Вежливые журналисты

ЧАСТЬ 14. «Любить, убить и не МАЯться»

«Раньше, лет 5 назад, свадьба в мае действительно была чем-то из ряда вон выходящим. Но сегодня ситуация изменилась. Современные пары понимают, что счастливой семью делают любовь и взаимопонимание, и не смотрят на приметы. К тому же, май в Крыму – один из самых красивых месяцев: свежая зелень, все цветет и пахнет, при этом еще нет жары и наплыва туристов…», – Анюта готовит статью о свадебных суевериях, опрашивая специалистов брачной индустрии.

Глядя на ее цветущий вид, можно решить, что она сама вот-вот отправится в загс, хотя, похоже, эта догадка не так уж далека от истины: Мишка наконец-то перестал видеть в ней только подругу. Трудно сказать, полюбил ли он ее по-настоящему или из чувства жалостливой благодарности, а может, просто «сдался», смирившись с тем, что Жизель никогда не вернется в его жизнь.

«Любить и не МАЯться» – именно так озаглавила Анюта свой материал. Однако я мысленно добавила в заголовок слово «убить» – у меня появились на то основания. Я всегда считала Анюту образцом порядочности, эталоном душевной чистоты и симпатизировала ей больше, чем кому бы то ни было в редакции. Поэтому я не представляла, как относиться к ней теперь, когда леденящая истина открылась мне. Впрочем, об этом чуть позже…

********************

Коллеги попросили Сеню купить оригинальный букет на юбилей начальницы. Я предложила мужу помочь с выбором, и вот в обеденный перерыв мы с ним пошли в самый известный в городе флористический салон с помпезным названием «БутикФлора».

В салоне нас встретила длинноногая платиновая блондинка в неприлично обтягивающем и неприлично дорогом платье, с сияющими в ушах крупными сапфирами. На вид ей было лет 30, не больше.

Представившись Кариной, блондинка предложила нам присесть на диван и с самой сладкой улыбкой начала предлагать роскошные, по ее словам, варианты. Услышав «веточки фаленопсиса», «гламелия», «суккуленты», мы даже растерялись. Но когда нам на колени лег большой фотоальбом, и мы смогли своими глазами увидеть, о чем идет речь, растерянность быстро отступила. Действительно, очень красиво и необычно.

В какой-то момент Карине позвонили на мобильный, и она, извинившись, скрылась за дверью с надписью «Служебное помещение». Однако мы прекрасно расслышали каждое ее слово…

– Костя, что значит «они отказались»? Наверное, ты плохо предлагал! Ты понимаешь, что этот ресторан – очень «жирный» заказчик? Я рассчитывала, что для своего банкета они выберут именно наше оформление! Что «Карина Эдуардовна»? Я уже почти сорок лет Карина Эдуардовна. Работать надо лучше. Мне вон тоже придется в салоне весь день торчать – из-за того, что Верка заболела. В общем, так, Костя, даю тебе последний шанс. Ты же не хочешь снова расстроить Ксюшу?..

– Менеджеры иногда такими бестолковыми бывают, – объявила, вернувшись, Карина Эдуардовна и, снова нацепив на лицо сладкую улыбку, спросила, – Так какой букетик будем делать?

Бедный Костик… Он уволился из газеты, бросил любимое дело – и ради чего? Чтобы стать мальчиком на побегушках у этой молодящейся высокомерной блондинки? Скорей всего, это было желание (или даже требование) его жены, подстегнутое самой Кариной Эдуардовной. Не исключено, что Ксения даже поставила Костику условие: она вернется с детьми домой, если он перестанет пропадать в «своем обособленном газетном мирке» и начнет «зарабатывать нормальные деньги». Но сдержит ли она слово?

Я вспомнила свой давний сон, в котором Костик пел под гитару песенку для своих дочерей. Точнее – для фотографии своих дочерей… Если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что сон – вещий, я бы не поверила: настолько бессмысленным он мне показался. Но вот по прошествии определенного времени я с ужасом поняла: все приснившиеся события становятся реальностью…

********************

Когда заявление об увольнении написала Нинка, Варвара Васильевна схватилась за «Корвалол». А уж когда выяснилась причина такого поступка – пожалуй, у всех наступил шок. Нинка категорически не поддерживала итоги крымского референдума, более того, приняла решение уехать в Киев.

Но самым поразительным оказался тот факт, что все это время она списывалась с Допобедным, и он, еще не оправившись после гибели Жизели и самоубийства Пети, предложил ей «погостить у него», дескать, совсем один остался на белом свете… А еще вскользь упомянул, что летом собирается открывать новое информационное агентство, и туда как раз понадобятся талантливые сотрудники.

– Нин, может, не надо? А как же твоя мама? – уединившись с коллегой в планерочной, я предприняла попытку отговорить ее от столь необдуманного, на мой взгляд, шага.

– А что мама? Останется здесь. Буду по мере возможности ее навещать. Тебе-то какая разница, Ульяна?

– Ну, как… мы столько лет проработали бок о бок, столько вместе пережили. Не бросай газету, а? Ты ей очень нужна.

– Я не виновата, что все так повернулось. Но что случилось – того не изменить. Теперь я хочу двигаться дальше.

– Уверена, что не пожалеешь о своем решении?

– Не беспокойся за меня. Я стараюсь никогда ни о чем не жалеть. Хотя, знаешь, кое о чем я все-таки жалею…

– О чем же?

– Что придется оставить здесь свою коллекцию «киндеров». Ну куда я их потащу?

– Продай какому-нибудь коллекционеру, – равнодушно пожала я плечами.

– Ага, щас! В них – вся моя жизнь. Нет, я этого не сделаю. Пусть пока поживут в родном серванте, а как обустроюсь в Киеве – обязательно их заберу.

– Нин, ты о своих «киндерах» как о детях говоришь, – усмехнулась я.

– Ох, до детей мне, видимо, еще очень далеко… Да и подходящего мужчины нет рядом, – внезапно сникла Нинка и, поколебавшись, пояснила, – Точнее, мужчина есть, но не тот, который мне нужен. Хотя он думает, что у нас все хорошо. Придется как-то корректно ему втолковать истинное положение вещей.

– Бывает…

– Витюша слишком слаб и покладист, – продолжила объяснять моя уже практически бывшая коллега, – он… как бы выразиться… не дотягивает до моего уровня, то есть когда я буду уверенно атаковать вершину, Витюша будет болтаться у меня в ногах и мешать. А постоянно тащить его за собой я не хочу. Увы, мы оказались очень разными.

– Просто экшн какой-то, а не весна… Столько всего случилось за три месяца, столько динамики, нервов, потрясений и даже смертей…

– Да уж… Если честно, я очень скучаю о Пете. Он был такой… необычный. Какие страсти, оказывается, бушевали в нем, а мы и не догадывались. До сих пор не могу поверить, что его больше нет.

…Еще через какое-то время Нинка написала мне в «Фейсбуке», уже будучи в Киеве. Спросив для приличия как дела и ответив на мой аналогичный вопрос коротким «Все супер», она огорошила новостью: Допобедный снял с конкурса наши статьи, мол, «теперь в этом нет никакого смысла».

Церковь, которую десять лет строил в одиночку пенсионер в Белогорском районе (Мишкин репортаж); студентка, спасшая жизнь младенцу в самолете рейса «Симферополь-Москва» (Костина статья); мой материал о парализованной паре, у которой родилась здоровая девочка, но о которой молодые родители не могут заботиться самостоятельно…

Нинкину работу о молодом севастопольце, который заслонил собой двух школьников от мчащегося на них автомобиля, экс-шеф, понятно, не тронул. В Нинке ведь по-прежнему «есть смысл». Она теперь у него под рукой, в его власти – целиком и полностью. И вряд ли Тихон Сергеевич добровольно выпустит из своих когтей столь ценного сотрудника. Хотя, как знать, вдруг именно в Киеве ей суждено «выстрелить». Вдруг это и впрямь ее судьба…

********************

Кто бы мог подумать, что этот день настанет, и в кресле главреда «Крымского обозревателя» окажется… Мишка. Точнее, отныне – Михаил Романович. Выяснилось, что у Михаила Романовича в Министерстве внутренней политики, информации и связи (в недавнем прошлом – Республиканский комитет АРК по информации) работает товарищ, который, в свою очередь, дружит с министром. В общем, Мишка отхватил себе должность «по знакомству».

Впрочем, не последнюю роль сыграли также его профессиональные качества. Уверена, он достойно продолжит начатое Допобедным. Во всяком случае, такую роскошь, как алко-депрессия, он теперь себе точно не позволит. А если возникнут спорные ситуации – всегда поможет Чернобривец, которая по-прежнему остается заместителем главного редактора.

Я бы, конечно, с удовольствием понаблюдала бы за тем, как авторитетно и смело Михаил Романович поведет вверенное ему издание по волнам современной, уже крымско-российской истории, но…

– Ты хочешь уволиться? Нафига? – изумился Мишка, когда я принесла ему на подпись заявление. – А куда устраиваешься?

– Пока никуда.

– Кто ж так делает? Сначала ищут новую работу, а уже потом увольняются со старой.

– Я знаю, Миш. Подпиши.

– Нет, я все-таки не понимаю… – мой талантливый изумрудоокий коллега, в которого я еще совсем недавно бросалась желейными мишками, откинулся на спинку черного кожаного кресла. – Ульян, ты на меня до сих пор обижаешься, что ли? Ну, бред же. Ну, вспылил, с кем не бывает. Ну, не уходить же из-за этого!

– Миш, да причем здесь «вспылил – не вспылил». Я так решила и точка. Считай это моей блажью. Зато возьмешь новых людей с новыми идеями. Ты только свистни – куча желающих прибежит.

– Да не нужна мне никакая «куча». Самые ценные сотрудники – те, которые отпахали в газете несколько лет. Которые, как говорится, в теме. И так почти все разбежались…

– Оно и к лучшему. Соберешь «свежак» из активной молодежи, – гнула я свою линию.

– Издеваешься, да?

– Нисколько. Так подпишешь?

– Ладно… – Мишка быстро черкнул ручкой. – Держи. Кстати, хотел поделиться с тобой радостной и важной для меня новостью. Я ездил к Илье Захаровичу Боженову, наконец-то по-человечески попросил у него прощения за ту «исправленную» Допобедным статью, все объяснил… Его самочувствие уже гораздо лучше. Все-таки микроинсульт – не шутка. С ним сейчас живет его младший сын, тот самый Валерий. А самое главное – я пообещал посодействовать в том, чтобы Храм Рождества Божией Матери был достроен уже в этом году. Попробую найти спонсоров.

– Здорово, Миш. Мне кажется, главредство очень положительно на тебя влияет. Меняет твой характер и…

– …Мои возможности, – подсказал Мишка и важно скрестил руки на груди. – Точнее – расширяет мои возможности. Я давным-давно не ощущал себя таким нужным, таким сильным и уверенным. Поэтому если ты все-таки передумаешь – я буду рад. Спасибо тебе, Ульяна. Удачи!

– И вам с Аней удачи.

– О, Анюта – просто восхитительная девушка, – заулыбался Мишка. – Она ради меня столько перенесла…

Да, перенесла. Например, убила Жизель. Но ты, Михаил Романович, никогда об этом не узнаешь. У всех есть свои «секреты». Анюта, как выяснилось, в совершенстве владеет техникой устранения соперниц. Как она это все провернула – для меня по-прежнему загадка.

Его величество Морфей ниспослал мне лишь мутные обрывки: вот Анюта надевает маску-балаклаву и перчатки, вот берет в руку большой острый камень, вот дожидается, когда расслабленная после гулянки и ни о чем не подозревающая Жизель зайдет в темный двор…