Кто хочет процветать

* * *

Астрова долго звонила в дверь, пока наконец не услышала слабый окрик:

— Кто?.. Кто, черт побери?! Вера?.. — изумился Олег, взглянув на экран монитора. — Вера! — открыл он дверь и упал ей на грудь. — Вера! Это ужас! Ты знаешь?! Кто?! Зачем?! Я раздавлю эту сволочь!.. — Он захлебывался, он трясся, но в то же время успевал грозить кулаком.

Вера кое-как дошла с ним до дивана. Затем налила в стакан виски и дала ему. Он выпил, вытер слезы и запричитал:

— Она такая солнечная, ясная и теперь будет в этой страшной, непроглядной тьме!..

Вера плеснула на дно стакана виски, закурила сигарету и сказала:

— А ты ее кремируй! — Олег отшатнулся и перестал ныть. — Солнце и огонь, что может быть ближе? Найми вертолет и развей ее прах по первому лучу, который прорежет небо, и она превратится в золотые искры…

Олег с открытым ртом слушал Астрову.

— Как ты права! Как ты смогла угадать то единственное, что возможно. Как только первый нежный лучик пронзит небо, я развею прах Валентины…

Он склонил голову к плечу Веры.

— О! — простонал. — У тебя даже волосы похожи на ее. Только у Тины были более золотистые…

«Просто у нас разные номера краски. В нашем возрасте, голубок, натурального цвета нет ни у кого. Твоя красилась на тон светлее, чем я. Вот и вся разница», — в душе потешалась она над ним.

Раздался телефонный звонок. Олег отмахнулся от него, пригревшись на плече у Веры.

— Слушай, Олег, ответь! Вдруг это Милена. Скажешь ей бодрым голосом, что ты в порядке.

— Ты думаешь?

— Так будет лучше. Давай, потом разберемся! — мягко подтолкнула она его к аппарату.

Олег, не взглянув на появившийся на дисплее номер, поднял трубку и тут же произнес с досадой:

— А, это вы.

Звонивший, видимо, начал бурный разговор. Пшеничный в ответ только морщился и тихо ругался.

— Никакой встречи с Миленой я вам организовывать не буду! — наконец высказался он. — И не надо мне угрожать! Письма? Какие письма? Ах, с предупреждениями?!

Вера прислушалась к заинтересовавшему ее разговору.

— Никаких писем я не получал! А если получал, то не было времени читать! У меня свои дела, свои проблемы. А если вы еще раз осмелитесь мне позвонить, я сменю номер. Да, и мой совет, не пробуйте даже приблизиться к Милене. Иначе вы об этом пожалеете! — выкрикнул Олег и отшвырнул трубку. — Подонки! — засунув руки в карманы, забегал он по гостиной. — Письма, угрозы! Подавай им встречу с Миленой!

— Олежек, — ласково остановила его Вера, — какие письма? Какие угрозы? И вообще, кто это был?

Олег сел на диван и уперся локтями в широко расставленные колени.

— Да эта… — пропустил он словечко про себя, — бывшая невеста отца. Может, помнишь, как папаша на старости лет решил обзавестись молодой женой?

Вера многозначительно кивнула:

— Так это она звонила?

— Нет, ее половой партнер.

Вера задумалась.

— Надо разобраться. Что за письма? Где они? — приступила она к Пшеничному.

— Откуда я знаю? Я письма вообще не распечатываю. Соберется пачка, бросаю в пакет — и на заднее сиденье машины. Привезу в офис, секретарша разбирает.

— Где этот пакет?

— В коридоре. В шкафу. В самом низу.

Вера направилась в коридор, сдвинула дверцу шкафа и вынула пакет. Вернувшись в гостиную, высыпала его содержимое на журнальный стол и принялась разбирать.

— Так, вот без обратного адреса. — Взяла нож, разрезала конверт. — Ого! «Олег! Если вы не примете наши условия немедленно, мы будем вынуждены действовать!» — прочитала Астрова. — Напечатано на компьютере. Так, вот еще два. — Она пробежала глазами нехитрый текст. — А в третьем они уже угрожают! Послушай! «…В противном случае вы горько пожалеете о своем отказе пойти нам навстречу…» Культурно выраженная угроза, — прокомментировала она.

Олег вдруг вскрикнул и схватился за голову.

— Это же они! Они убили Валентину!..

Вера побледнела и замерла с приоткрытым ртом.

— Ты думаешь? — шепотом проговорила она.

— Тогда кто? — спросил Олег и, разрубая воздух рукой, опять закричал: — Они!.. Подонки! Отродье!

— Так! — потрясая указательным пальцем, сказала Вера. — Сейчас выпьем холодной водочки, и ты — все по порядку.

Она прошла на кухню, наполнила две стопки, положила на одну тарелку соленые грибочки, на другую — огурчики, в вазочку — черной икры, поставила все на поднос и внесла в гостиную.

Выпили, закусили, помолчали.

— Ну!.. — выдержав паузу, обратилась Вера к Пшеничному.

— Что ну?.. — пожал тот плечами. — Ну, короче, месяца три назад остановила меня у входа в клуб «Манго» какая-то девица. Я, признаюсь, удивился. Такие возле клубов не тусуются. В каком-то старом пальто, вязаной шапке, ногу об ногу бьет, точно сапоги прохудились. «Вы, — говорит, — меня не узнаете?» — «Нет», — отвечаю. «Я… Я… — и мнется, и шапку все поправляет, — невеста вашего отца. Лилия». Я присмотрелся. Что-то припомнил. Ведь я тогда специально с друзьями заходил в салон, где она работала, чтобы посмотреть на нее. Ну, скажу, была секс-бомба, а теперь экс-вобла, — расхохотался Олег. — И чего-то стало мне ее жаль. Сунул ей несколько сотен. В память об отце. Пусть, думаю, хоть приоденется. И тут из-за угла вдруг появляется этот, ее половой партнер, с мальчишкой на руках. Долго, наверное, они меня ждали, пацан даже заиндевел. Щеки белые, а по ним — дорожки слез. «Вот», — говорит партнер, — ваш брат». Я не отреагировал, как он того желал, потому он пояснил мне: «Сын вашего отца и Лилии». Я в ответ: «Поздравляю!» — и повернулся, чтобы идти в клуб. А он мне: «Постойте Минутку!» Ребенка этой отдал, а сам подошел ко мне и сказал: «Мы скандала не хотим, так вашей сестре и передайте. Поэтому будет лучше, если вы добровольно отдадите Алику то, что ему причитается, а именно третью часть». Меня это позабавило. «А кто, — спрашиваю, — это решил?» «А это по справедливости! — получил в ответ. — Ведь вам известно, если бы Станислава Михайловича не убили, то по новому завещанию все движимое и недвижимое перешло бы Лилии и ее сыну. Вы же читали черновик!» — «Читал какой-то листок, за который овдовевшая невеста уцепилась зубами, как голодная ехидна», — не удержался я от комментария. «Но ведь это была последняя воля Станислава Михайловича!» — торжественно, словно посланец с небес, заявляет он. «В черновике», — уточнил я. «А по справедливости…» — не отстает он от меня. «А справедливость, — перебил я его, — решила все за нас. Отец перешел в мир иной, не успев совершить роковой ошибки». И я повернулся, чтобы идти в клуб, но он опять остановил меня. «Но ведь Алик ваш брат! Он Пшеничный! Неужели вы хотите довести дело до судебного разбирательства? К чему вам огласка? Негативное упоминание вашего имени и имени вашей сестры в прессе, на телевидении?» — «А мы с Миленой любим огласку, особенно негативную. Она повышает рейтинг продажи нашей продукции», — бросил я ему. А он мне вслед: — «Устройте нам встречу с вашей сестрой, иначе пожалеете!»

— Слушай, — не выдержала Вера. — А вдруг ты прав и это они… твою Валентину?..

Олег схватил письма и еще раз перечитал их.

— Но разве так угрожают? «Вы пожалеете!» «Мы будем вынуждены действовать»…

— А как бы ты хотел? Что, они должны были написать: «Мы убьем вашу любовницу?» Они рассчитывали на понимание.

— Но почему Тину?

— Да потому что ты и Милена им нужны живые! Они хотят договориться с вами. Но так как главная наследница — Милена, то они через тебя пытались добиться с ней встречи. Ты отказал. Они послали тебе предупреждение в нескольких письмах. Ты не внял. Они убили Тину. Теперь ты понял, что они не шутят, что если ты откажешься связать их с Миленой, они убьют и тебя.

Олег уныло ухмыльнулся:

— Версия писательницы детективных романов. Почему тогда они сразу, напрямую, не обращаются к Милене? Зачем ко мне пристают?

— А здесь расчет простой. Если ты дорог Милене, то она пойдет на контакт с ними, если же нет, они убьют тебя, тем самым давая понять Милене, что такая же участь ждет и ее.

— Ну так и убивали бы сразу Милену.

— Значит, по какой-то причине их устраивает именно такой ход событий. Милавину убивают для устрашающего примера. Потом — тебя. Милену — в крайнем случае. А когда Пшеничных не останется, они предъявят права на наследство внебрачного сына Станислава Михайловича. — Вера перевела дыхание и спросила: — А вообще, что ты знаешь о них?

Олег почесал голову, повздыхал:

— Когда отец преподнес нам новость о разводе и своем скоропостижном браке с этой шлюшкой из салона, моя мать пришла в ужас. Отец, конечно, поступил подло, он даже из квартиры, в которой мы жили, заставил нас выехать, чтобы продать ее. До сих пор не могу вспоминать без дрожи тот переезд. Мать чуть с ума не сошла от позора. И представляешь, как обидно, он нотариально оформил продажу жилья буквально за два дня до смерти. А для мамы эта квартира была очень дорога. Она потом встречалась с новым владельцем, уговаривала аннулировать сделку, предлагала даже возместить моральный ущерб, но тот оказался таким гадом! Короче, наотрез отказал.

Вообще, скажу тебе честно, убили бы отца чуть раньше, лучше было бы. Маму так сразило его предательство… Она за несколько месяцев лет на пять постарела. А еще эти ничтожные подружки с своим сочувствием: «Ах, подлец Стас, кто бы мог подумать!.. Бросил тебя и ради кого? Ну моложе, но ведь дура, правда, хорошенькая», — брызгая слюной, зло кривлялся Олег, изображая приятельниц матери. — Ну и довели!.. Не могла она простить отца, все вела с ним нескончаемые разговоры. Вот так загляну ночью на кухню, а она курит и ходит из угла в угол. Остановится, бросит реплику или разразится тирадой, потом вроде что-то услышит, будто ответ, и кричит: «Ты, Стас, подонок! Выгнать меня и сына из квартиры! Но я рада! О, как я рада, что ты сдох, как собака, что на тебя глазели, как на балаганного шута, свалившегося посреди улицы! Ненавижу! Ненавижу!..» И знаешь, руки вот так поднимет и царапает ими воздух. Жутко!.. Ну а потом она не справилась с управлением, и ее «БМВ» врезался в опору моста. Наверное, все ругалась с отцом, доказывала ему, какой он гад… Мне первое время казалось, что это он ее за собой увел. Разозлился и увел! А может, наоборот, пожалел?

— Да!.. — протянула Вера. — Ну а про любовницу-то тебе что-нибудь известно?

Олег тяжело вздохнул:

— Когда вся эта история началась, мама с Миленой принялись наводить справки об этой Лилии. Ну и что-то нашли. Если бы отца в тот день не убили, вечером они ему собирались выдать материал, от которого, по словам мамы, у этого старого идиота даже усы встали бы дыбом… — Олег замолчал. Вышел в другую комнату, вернулся с сигаретой. Вера поняла: марихуана. Пшеничный с наслаждением затянулся. — Когда погибла мама, я чуть с ума не сошел. Такая тоска, хоть в петлю. Спасибо Миленке, удержала от непоправимого, уж и не знаю, как ей удалось. Потихоньку привела меня во вменяемое состояние. По завещанию отца мне досталась дача и несколько тысяч «зеленых», а все, — он очертил руками в воздухе круг, — Милене. Но и здесь она поступила со мной по-родственному. Не от больших чувств, разумеется. Ей было жаль, что я растранжирю эти несколько тысяч. К тому же она боялась, что я залезу в долги и приду к ней за деньгами. Поэтому и предложила мне занять место коммерческого директора с условием, что я вложу денежную часть моего наследства в издательство «Стас». И еще предложила составить взаимовыгодное, как она выразилась, завещание. Очень, кстати, разумное. — Олег сделал несколько длинных затяжек и налил в стакан виски. — Посуди сама! К примеру, в случае ее смерти все движимое и недвижимое переходит мне. Ее матери я выплачиваю пожизненный пенсион. В случае моей смерти все переходит ей. В случае смерти нас обоих, вдруг мы полетим на одном самолете, поедем в одной машине, да мало ли… Все переходит в руки ее матери, Зои Пшеничной. Для Милены очень важно, чтобы во главе издательства стоял кто-то из Пшеничных. Далее идут различные пункты, подпункты, уточнения, пояснения… Ну, к примеру, если у кого-то из нас родится ребенок, то ему переходит часть умершего родителя. Если же мы с Миленой умираем оба, то все достается этому ребенку… И так далее. Мысль, думаю, тебе ясна. В принципе, нормальное завещание. Деньги должны оставаться в семье. Недаром раньше существовала система наследования, майорат, при которой все имущество нераздельно переходило к старшему в роде. Ведь из рода в род должно передаваться не только имя, но и все накопленное, тогда род не зачахнет.