Дешевка

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Август 2015 года

Имоджин не сразу узнала девушку, которая вертелась в ее кресле, фотографируя собственные ножки, обутые в лиловые балетки от Тори Берч. В одной руке кокетка держала бело-золотой айфон, а другой тянулась к туфелькам, растопырив перед камерой пальцы с коготками, наманикюренными тон в тон с туфлями.

Имоджин поправила прическу, заложив выбившиеся светлые прядки за уши, и слегка щелкнула каблучком, чтобы девушка, которая теперь надула губки, намереваясь сделать селфи, поняла, что уже не одна в кабинете главного редактора.

— Ой! — захваченная врасплох Ева Мортон, бывшая помощница госпожи Тейт, испуганно вздрогнула — айфон грохнулся на пол — и обернулась через плечо посмотреть, кто пришел. И увидела Имоджин. В хрипловатом голосе девушки прозвучала нотка удивления:

— Ты вернулась?

Жеребячьим скачком Ева за несколько секунд преодолела разделявшее обеих женщин расстояние и заключила Имоджин в объятия, что показалось той излишне фамильярным. Ева вообще выглядела как-то иначе. Ее каштановые кудри будто раскрутились, скорее всего вследствие какого-то ухода с кератином. Теперь блестящие, прямые, как хвоинки, волосы обрамляли безупречно накрашенное личико с каким-то новым, более симпатичным, чем помнилось Имоджин, носом.

Отчего это Ева сидит за столом главного редактора? За моим столом?

Имоджин ломала голову в поисках причины, которая могла привести девушку в это здание в такую рань. Она же здесь больше не работает! Как два года назад ушла, так с той поры и не появлялась.

Когда-то Ева слыла исключительно компетентной помощницей и в каком-то смысле даже подругой Имоджин, но в первый после большого перерыва рабочий день ее присутствие вызывало смутное раздражение. Сейчас самое главное — успокоиться, освоиться и заказать капучино, пока не собрались сотрудники, а после попросить кого-нибудь помочь ей продраться сквозь неизбежные дебри писем в ящике электронной почты.

— Ева, дорогая, как ты здесь оказалась? Я думала, ты учишься в Гарвардской школе бизнеса, — Имоджин обошла девушку, направляясь к своему креслу. Как приятно было вновь, после стольких месяцев, утонуть в его кожаной глубине!

Устраиваясь на гостевом стуле напротив Имоджин, Ева изящно подогнула под себя длинные ноги, а не закинула одну на другую, как в былые времена.

— Я же закончила учебу в январе! Потом несколько месяцев провела в стартаперском инкубаторе в Пало-Альто, а в июле вернулась сюда.

«Что за стартаперский инкубатор?» — удивилась Имоджин. Ей представилось нечто связанное с цыплятами, но она решила не переспрашивать.

— Снова в Нью-Йорке? Это замечательно. Уверена, какой-нибудь жуткий инвестиционный банк уже в тебя вцепился, раз ты у нас теперь магистр, — с легкой улыбкой ответила Имоджин, включая питание компьютера.

Ева запрокинула голову, издавая горловой смешок, который удивил Имоджин — слишком зрелым он казался, слишком глубоким. Прежний смех был живым и нежным, а этот принадлежал незнакомке:

— Нет. Я вернулась и в Большое яблоко, и в «Глянец»! В январе отправила резюме мистеру Уортингтону. Мы с ним поговорили еще перед тем, как ты ушла в отпуск по болезни. В июле я переехала в Нью-Йорк и пришла сюда. В смысле… это же вроде как работа мечты. Уортингтон сказал, что поговорит с тобой об этом. Мне и в голову не приходило, что ты появишься раньше, чем обычно… в районе десяти. Думала, ты встретишься с Уортингтоном и он просветит тебя насчет моей новой роли.

Старая помощница. Новая роль. Ева, двадцати шести лет от роду, со взглядом, тяжелым от лиловой подводки и неприкрытых амбиций, смотрела на Имоджин, не мигая. С Картером Уортингтоном, издателем и непосредственным начальником, Имоджин за время своей полугодовой болезни общалась ровно два раза.

Впервые за это утро она отвлеклась от собственных ощущений и осмотрелась — лампы горят вполканала, и мягкий солнечный свет, льющийся в окна холла возле лифтов, кажется от этого плотнее и ярче. В глаза Имоджин бросились кой-какие перемены. Отличавшийся минималистичным дизайном зал выглядел теперь загроможденным. Просторные кабинки с низкими перегородками — на каждом рабочем месте вольготно размещались монитор, клавиатура, мышь — исчезли, сменившись сплошным рядом столов, на которых теснились, словно готовые повалиться костяшки домино, ноутбуки. Неизвестно куда делся украшавший стену фотопортрет — Кейт Мосс крупным планом работы Марио Тестино (Имоджин его очень любила). Его место заняла широкая магнитно-маркерная доска с пронумерованными списками, на которой были намалеваны разноцветные закорючки. Там и тут на светло-серых стенах висели напечатанные курсивом таблички в рамочках инфантильных расцветок: «Риск дает тебе энергию!», «Что бы ты сделал, если бы не страх?», «Чем ты хуже Бейонсе?», «Годный, Гордый, Грандиозный ГЛЯНЕЦ». А из кабинета Имоджин пропала важная вещь: ее пробковая «доска вдохновения», обычно увешанная обрывками журналов, листками, кусочками тканей, старыми снимками и всякой всячиной, которая подпитывала ее воображение и воодушевляла. «Какого черта они решили, что могут убрать мою доску?»

От смутной тревоги скрутило живот. Все фатально изменилось. Имоджин захотелось крикнуть Еве: «Вон из моего кабинета!», — но вместо этого она вежливо спросила:

— А в чем именно заключается твоя новая работа, Ева? — в тот же миг она заметила в углу комнаты большое кресло-мешок, розовое, как нижняя юбка.

— Я занимаюсь цифровым контентом на «Глянец точка ком», Glossy.com, — неубедительно улыбнулась Ева, разглядывая свой маникюр.

Сохраняя непроницаемое выражение лица, Имоджин с облегчением вздохнула. ОК. Ева отвечает всего лишь за интернет-контент. Нечего паниковать. Это не то, о чем она подумала: будто бывшая помощница заняла некий важный пост, а ей об этом не сообщили. Конечно, на дворе две тысячи пятнадцатый год, и конечно, у журнала есть веб-сайт, и, естественно, все это имеет значение. Но веб-сайт — всего лишь необходимый придаток к страницам настоящего журнала, в основном его используют как свалку для рекламы и оставшихся невостребованными историй. Так? Эта девчонка отвечает за нечто относительно несущественное. И все равно, почему никто не посоветовался с Имоджин, нанимая на новую должность ее бывшую помощницу? Это дурной тон!

Ева торопливо продолжала:

— Мне прямо не терпится поговорить обо всех новшествах. Наш сайт никогда не был таким сильным. Думаю, тебе понравится, каким он стал.

Боль, угнездившаяся в основании черепа Имоджин, грозила вырваться на волю.

— Да, отлично, что сайт наконец-то переделали. Я на самом деле рада, что ты вернулась. Здорово будет пообедать вместе, когда я закончу с делами, — Имоджин кивнула, надеясь, что девушка уже закончила постить в блог и можно будет наконец-то начать рабочий день.

Возможно, процесс удастся ускорить шуткой.

— Лишь бы новый дизайн сайта не влиял на мой журнал и, — тут она понадеялась донести до собеседницы свою основную мысль, — у меня не отобрали мой кабинет.

Ева смущенно моргнула, ее ресницы вспорхнули, как крылышки колибри:

— Имоджин, я думаю, тебе нужно поговорить с Картером.

Услышать начальственные нотки, смутно прорывавшиеся в голосе двадцатишестилетней Евы, было странно, но еще более странным показалось, что девушка, говоря об их общем начальнике, назвала того по имени. От всего этого Имоджин почувствовала, как снова зачастило сердце. Она была права с самого начала. Ева не просто занимается сайтом. Имоджин на миг испугалась, что Ева, которая когда-то так здорово предугадывала все ее потребности, сейчас легко прочтет ее мысли. Она встала и сказала совершенную неправду:

— На самом деле у меня и так назначена с ним встреча. Первым делом нужно пойти к нему. Так что мне пора.

Переступив с ноги на ногу, она повернулась и пошла прочь от Евы, миновав по дороге нескольких незнакомых молодых женщин — сотрудницы журнала как раз начали приходить на работу. Руки дрожали. В тот момент, когда она нажимала кнопку лифта, чтобы ехать вниз, в вестибюль, ее лицо ничего не выражало, на нем застыла улыбка. В таком большом здании, чтобы подняться, нужно сначала спуститься…

Когда Имоджин спешила от одного лифта к другому, из-за стойки кафе вестибюля буквально выпрыгнул Гас и сделал пару шагов в ее сторону.

— Я думал, вы уже не вернетесь! — воскликнул он, испуская сладкий запах корицы и вспененного молока. Его рыжеватые усы подпрыгивали при каждом произнесенном им слоге. — И как только журнал выживал без главного редактора целых полгода? Вас нам всем очень, очень не хватало!

Он осторожно пожал Имоджин руку. Конечно, ему известно, почему она отсутствовала. Конечно, было сделано все, чтобы скрыть причину ее ухода от прессы, но в наше время не так-то много удается утаить от репортеров светской хроники.

Полгода назад, в феврале, у Имоджин нашли рак левой груди второй стадии. Эта болезнь унесла ее бабушку и двух теток. В марте Имоджин решилась на двойную мастоэктомию и реконструкцию, чтобы искоренить болезнь и предотвратить ее распространение. Минувшие шесть месяцев заняли химиотерапия и восстановление.

— Вот я и вернулась, — Имоджин заставила себя тепло улыбнуться. Слишком много всего на нее навалилось, учитывая, что еще только девять часов утра. Но Гас по крайней мере излучал доброту и обещание дозы кофеина. Он подвел ее к кофейной стойке и, не дожидаясь, пока ему что-то скажут, принялся готовить напиток, который увенчал молочной пеной с сердечком наверху. Когда Имоджин извлекла из кошелька четыре хрустящих долларовых купюры, он отмахнулся и сунул чашку ей в руку:

— Угощаю. Сегодня особенный день. Если бы я знал, что вы сегодня выходите, попросил бы жену что-нибудь приготовить специально для вас, например фирменную пахлаву… с медом, как вы любите. Вы завтра тут будете? Она вечером приготовит, с медом.

Имоджин кивнула и поблагодарила, наслаждаясь первой волной действия кофеина — та настигла ее на пути к очередному лифту. В вестибюль стекались служащие. Красивый мужчина средних лет, в волосах которого будто смешались соль и перец, с платком в нагрудном кармане пиджака безупречного костюма, с неподдельным интересом разглядывал ноги Имоджин, когда они зашли вместе в лифт.

Поднимаясь наверх (голова все еще кружилась), Имоджин ясно вспомнила тот момент, когда пять лет назад в ее жизнь вошла Ева Мортон. Ее саму тогда только что повысили до главного редактора «Глянца», и она изнывала, которую неделю проводя собеседования с кандидатами на должность своего помощника. Кадровая служба прислала к ней практически весь выпускной класс Ле Розе (в эту швейцарскую школу-пансион богатые американцы посылают своих балованных детей, чтобы те могли познакомиться с другими богатыми американцами), молодые люди оказались скучными, безынициативными, неэмоциональными. Ни в ком из них не чувствовалось и следа темперамента, который, Имоджин знала, только и позволит новичку преуспеть в «Глянце». Имоджин лучше, чем кто-либо другой, осознавала, как важен напор, даже драйв на подобной работе. Она и сама когда-то была помощницей у своей первой начальницы и наставницы Молли Уотсон, главного редактора журнала «Мода», самой вдохновляющей личности, которая встречалась Имоджин за всю ее жизнь.