Дешевка

— Что станет с «Глянцем»? Он по-прежнему останется собой?

— Мне видится, что в той или иной форме «Глянец» будет существовать вечно. Это известный бренд, и это семейный бренд. Женщины знают «Глянец». Они доверяют «Глянцу». Но, между нами, дела сайта идут не так хорошо, как предполагала Ева. Поговаривают… хотя мне, наверно, не стоит сейчас поднимать эту тему.

— Ладно вам, Картер, — она редко называла босса по имени. — Скажите мне.

— Почему бы и нет? Рано или поздно вы все равно узнаете. Поговаривают, чтобы продать Glossy.com IT-компании, там свое дело знают получше и смогут обеспечить все, что Ева лишь обещает: трафик, продажи, сбор информации. Эта девушка предложила гениальную концепцию, но я не уверен, что она справляется с реализацией. И она убивает моральный дух коллектива.

Конечно, Уортингтон знал о том, что творилось на нижних этажах. Невнимательный человек до его поста не дослужится. Непонятно, что за глаза и уши были у босса в их офисе, но они существовали и действовали. Если он знал об успехах Имоджин, то знал и о Евиной некомпетентности.

— Компания Роберта Маннеринга создала «Глянец». Неужели она так легко его продаст?

— Имоджин, это же не ребенок. Это бизнес. Я уже говорил: «Глянец» — бренд сильный. Если за него дадут хорошую цену, правление пойдет на продажу.

Принять такое было тяжело. Не то чтобы она всегда общалась с Уортингтоном с глазу на глаз. На самом деле, Имоджин получила от него несколько самых серьезных в своей профессиональной жизни нагоняев, но уважала его как бизнесмена в среде людей творческих, человека, способного принимать жесткие решения, в то время как его подчиненные витали где-то в облаках. Имоджин посмотрела на его луноликих помощниц, которые дружно взирали на босса влюбленными глазами.

— А вы что планируете делать?

Та, что пониже, широко улыбнулась. Имоджин стало неловко, что она так и не удосужилась узнать их имена.

— Наш стартап только что получил финансирование!

Та, что повыше, подхватила:

— Мистер Уортингтон был так добр, что представил нас своим друзьям, которые занимаются венчурными капиталовложениями, и мы совсем недавно получили первую часть денег.

Имоджин и хотела, и не хотела спросить, в чем заключается проект. Впрочем, спрашивать не пришлось, потому что Уортингтон с гордостью заявил:

— У Тесс и Марни возникла замечательная идея, — те просияли. — Они разрушают схему ожидания в ресторанах. Их приложение «БезОчереди» позволит узнать, сколько длится время ожидания в любом из ресторанов мира. Поэтому никому больше не придется стоять в очередях.

Та, что повыше, добавила:

— Если нужно, полученные из внешних источников данные подскажут следующий по рейтингу ресторан с такой же кухней, но без очередей.

— Я инвестировал туда кое-что из карманных денег, — признал босс.

Та, что пониже, пожала плечами:

— Мы арендуем рабочее место в пространстве для коворкинга «МыРаботаем» и учредили компанию. Это замечательно.

Прав был Рашид: всякий, кто мечтает основать свою компанию, в наши дни может это сделать.

— Кто покупает «Глянец.ком»? — спросила Имоджин, переключаясь.

Уортингтон поскреб голову.

— Пока все на уровне предварительных разговоров. Большинство из них так разговорами и останутся. Но я знаю, что сделкой заинтересовалась какая-то китайская компания. Плюс ребята из компании Shoppit, которая занимается онлайн-продажами, тоже несколько раз заводили об этом речь.

Имоджин почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Shoppit? Вы знакомы с Эйрин Чанг?

— Чанг. Именно с ней мы и встречались. Умная девчонка эта Чанг. Любит журналы. И вас тоже любит. Хвалит.

Почему Эйрин Чанг не сказала, что ищет способ купить ее сайт? Это же серьезнейшая сделка. Может, их встреча была всего лишь просчитанной игрой, затеянной чтобы больше узнать? Имоджин почувствовала себя использованной.

— Когда приходили из Shoppit?

— Пару недель назад. Правление думает, что это несерьезно, но, черт, если в результате оно получит двести пятьдесят миллионов долларов, думаю, ему будет плевать, что эта маленькая кореянка сделает со своей покупкой.

Эйрин всерьез рассматривала возможность купить «Глянец»! Теперь их недавняя встреча все больше и больше казалось попыткой добыть у Имоджин информацию. И этот вопрос Эйрин о том, что Имоджин не нравится в журнале. Это же совершенно очевидно! Никакое это не начало дружбы, а промышленный шпионаж.

Значит, Эйрин ничем не лучше Евы?

Имоджин собралась было пожать Уортингтону руку, но в последний момент раскрыла вместо этого объятия. Тот казался изумленным, но тут же обнял ее в ответ, уткнулся носом ей в шею и простоял так чуть дольше, чем следовало бы.

— Мы славно поработали тут, детка, — шепнул он ей на ухо. — Подумайте об отступном. Оставьте в прошлом Имоджин Тейт, принадлежавшую «Глянцу», и станьте новой Имоджин Тейт. Напишите роман, откройте пекарню. Начните второй акт. Это Нью-Йорк. Если не обновишься, отстанешь.

— Возможно, это самое верное, что вы сказали за всю свою жизнь, Картер.

— Плюс, — и он подмигнул с намеком, — я больше не буду вашим боссом.

Имоджин улыбнулась и потрепала его по плечу. Сердиться на старого охальника смысла не имело.

— Да, не будете.

Обе ассистентки, яростно печатавшие на своих макбуках, теперь с новой силой излучали почтительность. Имоджин улыбнулась им, сделав легкий прощальный жест, а сама направилась к дверям, рассыпаясь в обещаниях Уортингтону — они-де непременно соберутся с детьми и супругами, возможно, прямо будущим летом, и где-нибудь на побережье.

Спускаясь в офис на лифте, она обдумывала имеющиеся у нее варианты. Можно, например, позвонить Эйрин и сказать, что ей все известно. Что тут вообще можно сказать? «Как вы посмели пригласить меня в свой офис, кормить „макаронами“ и не сказать, что хотите заполучить мой журнал?»

В кармане завибрировал телефон. Имоджин, глубоко погруженная в размышления и поэтому слегка неуклюжая, полезла за ним. Эшли.

Еще от силы полдень, в начальной школе время ланча.

Добравшись до своего этажа, Имоджин едва дышала. Тут было, как всегда, тихо, только наманикюренные ноготки мягко постукивали по клавиатурам. Глаза Имоджин сканировали помещение. Высокий стол Евы пустовал.

Они сидели в ее кабинете. Ева с дочкой Имоджин.

На этот раз в рабочем кресле за столом устроилась Аннабель, она смеялась, а Ева взгромоздилась на столешницу, как на насест. Имоджин пригладила рукой хвостик на голове и провела указательными пальцами под глазами на случай, если вдруг тушь потекла.

— Аннабель Тейт Маретти, ради всего святого, что ты тут делаешь?

Это прозвучало так властно, что и Ева, и Аннабель в удивлении переключились на Имоджин.

— Мам, — подняла глаза обескураженная дочка, — я хотела с тобой повидаться.

В этом взгляде было что-то совершенно честное и невинное. Оборачиваясь к Еве, Имоджин заметила, что та словно в чем-то виновата, но скрывает это.

— Пожалуйста, Ева, оставь меня наедине с дочерью.

Ева издала неестественный смешок:

— Да что тут такого? Она просто пришла тебя навестить.

— Оставь нас, Ева.

Имоджин прямо-таки почувствовала, как Ева закатывает глаза, а посмотрев на нее, увидела, что та пытается обменяться с Аннабель заговорщическим взглядом. Дочка, со своей стороны, никак этого не поощряла, смотрела в пол.

— Почему ты не в школе? Как ты сюда попала?

— Хотела тебя увидеть, — хлюпнула Аннабель. Теперь по ее щекам текли слезы. Она позволила Имоджин себя обнять. Соберись, сказала себе Имоджин. Слова дочки едва слышались сквозь рыдания. — Она такая мерзкая. Чоткая Конфетка такая мерзкая. Она разослала это всем в школе, — Аннабель держала свой айфон так, будто он — источник опасной болезни.

Еще одно изображение дочери. Оно было наложено на тело тучной женщины, красующееся на имитации обложки «Глянца». Подзаголовок гласил: «Даже моя мама думает, что я уродка». Пост собрал триста сорок пять лайков. Им поделились пятьдесят семь раз.

Чоткая Конфетка просто манда.

Глаза дочери молили о сочувствии. Сильная, уверенная в себе молодая женщина, представляющая на канале «Ютьюба» органические витаминные смеси, исчезла. Осталась испуганная маленькая девочка, которой нужна мама.

— Доченька, ты по-прежнему думаешь, что это Харпер Мартин?

Аннабель мотнула головой из стороны в сторону.

— Нет. Харпер противная, но она с компом не очень. Ей такого не сделать.

— А есть мысли, кто это может быть?

— Нет. Харпер, типа, самая противная из девчонок в классе, но не настолько противная. А потом пришло сообщение, и оно еще хуже.

— Что там написано?

— Там написано: «Твоя мама думает что ты уродка потому что не похожа на нее».

Имоджин пришлось приложить все силы, чтобы не заорать, не сходя с места. Но она, наоборот, только смягчила голос.

— Ты же знаешь, что я так не думаю, правда?

Аннабель не кивнула. Вместо этого она посмотрела в сторону:

— Иногда я думаю, ты хотела бы, чтобы я была такая же красивая, как ты.

— Аннабель, прекрати. Ты не такая красивая, как я. Ты еще красивее. Ты прекрасна. Знаешь, что я отдала бы ради таких прекрасных вьющихся волос, как у тебя, или ради твоей безупречной оливковой кожи? А у меня — ужасная, белая, как макаронина, кожа, она сразу краснеет, когда я оказываюсь на солнце. Ты самая красивая девочка из всех, которых я видела. Я не знаю, кто тебя дразнит. Но мы разберемся. Обещаю.

Пусть уж Алекс будет плохим полицейским. А дочь надо увозить.

— Поехали домой.

После того как вышли из офиса, Аннабель позволила Имоджин взять ее за руку.

Когда они уходили, Ева демонстративно пялилась на них, а с ее губ медленно исчезала странная улыбка. И Имоджин по пути домой все пыталась понять, что это значит. * * *

Стоило Имоджин убедить дочь, что в словах Чоткой Конфетки нет ни капли правды, та забеспокоилась, что родители отлучат ее от «Ютьюба».

— Пожалуйста, не запрещай мне. Это мое самое любимое занятие в мире.

— Аннабель, я не хочу, чтобы сейчас ты вот так выставляла себя перед всеми. Ты еще слишком мала.

— Все так делают! Ты выставляешь себя в «Инстаграме». Ты выставляешь себя в журнале. А это — мое любимое дело. Пожалуйста, не запрещай мне его. Люди, которые смотрят мои ролики, — мои друзья. Может, я и не знаю их в реале, но они все равно мои друзья, а друзья мне нужны. Вы же с папой не всегда рядом.

Это задело, потому что было правдой. Теперь их обоих вечно нет дома. Как ей наказывать дочь, когда та обвиняет ее в том, что она — вечно отсутствующая мать? И каковы вообще на сегодняшний день ее приоритеты? Дурацкий модный журнал или собственный ребенок?

Она решила оставить все, как есть, и погладила по голове засыпающую Аннабель.

Лишь уложив детей, Имоджин вспомнила о разговоре с Уортингтоном. Теперь казалось, что он был целую жизнь назад.

— Уортингтон уходит из корпорации Роберта Маннеринга, — сказала она Алексу куда спокойнее, чем ожидала от себя.

— Что? — спросил он и выпрямился, сидя на кровати.

— Он взял отступного. И сказал, что многим в руководстве журнала тоже предложат отступного, чтобы снизить зарплаты.