Как написать первую книгу и не выглядеть при этом полным идиотом? Или же… Посвящение всем, кто мечтает написать свою первую книгу

О бедах и желании в ответах и старании…

Пока мы без роду, без имени, что о нас говорить. Отголоском прошлой подглавки вторят текущие мысли. Но ведь настанет время, когда эти вехи биографии кого-то из нас станут полезным интересом на творческом пути. Смотрите, какие параллели со своей скорбью прожитого былого я отметил у одного из великих – Достоевского Фёдора Михайловича. В частности, год 1866 для мастера слова стал далеко не самым приятным в череде разных лет. По сути, в тот год наблюдалась проблема с временной неустроенностью, как и у меня: неустроенная личная жизнь и финансовые неурядицы… У него был ещё плюс – недавняя гибель двух родных людей: жены и брата, которые серьёзно сказывались на эмоциональном состоянии. Не примите сравнение столь вопиющим нарушением субординации величины значимости в литературе, мол, где ты, а где Достоевский, но я лишь выражаю мысль, что все мы ходим под богом и не лишены зебровой полосатости в жизни. У каждого есть светлые и тёмные времена, несмотря на разницу значимости оставленного следа в истории человечества.

Хватит ли сил и умения каждому из нас, желающих быть крылатыми в своих суждениях и немыслимых фантазиях, чтобы оставить своё слово в зале славы своей эпохи. Представить себе не могу (и в этом, уверен, найду соратников), как писатель (настоящий писатель), не просто страждущие быть услышанными, принятыми, понятыми, втянутыми и творящими на веки вечные, находит в себе столько терпения, реализует столько замыслов, проживает целый век (если о том речь), в то время пока мы успеваем только пару раз сходить на перекур своих амбиций. Как скоро и складно ложатся слова гениального творения, как рождается на нотном стане шедевр мировой классики. Как же непросто творить творцом незваному.

Несомненно, каждый автор пишет по своей размеренности, исходя из своей собственной организации (и наличия как такового) времени, понимания отдачи процессу в определённые сроки, степени готовности к написанию (наличие наработок, набросков, идей, планов). Если привести в пример Дарью Донцову, которой, ей-богу, подвластно время, то она в среднем корпит над очередным романом около месяца, как нам представляется в открытом доступе. Можно по-разному относиться к этому автору, но умалять её работоспособность и писательский талант всё же не стоит. Вы сами сначала напишите одну-одинёшенькую книгу в пример себе же, выразите фантазию, пусть и «бульварную», на достаточное для печати количество авторских страниц, тогда и мерку снимайте с того или иного автора, с прочих «шкуру» дерите и топите «нерадивых писак», аки народившихся не к месту котят/щенят. Вам дозволено. Вы гений, ставший в очередь за почестями, герой времени своего и назидательный пророк века грядущего.

Эх, надо признать собственные строки несколько резкими в определённые моменты, каким только циничным ни становится у меня слог, когда завожусь от представления образа тех, кто мелет невесть что, ставя оценку, не зная знания. Это же опять к вопросу «… какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». А ведь и сам забываюсь и грешу. Каюсь!

Так вот, продолжу о сроках написания книги.

Срок создания чего бы то ни было, как тому учат вкусившие века трактаты о мироздании, оценить представляется в сопоставлении, насколько таланный63 автор.

Бог, по преданию, создал мир за семь дней.

«Старик» Хемингуэй писал свой «Райский сад» в течение 15-ти лет (до самой смерти), а опубликован он был спустя 25 лет после его добровольного ухода из жизни.

Достоевский написал «Игрока» за 26 дней, правда, у него были на то обстоятельства и кабальный контракт с известным предпринимателем тех лет, издателем Фёдором Стелловским. Удалось ему в столь сжатые сроки написать «удовлетворительный романчик», как он сам называл «Игрока» изначально, с помощью стенографистки Анны Сниткиной, которая впоследствии станет надёжной опорой в жизни и законной супругой писателя. Стоп. Что-то понесло в дебри. Не отклоняемся.

«Бегущего человека» наш родной Стивен Кинг, если верить слухам, написал часов за 40-к. Даже если и брехня, то найти правду вряд ли получится, как, впрочем, и в случае с господним трудом.

Как всегда, меня и вас прицепом настигают ряд открытых вопросов:

Кто более гениален? Кто более талантен?

Можно ли вообще ставить в один ряд тех, кто в ряду одном и быть не может?

Нам-то какая напасть быть в ряду великих?

У каждого своя задача, обстоятельства и путь. Согласны?!

Вот и ответ на вопрос «Сколько нужно времени, чтобы написать свою первую книгу?»

Пусть несколько занудный, а равно с тем и дерзкий, но, надеюсь, доступный для осмысления.

Сколько надо, столько и будет времени, пусть даже года пройдут, талантливая работа увидит свет.

И неталантливая, к сожалению, тоже…

Однако поэтическое настроение прибавляет интерес и впечатление. Почему бы немного не пошалить, играя словами, как жонглер булавами.

Строки подобного баловства возникают в тот момент, когда остов книги готов и начинается период насыщения оснасткой, то есть работа по наполнению написанного «шквалом» текста смыслом. А также разжёвывание мыслей, представленных жизненной позицией и пониманием мира самого автора, переводя на человеческий язык читателя. Расписываются какие-то детали в главах, которые, как видится автору, желательно раскрыть тщательнее. Слов и фраз становится больше и больше, по нескольку раз перечитываешь тобою же написанное, что-то стираешь без сохранения для дальнейшего переосмысления, что-то переписываешь, подбирая другие слова. Перфекционисты начинают равняться на последовательность Фибоначчи, чтобы главам придать гармонию. В абзацы привносятся эстетические чувства, в каждое слово вкладывается красота и ответственное понимание. Этот период, пожалуй, самый насыщенный в плане мыслей о том, зачем тебе всё-таки эта книга – твоя книга.

Только уже столько написано, что противостояние этим мыслям настолько сильно, что ты продолжаешь стучать по клавишам ноутбука, превращая свои строки в красоту. Это в идеале. В смысле красоту – в идеале. А стучать по клавишам всё равно будешь. Уже потрачено столько времени и столько уже написано, что останавливаться на полпути просто жалко! Несуразное в данном контексте слово «жалко» подходит больше остального, хотя и крайне безэмоционально. Жалко и жалко… Пусть останется так. Даже на замечание остряков, что жалко у пчёлки, не сделает слово более серым.

Пока пишешь, столько информации получаешь, отвлекаясь (конечно, для пользы дела), чтобы и слово послаще применить, да и оборотом блеснуть, прихвастнуть и приземлиться с умным видом «тёртого калача». Работа над текстом становится запланированным делом, – частью времени в сутках, как сон и приём пищи. Так же, как сон и приём пищи, написание принимает характер варьирования. Спим и едим мы относительно течения суток в приблизительно одно, но не обязательно, время разных дней, но мы едим и спим. Так и написание становится относительно дней и недель скользящим процессом. Мы пишем больше по велению внутреннего желания, если, конечно, это не заказное произведение, которое надо сдать в печать вчера до обеда. Утро, день, вечер, ночь – всё подчиняется вдохновению, которого уже достаточно, чтобы выразить красоту своих слов. Так думаешь, причём искренне, что у тебя полно вдохновения и твои слова непременно красивы. Уверенность в успехе творит чудеса! (Как бы я обошёлся без очередного великолепного высказывания себя любимого.)

Продолжим в том же духе.

Желание писать – это магия, волшебство, невозможность быть насильственным. Может, и не каждый день, но в неделю раз или несколько раз это желание возникает. Знаете, сколько раз, перечитывая уже написанное, вы будете бросать это занятие, повергая себя в уныние? Столько же, сколько раз бросали курить, или давали обещание перестать жрать на ночь, или с понедельника заняться спортом, или, или, или…

Только если честно пересилить мысли о несбыточности твоего желания написать книгу, свою собственную первую книгу, – ты закончишь начатое когда-то в угаре.

И каждый раз, когда размышляешь над чем-то, прорабатываешь какие-то схемы решения задач, ищешь этимологию слов, трактовку фразеологизмов, подбираешь доходчивое словообразование – становишься всё больше «ее-ее».

Такая незатейливая схема: «отвлекаясь – познавай».

В конечном итоге, если поиронизировать, то описанная схема поможет стать гениальным глашатаем своего времени, признанным повелителем книжного мастерства среди всё тех же жены/мамы/собаки, то есть самых верных почитателей твоего творчества и таланта.

Кстати, «верные почитатели» и в целом образ читателя – это интересная тема для фантазий.

В следующей главе немного об этом.