Персонажи альбома. Маленький роман

* * *

Егор Иванович механически исправил ручкой свою фамилию, в которой из-за запавшей в старом ундервуде литеры не пропечатался мягкий знак, отодвинул лист со списком на середину стола. Бледность медленно покидала его лицо, кожные покровы розовели, вдруг все кругом сделалось, как никогда, ясно и прозрачно: ему отдала приказ чужая безапелляционная сила, которой нельзя сопротивляться, и он ей внял, а это значит, рисунок дней обрел окончательные черты.

«Я вошел к ним в хоровод…», нет, он больше не хотел вспоминать о хороводе. Зато он припомнил – вероятно, по аналогии с маленьким столбиком фамилий в принесенном курьером списке – людей, посещавших журфиксы у Бергов, и лежавший возле вазона с фуксией на камине альбом с фотографиями, на которых были запечатлены все сидевшие в гостиной и вокруг стола гости. Такие узнаваемые, такие чудесные лица. Среди страниц из глянцованного картона – ее почему-то не вставили в прорезь – лежала даже свадебная фотография юной Марфуши со своим некогда приглядным маляром. Егор Иваныч вздохнул, его внезапно, по контрасту с пережитым шоком – психологам известен этот феномен, – объяло неслыханное блаженное спокойствие, оно, сменив предельное невыносимое напряжение, погрузило доктора Фогеля в состояние умиротворенного полузабытья, почти счастья.

…фотография, которую через десять минут после внезапного оглушительного грохота сделают сотрудники, – предавался неторопливым безмятежным размышлениям Егор Иваныч – могла бы разрушить семейственное тепло этого альбома, как хорошо, что она никогда в него не попадет, зато имеющаяся смотрится удовлетворительно, хотя кажется несколько чопорной. Продолжая раздумывать о том, что все то, что ему вокруг себя довелось видеть, достоверно в той же степени, в какой ложно, и не стоит так уж доверять изображениям на картинках, поименованных словом «реальность», доктор Егор Иваныч медленно наклонился и неслышно выдвинул из боковой тумбочки письменного стола верхний ящик…