Дешевка

Ева не могла понять, как ей избавиться от свадебного платья. Девочки из офиса помогли ей застегнуть больше ста крошечных пуговичек на спине, но теперь ей требовалось посетить туалет, и она не могла с ними справиться. Она думала, что расстегнет их сама, и в результате стояла теперь в раззолоченной уборной Большого бального зала в сковывающем платье и с переполненным мочевым пузырем.

«Не могу поверить, что она за него вышла». «Это брак по расчету». «Как она могла пойти с ним под венец?»

Ева слышала буквально все, что говорили о ней люди. Слышала, как они закрывают рты и обрывают сплетни на полуслове, когда она проходит мимо. При ее приближении они быстренько превращались в записных сладкоречивых подхалимов, поздравляли и восхищались красотой новобрачной.

Суки.

Завернув руку за спину, она почти дотянулась до верхней пуговки. Если бы с ней удалось справиться, дальше дело, возможно, пошло бы куда легче. Ева почти достигла успеха, но атлас выскользнул из пальцев.

Всем хотелось знать, почему она сыграла эту свадьбу. Почему не пошла на попятный, когда утром увидела выпуск «Нью-Йорк Пост». Хотелось знать, было ли ей известно обо всем заранее. Конечно, да. Она с самого начала знала, во что ввязывается с Эндрю. Боже, да он еще на третьем свидании попросил ее нарядиться школьницей и отшлепать его ритуальной жопобойкой студенческого братства «Сигма Чи». Она знала обо всем, но правда заключалась в том, что ей на это насрать. Ева не видела причин отменять свадьбу. Наоборот, она считала, что выйти замуж в Нью-Йорке — это как получить повышение по службе. Ты рвешь задницу, добиваясь цели, а добившись, используешь ее для того, чтобы подняться на следующую ступень, будь то рождение ребенка, улучшение жилищных условий, повышение социального статуса или подготовка к браку номер два. Брак — это альянс. Посмотрите на Хиллари Клинтон. На Хуму Абедин.[135] На Силду Уолт Спитцер.[136] Ева многое может стерпеть. К тому же свадьба — прекрасная реклама для Glossy.com. Сию секунду все гости были как под микроскопом. Тут кружили акулы. Назревало что-то серьезное. На свадьбу пришла Эйрин Чанг. Это наверняка что-то да значит.

Эндрю — просто муженек для затравки, который забросит ее на новый уровень социума и бизнеса (что на самом-то деле одно и то же). Иметь известное имя хорошо для общения с инвесторами, а Ева знала, что многие из них станут ее обхаживать. В конце концов она разведется (разумеется, никаких детей, уж об этом-то она позаботится). Вскоре после тридцати можно будет снова выскочить замуж, лучше за кого-то из мира информационных технологий. Когда «Нью-Йорк Пост» станет описывать ту свадьбу, там наверняка будет сказано о восхитительном соединении сердец «двух любящих технарей».

Может, удастся стянуть платье через задницу. Ткань прилегала к бедрам очень плотно, но, может, если скрестить ноги…

Мраморную уборную наполнили звуки рвущейся ткани. Нутвоюжематъ. * * *

Полуослепшая от гнева Имоджин прокладывала себе путь через кордоны гостей. Все вокруг продолжали непринужденно сплетничать. Толпа несла Имоджин, как река щепку, а она, словно во сне, наблюдала за этим со стороны. Наконец ей удалось заметить мужа и лучшую подругу.

— Я слышала кое-что пикантное, — сказала Бриджет, когда Имоджин до них добралась, и вручила ей бокал. Имоджин пригубила розовое шампанское, во рту стало кисло. Бриджет продолжала: — Одна из подружек Евы по биз-школе сказала, что та даже не дрогнула, когда прочла эту историю в «Пост». Она приняла все как должное — дескать, шоу должно продолжаться — и велела Эндрю все-все-все отрицать перед журналистами, чтобы можно было сыграть идеальную, как картинка, свадьбу. Нет, это нормально?

— Я могу рассказать тебе кое-что и похуже, — лицо Имоджин смертельно побледнело.

— Детка, что с тобой? — подхватил ее под руку Алекс.

— Она просто дьяволица. В прямом смысле. Гораздо хуже, чем мне казалось до сих пор.

Все, что делало Имоджин матерью и крылось в ее теле, жаждало отыскать Еву и порвать в клочья за Аннабель.

— Нужно немедленно выбираться отсюда к чертовой бабушке. * * *

Когда Имоджин рассказала, что сотворила Ева, Алекс предложил связаться с властями, а Бриджет — с разделом сплетен и слухов какой-нибудь газеты. Имоджин хотела или никогда больше не видеть Еву, или разбить ей физиономию чем-нибудь тяжелым. В этих колебаниях она провела несколько часов.

Алекс уехал на работу, а его мать, «мама Маретти», собрав обоих внуков, увезла их на выходные в Куинс, и в воскресное утро Имоджин обнаружила, что она одна-одинешенька во всем доме, взвинченная, мстительная, злая. Ее компьютер завис, как раз когда она собралась написать на «ТекБлаб» хлесткое разоблачительное письмо, в котором Ева предстала бы во всей красе.

— Дерьмо! — огласила она криком пустой дом, нажав на кнопку питания в надежде уговорить паршивый девайс перезагрузиться. На экран тут же выскочил миллион окон, оповещавших, что такой-то и такой-то файл не были должным образом закрыты. Бордовые документы появлялись один за другим. Восстановить. Восстановить. Восстановить!!!

Так, а это что у нее тут? ShoppitMag.doc (восстановлен).

Все выходные Имоджин даже не думала о тех идеях, которые возникли у нее после встречи с Эйрин. Должно быть, она не сохранила как следует документ с предложениями для Shoppit относительно журнала. Идеи были хороши. Возможно, ей следует уделить больше времени тому, чтобы их конкретизировать, но и в таком виде в них попадались крупицы золота. Имоджин вздохнула и отнесла ноутбук на кухонный стол. Она теперь умела, балансируя, таскать его на ладони одной руки не хуже своих товарок из офиса. Никому не будет вреда, если она немного отшлифует свои предложения.

Именно этим она и занималась последующие шесть часов. Работа над предложениями вытеснила из головы и Еву, и жажду мести, и «Глянец», и мысли об отступном. Имоджин сама не поняла, как расписала манифест на двадцать листов. И все о том, каким должен быть сетевой журнал. Конечно, интерактивным. Располагающим к себе и адаптированным под юзера. Он должен вдохновлять читателя словами, изображениями, видеороликами и сообщениями в соцсетях. Не огорошивать его аршинными буквами «КУПИ СЕЙЧАС», такое вряд ли кого-то заинтригует, а поощрять вдумчиво рассмотреть гипотетическую покупку. Имоджин обрисовала реальных женщин всех цветов кожи, разного роста, с разными формами и размерами. Можно снять видео с закадровой историей каждого снимка. Можно дать на сайт стоп-кадры того, как модельеры в действительности творят свою одежду. Она предоставила бы им аккаунты Shoppit в «Инстаграме» и «Твиттере». И постоянным читателям — тоже. Так можно создать настоящую модную демократию. Имоджин сосредоточенно рылась в старых журналах. К полуночи кухонный стол был завален вырезками, фотографиями и листами бумаги, исписанными всевозможными идеями — и дурацкими, и вполне удачными. Действительно удачными. Имоджин годами не испытывала такого азарта, такого творческого подъема. Она делала карандашные наброски и снимала их на айфон, а потом сохраняла как Гугл-документы.

Так, и что теперь? «Да пофиг что». Нужно просто стиснуть зубы и отослать все это Эйрин Чанг. Пора перебороть себя. Не давая себе времени передумать, Имоджин приложила свою памятку к письму Эйрин и нажала кнопку «Отправить». Она нерешительно тыкала в телефон, размышляя, не позвонить ли Бриджет или Массимо с рассказом, что она сделала, когда на электронную почту пришло письмо.

Никто не видел вечно отсутствующего президента компании во плоти уже по меньшей мере года три, с тех самых пор как тот женился на наследнице богатой авиакомпании, большой поклоннице серфинга на собственном острове в форме сердечка у берегов Сейшел.

Приезжал ли он, когда Уортингтон согласился взять отступного? Имоджин его не видела.

Вот, значит, когда ей предложат отступного? Завтра в десять утра?

Вот так окончится ее карьера в журналах?

Имоджин уснула, не понимая, волнует ли ее это. * * *

На следующее утро по пути в офис Имоджин снова и снова прокручивала в голове, что она скажет Еве. Вывалит все, что ей известно, а потом подаст Маннерингу заявление об уходе, или он сам ее уволит. В любом случае, это будет последний разговор с Евой.

Имоджин успела заскочить в лифт, когда двери уже закрывались. Тонкая рука цвета слоновой кости придержала для нее дверь.

Эйрин Чанг подняла глаза и вздрогнула, увидев, кто именно вошел в лифт. Генеральный директор Shoppit заправила темные волосы за крошечные ушки.

— Что вы здесь делаете? — спросила Имоджин. — Вы получили имейл, который я отослала вам вчера поздно вечером?

Эйрин ответила не сразу.

— Получила. И хотела написать вам ответ, но сегодня с утра все так закрутилось…

До Имоджин дошло, что Эйрин проигнорировала ее первый вопрос.

— Так почему вы здесь? — снова спросила она.

— У меня встреча с Робертом Маннерингом.

Эйрин тщательно подбирала слова. Ее лицо ничего не выражало. Имоджин внезапно с кристальной ясностью поняла, в чем причина визита госпожи Чанг.

— Это насчет продажи «Глянца»?

Лифт распахнул дверцы — до редакции «Глянца» еще ехать и ехать — на ничем не примечательном этаже, где располагались отделы продаж, бухгалтерия и отдел кадров, Эйрин шагнула вперед.

— Имоджин, сейчас я не могу это обсуждать. Но хотела бы. Я хочу поговорить с вами о вашем вчерашнем письме. И вообще обо всем.

Тут двери закрылись, и оставшиеся три этажа Имоджин преодолела в одиночестве.

Прежде она никогда не сомневалась в собственных суждениях о том или ином человеке, во всяком случае, до возвращения Евы. Ева поставила под вопрос способность Имоджин разбираться в людях и в их мотивах. Эйрин Чанг нравилась Имоджин с тех самых пор, как они подписались друг на дружку в «Инстаграме», и добрые чувства к ней после личной встречи лишь возросли. Эйрин казалась такой искренней, настоящей. А Ева, как стало ясно теперь, по прошествии времени, только притворялась открытой и сердечной, в ней жили лишь жажда успеха да голые амбиции. Все это проявилось, когда она дорвалась до власти.

Маннеринг продал «Глянец». Это ясно. Отсюда и общее собрание.

Возможно, ее и не собираются увольнять. Она догадывалась, что Эйрин Чанг хотела бы с ней работать. Но опять же, сдюжит ли она еще хоть день работы с Евой? Сносить пытку от общества этой кошмарной девицы придется независимо от того, кому принадлежит компания. Продажа пойдет «Глянцу» на пользу, в этом-то Имоджин не сомневалась. Эйрин — отличный администратор с головой на плечах и верным глазом. Но Рон прав. Нужно воспользоваться случаем. Имоджин хочет избавиться от Евы. Значит, она поздравит Эйрин с покупкой и возьмет отступного.

Имоджин оглядела офис в поисках Евы, чтобы высказать той все перед большим собранием. Нужно поскорее с этим покончить.

Злость дала о себе знать, когда Имоджин увидела паршивую девчонку, подводящую надутые губки красной помадой перед камерой своего айфона. На шее у Евы красовался шарф от «Гермес», тот самый, который Имоджин подарила ей на прощание два года назад, он идеально подходил по цвету к помаде.