Жареный плантан

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду под важными вещами. Давай поконкретнее.

Он пожал плечами и почесал подбородок с короткой щетиной.

— Школу. Отношения с родителями. Всякие такие штуки. О которых я тебе всегда рассказываю.

Я подняла указательный палец.

— Первое: школа — это жесть. — Я разогнула средний палец, так что получился знак мира. — Второе: мама… это мама. — Потом безымянный. — Третье… Что там было еще?

— А как насчет отца? — спросил он.

— А что насчет отца?

— Он ведь с вами не живет, да?

Я уставилась на черный экран. В зал ввалились два парня со швабрами и ведрами. Один из них крикнул:

— Кино закончилось, ребята!

— Да, кино закончилось, — подтвердил второй. — Домой идти необязательно, но здесь оставаться нельзя!

Бойфренд встал и уронил на пол двадцатку, отказываясь таким образом от моего участия в оплате билетов. Я молча подняла ее; предвидя такую уловку, я уже сунула такую же купюру в его спортивную сумку, пока он ходил в туалет.

С бойфрендом я познакомилась на вечеринке по случаю восемнадцатилетия Рошель. Гостей звали к семи часам, и мама обещала забрать меня в десять, хотя все стали собираться только в половине девятого. Когда я приехала, мама Рошель, мисс Би, еще суетилась на кухне, готовя, судя по запаху, курицу по-ямайски, а сама Рошель, взобравшись на рваный кожаный диван, развешивала под потолком подвала бумажные гирлянды. Она еще даже не оделась и была в серых трикотажных шортах и драной футболке с ямайским флагом на груди.

— Подержи другой конец, — попросила она.

Я тоже влезла на диван и, балансируя на нем, прижала хвостик гирлянды к стене. Рошель вдруг с раздражением бросила:

— Слушай, ты собираешься включить музыку или так и будешь весь день пялиться на задницу моей подруги?

— Да ладно тебе, Рошель, чего ты бесишься?

Я и не заметила, что в подвале еще кто-то есть. Оказалось, в углу возле лестницы примостился около большой колонки мой будущий парень. Увидев его, я тут же отвела глаза: не могла долго смотреть на симпатичных ребят.

— Это мой двоюродный брат из Брамптона, — объяснила мне Рошель. — Фанат «Звездных войн».

— Рошель!

— Правда? — Я слезла с дивана и пошла следом за подругой наверх. — А мне больше нравится «Властелин колец».

В восемь появились еще три гостя: парень в бандане и две девушки в трикотажных платьях с эмблемами баскетбольных клубов: у одной «Лейкерс», у другой «Сиксерс». Аниту, Аишани и Джордан я даже не надеялась дождаться: они обычно появлялись позже всех. Мы сидели в гостиной — народу пока было слишком мало, чтобы начинать резвиться в подвале. Рошель и другие девочки ускакали наверх в ее комнату подбирать имениннице наряд, а поскольку от меня в этом деле толку мало, я осталась на первом этаже. Сама я была по-простому: синие джинсы и обтягивающая камуфляжная футболка. На выбор одежды у меня обычно уходит не больше десяти минут.

Мисс Би уже заканчивала накрывать на стол, и он был заставлен алюминиевыми подносами с рисом и горошком, курицей по-ямайски, картофельным салатом, козленком карри. Чтобы приступить к трапезе, нужно было подождать еще как минимум десятерых гостей, но мой будущий бойфренд пробрался на кухню, пока мисс Би отлучилась в туалет, и умыкнул пару жареных пирожков со сковороды на плите. Усевшись рядом со мной на диван с цветочной обивкой, он протянул мне один пирожок.

Сидевший в кресле парень в бандане окликнул его:

— Эй, а мне?

— У меня ведь только две руки, правда?

— Ага, ясно, — ухмыляясь, ответил тот, что в бандане. — Как в одном из твоих любимых фильмов, да? Благородство и все такое.

— Думай что хочешь.

Я уставилась на пирожок:

— Спасибо. — По правде говоря, я не люблю жареные пирожки. Мне больше нравятся клецки, которые кладут в рагу из ямса и курицы, хотя все считают мои предпочтения странными.

— А зря ты не ценишь «Звездные войны», — заметил мне будущий бойфренд.

— Значит, ты слышал, что я сказала Рошели?

Он ухмыльнулся:

— Конечно, слышал.

Дом стал заполняться народом примерно без четверти девять, и все следовали негласному ритуалу вечеринки: снимали обувь у дверей, нагружали бумажные тарелки едой, благодарили мисс Би и кратчайшим путем пробирались к подвалу, где гремела музыка, где танцевали и где находилась именинница. Но даже там я тихонько сидела на драном диване и смотрела, как праздник идет своим чередом. Рошель плясала в центре, золотая цепочка вокруг талии сверкала в темноте и завораживала парней, подпирающих стенку. Брат именинницы нашел меня и снова сел рядом — хотя в гостиной мы с ним перекинулись всего парой слов о кино, хотя девчонки, стайками снующие мимо, то и дело приглашали его потанцевать.

— Слушай, я не танцую, — предупредила я. — Так что, если хочешь оттянуться, лучше выбери одну из этих девушек.

— Не волнуйся, прелесть, — ответил он. — Я тоже не танцую.

Вранье, причем банальное, и я чуть не засмеялась.

На следующий день Рошель написала мне, что он попросил номер моего телефона: «Ты ему понравилась. Займись».

У мамы снова беспокойный вечер, и ей необходимо вырваться из нашей студии, иначе она скиснет и будет громогласно проклинать крошечную квартиру, мерзавца-начальника, мою неуспеваемость по математике и всю свою паршивую жизнь. Она просит меня прокатиться вместе с ней за город, в Вудбридж, и пока мама сосредоточенно обгоняет еле ползущую «тойоту-приус», я спрашиваю, как она познакомилась с моим отцом.

— Что?

Однажды, в тринадцать лет, я уже задавала ей этот вопрос, но тогда она сделала вид, что не расслышала.

Мама крепко сжимает руль.

— А тебе зачем?

— Не знаю, — отвечаю я, и это правда.

— Он не пишет тебе никаких писем, — говорит она. — Нет никаких имейлов, которые я удаляю, или сообщений, которые я тебе не показываю. Он вспоминает о тебе только в тех случаях, когда я звоню ему и умоляю заплатить алименты, которых мы ждем годами, и это я тоже от тебя не скрываю. Больше мне рассказать нечего, Кара. — Она начинает злиться.

— Мне просто интересно, мам, — говорю я.

— Без всякой причины?

Я плотно сжимаю губы.

— Не слышу ответа.

— Ну, мне интересно, как вы встретились, это ведь мои истоки, вот и все.

— Истоки?

— Да, — отвечаю я. — А разве нет?

Мама молчит.

— Он нравился моей подруге, — произносит она спустя некоторое время. — Она просила сказать ему об этом, а он заявил, что ему больше нравлюсь я. Надо было мне уже тогда сообразить.

— И что потом?

Она пожимает плечами:

— Мы встречались.

Я жду, но она молчит.

— И все?

— Ну да.

— Но как же…

— Ты спросила меня, как мы познакомились, и я ответила. Разговор окончен. Если тебе так приспичило, позвони ему, путь сам расскажет.

Она знает, что я не буду звонить отцу. Не стану осыпать его упреками или требовать объяснений. У меня нет особой ненависти к нему, как у мамы, и в этом она часто видит предательство с моей стороны.

— Мне просто интересно, — повторяю я.

— Ну ладно. — Мама включает поворотник и перемещается на соседнюю полосу. — Любопытство не порок.

У бойфренда красивый дом. Сам он вежливо проводит для меня экскурсию, показывая гостиную со старинным камином и кухню с гранитными столешницами. Такой дом понравился бы моей маме. Висящие на стене вдоль лестницы семейные фотографии в рамках сопровождают нас на второй этаж, и там бойфренд приглашает меня в свою комнату, где царит некоторый беспорядок, но не полный хаос. Пустая корзина для белья. Кучка одежды на вращающемся стуле. Кедровый стол и прозрачный синий аймак. На комоде телевизор, соединенный с переносным дивиди-плеером и игровой приставкой.

Мне понадобился месяц, чтобы добраться сюда, чтобы возникло желание посмотреть, как он живет.

Мы садимся на его кровать, собираясь смотреть «Гарри Поттера и Тайную комнату», но его рот накрывает мой еще до того, как появляется летающий «форд-англия». Бойфренд не скрывает своих намерений и опрокидывает меня на кровать, задирая на мне майку. Я ощущаю прикосновения его умелых рук у себя на спине, на талии, на груди, что теоретически должно меня возбуждать. Влажные поцелуи на шее напоминают мне о первом опыте в таких делах и о моем первом парне. Терренс Питерс, вот как его звали. Тогда я тоже ничего не чувствовала. Может, радости секса мне вообще не доступны? Я по-прежнему смотрю в экран телевизора, где дядя Вернон падает в розовые кусты во время побега Гарри.

Бойфренд шепчет мне на ухо:

— У меня есть презервативы.

— Хорошо.

Я не волнуюсь. И не боюсь. Я просто хочу понять. Хочу понять, смогу ли я что-нибудь почувствовать, сумеет ли он раскрыть мне глаза, разбудить меня. Он говорил, что стремится узнать меня; возможно, он имел в виду, что я никогда не отдаюсь ему целиком, без остатка. Он снова целует меня, и я заставляю себя отвечать, обвиваю его руками и прижимаю к себе.

Когда все заканчивается, я все еще смотрю на экран. Гарри не удается совладать с летучим порохом, и он оказывается в Лютном переулке. Бойфренд лежит на животе, зарывшись лицом в подушку и обнимая меня за талию.

— Как ты, прелесть? — Он поворачивает ко мне голову. — Как ты себя чувствуешь?

Прежней и безразличной. Не знаю, хорошо это или плохо, поэтому продолжаю смотреть фильм.

— Нормально, — говорю я. — Я чувствую себя нормально.