не будет слишком мешать, пусть живет и получает свои проценты.

Жизнь Ксении приобрела четкий смысл. Она поставила перед собой задачу в несколько этапов экспроприировать капитал Пшеничного, но возник вопрос, каким образом убить его?.. По телевидению только и говорили что об убийствах, показывая трупы с задранной одеждой. При этом голос диктора сообщал, что начато следствие, которое, как всем было известно, почти никогда не выявляло преступника.

Ксения поняла, что ей надо научиться стрелять. Изменив внешность, попросту надев парик, под чужим именем она записалась в частный тир. Глаз у нее был необычайно меток. Хладнокровие давало возможность полностью сосредоточиться на мишени. Она ходила стрелять в тир почти каждый день. А на занятиях в университете стала надевать очки. «Близорукость, осложненная астигматизмом», — вздыхая, говорила она всем.

Когда Вежина почувствовала, что не промахнется, встал вопрос, где достать оружие? Помог случай, впрочем, если бы и не помог, она все равно бы выкрутилась.

Часто в университет ее вместе со своей дочерью завозил отец подруги. Иногда, не дождавшись машины у подъезда, девушки шли к гаражу.

— Что, опять проблемы? — спрашивала Ксения, глядя на «Жигули».

— Ничего, подождите в гараже, погрейтесь, сейчас заведется, — получала в ответ.

В гараже внимание Ксении давно привлекал ящик, закрытый на замок. Она догадалась, что в нем оружие. Отец подруги был военным, ушедшим со службы в связи с ранением, полученным на Кавказе. Ксения сделала слепок с ключей и однажды, когда отец подруги уехал по делам в другой город, проникла в гараж. Топором сбила замок с ящика и обнаружила разборную винтовку, оснащенную оптическим прицелом, пистолет марки «Макаров» с глушителем и несколько коробок патронов. Чтобы подумали на подвыпивших подростков, подбросила несколько бутылок и украла какие-то запчасти. Потом, конечно, их выбросила.

Вернувшийся из командировки отец не стал поднимать шум из-за нескольких пропавших запчастей. Он боялся даже заикнуться, что в его гараже была совершена кража. Не дай бог, каким-то образом узнают о пропавшем пистолете. Подозрение пало на дочь, которая заходила в гараж, чтобы взять банку с огурцами. Вероятно, так решили в семье, она забыла закрыть гараж на замок. Девушка отрицала до последнего, но потом сама согласилась, кто его знает, наверное, забыла. Ведь замок не был взломан.

Тем временем Ксения тщательным образом подготовила пистолет к делу. Смазала, протерла, уничтожив следы отпечатков. Несколько пробных выстрелов сделала за городом, в небольшой рощице. Теперь осталось только подыскать наилучший вариант для устранения Пшеничного. Она не могла, не привлекая внимания, нанимать машины, чтобы следовать за его «Мерседесом». Поэтому приходилось выбирать между двух мест. Либо убить его у дома, где он жил, либо около издательства. Время тоже было ограничено, утро или вечер. Но неожиданно все завертелось с невероятной скоростью. От Милены Ксения узнала, что Пшеничный разводится с Ингой, чтобы жениться на манекенщице из салона «Интальо», что на Новом Арбате.

«На Новом Арбате… — задумалась она. — С одной стороны, трудно притаиться, много народу, но с другой стороны, легко исчезнуть…»

Долго думать не было времени. «Если Пшеничный женится, то все перепишет на новую жену, а та не замедлит с ребенком. Тогда не разберешься, кто наследник. Подкараулю-ка я его у салона. Он туда, по словам Милены, частенько заезжает».

Ксения ходила к салону в течение недели и заприметила среди припаркованных напротив него автомобилей одну «Шкоду». Вероятно, ее владелец работал на Новом Арбате. Вежина слышала, что есть такое устройство, с помощью которого можно определить частоту сигнала в момент постановки и снятия автомобиля с сигнализации. Покрутившись на рынках, она нашла продавца подобного рода товара. Затем пару раз оказалась неподалеку от владельца «Шкоды», когда тот ставил и снимал свою машину с сигнализации.

Подготовив таким образом себе плацдарм и отметив, что Пшеничный обычно заезжает к невесте около часу, чтобы вместе пообедать в ресторане, Вежина стала его поджидать.

В тот день он появился у салона ровно в час. Ксения знала, что минут через пятнадцать он выйдет вместе со своей манекенщицей. Она сняла «Шкоду» с сигнализации, открыла дверцу, села, опустила стекло, приготовила пистолет и стала ждать.

Пшеничный почему-то долго не появлялся, а потом вышел один, без невесты, в сопровождении охранника. Чуть задержался в дверях, сделал шаг, второй… Ксения, как на стрельбищах в тире, совершенно хладнокровно навела на грудь Пшеничного прицел и плавно нажала на курок. Пшеничный пошатнулся, его повело немного в сторону, при этом ноги как-то смешно заплелись, и он рухнул на крыльцо.

Бросив пистолет на пол, Ксения выскользнула из машины, сняла перчатки, засунула их в карманы широких брюк и направилась в сторону подземного перехода. Выйдя с другой стороны, она увидела, как вокруг Пшеничного собирается толпа. Ксения прибавила шаг и вскоре уже спускалась в метро.