Фонарь на бизань-мачте
- Автор: Марсель Лажесс
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 1990
Читать книгу "Фонарь на бизань-мачте"
Взойдя на крыльцо веранды, она вздрогнула всем телом. На углу стола, единственном видном отсюда предмете мебели на веранде, лежала дамская сумка — или, вернее, дурацкий маленький кошелек, в которых женщины носят ключи и платочек. Оцепенев на мгновение, она повернула назад и направилась к ближней печи. Фелисите была в полной растерянности, но старалась умерить свое смятение перед недавно назначенным мастером. Задав ему несколько пустяковых вопросов, она вновь подхватила свою корзинку.
— Я ухожу, Кокора.
— Не повидав хозяина? — спросил мастер, явно испытывая неловкость.
— Скажите, что я ждала его около получаса, но больше ждать не могла.
На тропинке, которая выводила к дороге вдоль побережья, ее догнал Кокора.
— Хозяин просил вас вернуться, сударыня.
«Ты, разумеется, ему обо мне доложил», — подумала Фелисите. Поколебавшись, она пошла за рабом. На конторском столе, конечно, не оказалось никакой сумочки.
— Цыпленок прямо-таки объедение, — сказал контр-адмирал. — У вас замечательный повар.
Поблагодарив его, госпожа Шамплер улыбнулась. Цыпленок и впрямь получился отменный, да и вино к нему она подобрала удачно. Лейтенант Легайик был, кажется, увлечен разговором с Доми. Он слушал ее с веселым и зачарованным выражением.
«Такое же выражение было у моего лейтенанта, когда я в первый же вечер кинулась на защиту Шарпантье де ла Косиньи», — подумала госпожа Шамплер. И опять словно дымом заволокло сверкающие перед ней декорации, и она очутилась в той самой конторе, возле печей для обжига извести.
Поставив корзинку на стол, она ощутила внутри ужасную пустоту — ни единого не было в ней желания и ни малейшей надежды. Улетучилось даже злобное удовольствие, какое она надеялась получить от своего скоропалительного ухода. Лейтенант, крайне смущенный, заговорил тем не менее первый:
— Прости, что заставил тебя дожидаться. Я принимал госпожу Ройе: она пришла мне сказать, что не может жить больше на Черной речке, слишком ей здесь одиноко.
— Она у нас не работает, — жестко сказала Фелисите. Это ее супруг домогался места наставника и получил его.
— В том-то и дело, что она не смеет даже и заикнуться об этом.
Фелисите подошла к окну. Залив синел в обрамлении ветвей, солнце сеяло блестки на гребни волн. «Я ее ненавижу, — думала Фелисите, — ненавижу это ее за стылое постное выражение лица и этот вид вечной мученицы, будто бы созданной для иного, более утонченного общества, чем ее муж».
Медленно повернулась она к лейтенанту, который, еще не зная, как вести себя дальше, начал рыться в столе, якобы в поисках некоей, несуществующей, вероятно, бумаги. Почувствовав на себе взгляд жены, он перестал искать.
— Не устраивай драмы из самой обыкновенной истории. Женщине скучно, ей нечего делать дома. Гуляя, она иногда заходит сюда по дороге. Уверяю тебя, от нее мне одна докука…
— Значит, это не первый ее визит, — отметила Фелисите.
— Она заходила раз или два, — слишком быстро сказал лейтенант.
Много позже она узнала, что лейтенант делил с этой дамой еду, которую присылали ему из Белого Замка, когда он задерживался у печей дотемна. Но для скандала время было уже упущено, так что пришлось ей испить эту горькую чашу молча.
Он задвинул ящик, и Фелисите села слева от лейтенанта в кресло для посетителей. «На ее место», — подумалось ей. И тут у нее в мозгу почему-то вспыхнула фраза, произнесенная им однажды еще в Порт-Луи: «Черт возьми! Не могли вы остаться там, где вы были? Вы требуете от людей невозможного, вот что!»
«Может быть, он и ей сказал точно такие слова. Сколько раз говорил нечто подобное за свою жизнь истинного женолюба? Именно эту фразу я бы и выбрала, чтобы дать представление о его нраве. Чувственный, но не склонный ко всяким слащавостям, он не станет льстить женщине, превознося до небес ее красоту, разве что вскользь намекнет на ее соблазнительность».
Фелисите смотрела в окно, лейтенант молчал. Минут через десять это безмолвие стало невыносимым.
— Не вбивай себе в голову разные глупости, Фелисите. Клянусь, ничего у меня с этой дамой не было и никогда не будет. Я ведь гожусь ей в отцы, ты же знаешь. Сколько ей может быть лет? Двадцать, наверно, а мне давно уж за сорок. Нелепость какая-то!
«Это и впрямь была бы нелепость, если бы дело касалось кого-то другого, — думала Фелисите. — Но ты в свои сорок два года куда обаятельней и сильней ее недотепы мужа, а главное — ты чертовски умен по сравнению с этой ходячей энциклопедией!»
— Мои мысли по этому поводу для меня, конечно, существенны, — произнесла она вслух, — но сегодня я не хочу в них больше копаться. Я вспоминаю все то прекрасное и святое, что между нами было, и думаю, что ни ты, ни я не имеем права это предать.
Он крепко обнял ее, а потом, хоть работа еще не закончилась, вернулся с ней вместе домой.
На следующей неделе господин Ройе объявил о своем намерении уехать в Порт-Луи. «Мне в точности так и не стало известно, был ли у них роман или нет, — подумала госпожа Шамплер. — Но не для того же встречались они, чтобы поговорить о блаженстве загробной жизни!»
Спустя много лет он ей как-то сказал: «Я не изменял тебе никогда, разве лишь в путешествиях, но какая же это измена?» Она ему не поверила, и все же ей было отрадно услышать эти слова. А теперь, вспоминая их уже в старости, она наконец-то могла без боли думать о госпоже Ройе и еще нескольких дамах, коими лейтенант увлекался в разное время. «Я была единственной, да, единственной, кто для него что-то значил».
Подняв голову, она устремила взгляд на гостей, и все изумились ее победоносному виду.
Смышленый поставил на консоль блюдо с жареным поросенком: хвост у него торчал штопором, а в зубах он держал цветок.
— Браво! — воскликнул л’Эрмит.
И попросил разрешения разрезать жаркое. Затем был подан салат из кокоса. Разговор за столом не клеился, и госпожа Шамплер обратилась к контр-адмиралу:
— Когда у вас будет свободная минута, сделайте одолжение ко мне заглянуть. Мне надо у вас получить кое-какую… кое-какую справку.
Доминика, Элен и Гилем взглянули на нее с удивлением, смешанным с беспокойством. Никто, впрочем, этого не заметил, и ответ контр-адмирала потонул в гуле вновь завязавшихся разговоров.
До госпожи Шамплер долетали слова, обрывки фраз, взрывы смеха. Обстановка в столовой была ей приятна. Ничего как будто особенного, но то была жизнь. В зеркале старая дама видела лица своих соседей. За контр-адмиралом сидели Жюльетта и капитан де ла Суше, а слева, после л’Эрмита, — Элен и второй лейтенант. Она попыталась вспомнить его имя, не преуспела в этом и отступилась. Всем было, кажется, весело, все улыбались, включая Жюльетту, на время забывшую про посещение ее мужем театра.
«Хлеб-соль, — подумала госпожа Шамплер. — Правы были наши отцы и деды, которые верили в благотворность хлеба и соли, преподносимых гостям на пороге жилища. Ничему не дано так прочно соединять людские сердца». И с этой минуты она уже не спускала глаз с юной пары — Доминики и лейтенанта. Девушка полностью освободилась от своей робости и слушала Легайика с самым живым интересом. «А он в самом деле хорош, — подумала старая дама, — я одобряю выбор Доми». Руки с длинными пальцами были красивой формы, выдающийся подбородок говорил о характере твердом и мужественном. «Что ж, эти качества необходимы мужчине, чтобы женщина рядом с ним могла быть счастливой, — сказала себе госпожа Шамплер. — Не выкажи лейтенант силы воли, взявшей верх над моей, я не была бы так благодарна ему за счастье, каким он меня одарил». И она улыбнулась внучке, неожиданно бросившей на нее внимательный взгляд.
— Мы можем теперь перейти в гостиную, — предложила старая дама после десерта.
И поднялась, подавая пример другим. Ей стало жаль прерывать разговор Доминики с ее соседом. «Надеюсь, у Легайика достанет ума подойти к ней в гостиной», — подумала госпожа Шамплер.
Остаток вечера тоже прошел неплохо, беседа за чашками кофе, в дыму раскуренных трубок, стала еще оживленнее. Когда офицеры уже раскланивались с хозяевами, госпожа Шамплер ясно расслышала голос Доминики:
— Так, значит, договорились на завтра, да?
А наверху, в коридоре, перед тем как расстаться на ночь, Доминика поцеловала ей руку.
— Ах, бабушка, вы бесподобны в роли хозяйки дома!
И уже было открыв свою дверь, подбежала снова.
— Ну скажите, скажите, ведь правда же он…
Она не закончила. Госпожа Шамплер, она знала, сама дополнит недостающие этой фразе слова.
— Безукоризнен, Доми. Я нахожу его безупречным. А кстати, как его имя?
— Я только что это узнала. Зовут его Жан-Франсуа, как вашего отца.
— Не забывай того, что я тебе говорила: ты можешь во всем рассчитывать на меня.
Госпожа Шамплер улыбнулась: ей стало ясно теперь, как следует распорядиться насчет будущего. Ей это стало ясно еще тогда, когда она попросила контр-адмирала назначить ей встречу.
Они уселись в ее кабинете-библиотеке. Объявив о его приходе, Кетту удалился, и госпожа Шамплер на короткое время осталась в одиночестве и, сложив руки, старалась не двигаться и дышать ровнее. Набрав воздуху, она медленно-медленно выдыхала его. За долгую жизнь она уже много раз убеждалась, что это ей помогает справиться со своим волнением и затем выглядеть совершенно невозмутимой под самым зорким и бдительным взглядом.
Едва заслышав шаги в коридоре, она живо пошла навстречу своему гостю.
Теперь они были одни, и она задала ему тот вопрос, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь. Она смотрела на бухту. Как и в день ее приезда сюда, вдоль рифов летело маленькое суденышко. Парус краснел в лучах заходящего солнца, а на корме виднелся темный силуэт рулевого.
— К сожалению, я не могу сообщить ничего достоверного, это всего лишь мнение, основанное на моем личном опыте, на разговорах с Вийомезом и расследовании, которое я сам провел в Сурабайе. Вряд ли я вас удивлю, сказав, что в Порт-Луи у меня был большой разговор о капитане Шамплере.
— И вам, наверное, говорили, что он не способен нарушить клятву, данную им в Бресте, защищать новый французский флаг?
— Вийомез тоже был в числе тех, кто, узнав о казни Людовика Шестнадцатого, не пожелал объявить себя врагом новой Франции, когда правительство Явы отказалось рассматривать их миссию как миролюбивую и наложило секвестр на оба фрегата. Как и капитан Шамплер, Вийомез остался верен присяге, пока не был освобожден от нее законной властью своей страны. Оба решительно отклонили предложение служить государству, которое держит их пленниками, и заявили, что готовы скорей претерпеть любые лишения, нежели причинить из корысти вред своему отечеству.
Госпожа Шамплер повернулась к контр-адмиралу. Ей было известно все то, что он говорил. Она знала, что Людовик XVI, согласившись с требованием Парижского Общества естественной истории, без проволочек вооружил фрегаты «Надежды» и «Поиски». Она следила за их маршрутом, изредка получая письма то с Тенерифе, то с мыса Доброй Надежды, то с острова Тасмании. Она была в курсе картографических работ, проведенных в этих краях инженером-географом Ботаном-Бопре, а также огромного разочарования, которое испытал д’Антрекасто, не найдя никаких следов Лаперуза вокруг островов Адмиралтейства[20]. Знала она и про долгое плавание к островам Друзей в Санта-Крусе к северу от Луизиады, и о смерти д’Антрекасто на Анахоретах. В этой самой библиотеке Вийомез рассказывал ей все подробности экспедиции. Он тоже пытался заставить ее внять голосу рассудка. Но тогда она не желала и слушать каких бы то ни было объяснений. Она верила в возвращение лейтенанта, и никто не мог бы ее убедить в его гибели. Пять лет миновало с тех пор…