Кто хочет процветать

* * *

После вчерашнего потрясения Вера проснулась поздно. Села на кровати и мутными глазами обвела свою спальню. Предметы искривлялись, вытягивались, точно грозили исчезнуть. «И исчезнут, — подумала она, — если не приму экстренных мер! Каких?» — после паузы спросила она себя и встала с постели. Натягивая на плечи сползающую рубашку, Вера пошла в гостиную.

— Как это вчера сказал Ладимир?.. Ты думала про себя, что ты такая, а на самом деле оказалась другая. Так какая же я?! — Она остановилась перед зеркалом: выше среднего роста, широкая в кости, но стройная, русые волосы, пышные, с золотистыми переливами, серые, будто слегка подсиненные глаза… — Фу! Да это я сто раз видела. Главное, какая я внутри?.. Сначала растерянная, забитая, несчастная, потом яркая, гордая, и все же чего-то боящаяся. Ну да! Я все время ждала, что может случиться что-то ужасное, что, собственно, и случилось. А если изгнать страх? Тогда можно натворить такое! Страшно подумать! — Эта мысль взбесила ее. — Опять страшно! Да чего же? Кого? Милены?! О!.. — взвыла она, чувствуя, что ей не разобраться. — «И двойственно нам приказанье судьбы: мы вольные души! Мы злые рабы!..»[4] — громко произнесла она. — Ах, как верно! Душа — вольна, тело — раб! Значит, судьба управляет моей оболочкой — телом. Ведь мы в большинстве случаев следуем указаниям судьбы вопреки своим духовным стремлениям, потому что свободная душа заключена в рабски покорное тело. Душа рвется в одну сторону, а тело тянется в другую, куда судьба тянет. И вот, когда тело — в одну сторону, а душа — в другую, и возможен летальный исход. Брр! — передернуло ее, и она поспешила надеть халат. Прошла на кухню, машинально включила кофеварку. — Внутри нас — непрекращающаяся, изматывающая борьба. Я — физическая оболочка для какой-то Силы, раздираемой противоречиями. — Вера прислушалась к себе, и ей показалось, что она услышала шум внутренней борьбы, происходящей в ней. — Ясно одно, — продолжила она свои размышления, — все от меня отвернутся, когда я перестану быть Астровой, когда вновь превращусь в то, чем была до сих пор, в «зеркало». Ведь глаза обывателей — это зеркала, в которых отражаются чужие успехи. А я не хочу больше отражать! Поэтому выход у меня один — я должна взбунтоваться против Пшеничной. Но каким образом? Деньги и власть у нее. А у меня?.. А у меня ничего! Кроме таланта, которому необходима защита.

Пшеничная собирается нравственно убить меня. А я?.. Что могу я? Убить ее физически! Ого! Загнула! — провела она рукой по лбу и налила в чашку кофе. — А собственно, разработкой убийств я и занимаюсь последние семь лет. Убиваю налево и направо, причем жестоко, чтобы кровь стыла в жилах читателей. Ох, и любят люди читать про то, как убивают других. О, изощрения человеческой психики!.. — покачала она головой. — Дайте им крови, дайте им увидеть ужас обреченности в глазах жертвы, донесите до них предсмертный хрип, и книги раскупят в мгновение ока. Во народ! Казалось, прочитал один такой роман и навсегда хватит пережитого ужаса, так нет! Алчущая чужой крови рука тянется за новой книгой. А, черт! — Она сморщилась от боли, пронзившей ее мозг и ударившей в левый висок с такой силой, что с неприятным холодком под сердцем осторожно приложила руку к виску — не образовалось ли в нем отверстие?.. — Какая новая книга?! Меня же Пшеничная вычеркнула из списка личностей и отправила, — она запнулась, — в массы! Ну и словечко! — не удержалась от издевки. — Откуда у нее такая сила? Деньги?» Но другой и с деньгами будет дрожать, что потеряет их. Да этих дрожащих пруд пруди! И я в том числе. Но ведь можно же переломить себя, отыскать забитую фобиями внутреннюю силу. Или с сильной душой надо родиться? Хорошо, допустим, у меня жалкая душонка, и тогда я смиряюсь и исчезаю. А если все-таки попытаться отыскать хоть немного силы, найти такой противовес, который заставит Пшеничную изменить свое решение?» — Вера протяжно вздохнула и вынула из ящика стола пачку сигарет. — Поди отыщи то, чего нет!..

Она вернулась в гостиную, и первое, что ей попалось на глаза, был пригласительный билет на карнавал. Щеки ее нехорошо порозовели, глаза затмила ненависть… Но вдруг она ощутила прилив чего-то необычного, что выпрямляет спины и вскидывает головы… Она напрягла все свои чувства и зафиксировала это ощущение.

— Еще ни я и никто другой не знает, какая я на самом деле, — со странной улыбкой медленно проговорила она.