Тирза

Он думал, что едет достаточно быстро, но дорога заняла больше времени, чем он рассчитывал. Они приехали в Солитаир только к полудню. На карте точка была довольно крупной и должна была означать небольшой городок. На деле же это было не больше чем отель и заправка.

Он залил в машину бензин и купил два куска яблочного пирога. Ребенок съел свой кусок весь до крошки. Девочка проголодалась.

— Молодец, — похвалил ее Хофмейстер, как будто это было достижение.

Машина была вся в пыли и в песке. Девочка рисовала пальцем полосы на капоте.

— Давай посидим, — предложил он. — Нам нужно отдохнуть.

У заправки стояли столики и стулья. Старые, изношенные непогодой, временем, многочисленными посетителями. Тут было и что-то похожее на настоящее кафе. Но у них не было времени. Так решил Хофмейстер. Им нужно было торопиться.

Он вытер носовым платком свою голову и голову ребенка. Хотя она не вспотела.

Поодаль росло дерево, за ним была водонапорная башня. И больше ничего. Песок, камни, какие то кусты. Забор, разделявший участки. Хотя какие тут могли быть участки?

Они молчали.

— Ты поняла, что я тут делаю? — спросил он через некоторое время. — Ты уже поняла?

Она показала на пыльную «тойоту».

— Нет-нет. — Он покачал головой. — Машина тут ни при чем, хотя, может, и при чем. Я пытаюсь исчезнуть. Вот чем я занят.

Слово «исчезнуть» успокоило его. Оно было гораздо приятнее и легче, чем «умереть». Оно значило то же самое, но без насилия.

Он, вероятно, заснул, потому что его разбудила девочка. Они тихонько хлопала его по щеке. Солнце уже опустилось ниже. Шляпа Хофмейстера упала на землю.

Он протер глаза, подобрал шляпу.

— Да-да, — сказал он. — Поехали.

Им понадобилось еще два часа, чтобы добраться до комплекса «Соссусфлей Лодж». Разноцветные домики посреди пустыни, вот и весь «Соссусфлей Лодж». Но свободных мест не было.

На это Хофмейстер не рассчитывал. Что пустыня окажется такой популярной.

Девушка за стойкой посоветовала ему:

— Попробуйте «Пустыню Куала», может, у них что-то осталось. Хотите, я им позвоню?

— Если можно, да, пожалуйста.

Он стоял у стойки и держал за руку ребенка. Весь в пыли, и ему жутко хотелось пить.

Один из тех туристов, что не подготовились как следует к своему путешествию. Туристы-растяпы.

Девушка набрала номер. В «Пустыне Куала» еще были свободные места. Он вежливо поблагодарил ее за помощь.

Несмотря на усталость и жажду, он быстро поехал дальше. Почти сто километров в час по песчаной трассе.

Когда они наконец увидели табличку с надписью «Куала», было уже темно.

Узкая дорога, ее с трудом можно было назвать дорогой, которая вела туда, растянулась еще почти на шесть километров. Они потратили на нее минут пятнадцать. Единственным источником света были фары «тойоты». Хофмейстеру все труднее было концентрироваться.

Пока он наконец не увидел «Пустыню Куала». Палаточный лагерь. Но только тут были не палатки. Это были хижины в пустыне.

Он припарковал машину. Достал оттуда ребенка, шляпу и портфель и направился к входу. Он шатался от усталости, у него кружилась голова. Может, из-за того, что он почти ничего не ел и почти ничего не пил.

У входа стояла молодая женщина с подносом. Она протянула ему какой-то напиток в бокале. На голове у нее был искусно намотан платок.

Хофмейстер жадно выпил все до капли, по вкусу напиток напоминал чай с алкоголем. Девочке тоже дали попить. Сегодня на ней были новые спортивные брюки.

Она хорошо выглядела. Не такой потасканной, как в своем заношенном платьице, насколько, конечно, ребенок может выглядеть потасканным. Это слово напомнило ему его супругу. «Потасканный» — слово, как игра, в которую давно не играли.

— Меня зовут Йорген Хофмейстер, — сказал он. — Вам звонили от моего имени. Мне нужен ночлег на одну или две ночи. Мне нужно где-то записать свои данные?

— Это все потом, — улыбнулась девушка.

К нему подошел мужчина. Белый. Он оказался молодым французом. Поприветствовал Хофмейстера, сказал, что все формальности можно уладить и позже, и спросил, не хотят ли гости сначала поесть. Багаж они принесут из машины потом. Сейчас нужно отдохнуть. Прийти в себя.

Хофмейстера проводили к столику. Он так сильно устал, что забыл снять шляпу. Слишком устал, чтобы обращать внимание на то, как люди смотрят на него и на ребенка.

Когда на стол поставили хлебную корзинку, они с девочкой опустошили ее за пять минут.

— Каиса, — едва выговорил он. — Мы добрались. Мы почти добрались.

И тут она наконец что-то сказала. Впервые за этот день. С улыбкой на лице, которая казалась почти ироничной.

— Еще хлеба, сэр, — попросила она. — Пожалуйста, еще хлеба.

Он жестом подозвал одну из официанток. Она принесла им еще хлеба. Девушка остановилась у их столика и посмотрела на ребенка.

— Ваша дочь? — спросила она Хофмейстера.

— Племянница, — ответил тот.

Девушка вдруг начала петь. Она пела на языке, который Хофмейстер не понимал, и цокала языком. Голос у нее был красивый, но ему сейчас не хотелось никаких песен. Ему хотелось есть, спать и исчезнуть.

Когда девушка закончила песню, Хофмейстер погладил Каису по руке. Пока она с жадностью доедала кусок домашнего хлеба.

— Не ешь весь хлеб, — шепотом сказал ей Хофмейстер. — А то у тебя не хватит места для другой еды.

Она на секунду перестала жевать и улыбнулась человеку, с которым уже несколько дней путешествовала.

«Ей все равно, — подумал он. — Ей совершенно все равно, кто я такой. Равнодушие тоже может быть прощением».

После ужина он отдал ключи от машины парнишке, который должен был перенести их багаж в хижину. Но через пару минут тот вернулся. Он не смог открыть багажник.

— Я боюсь, что замок забился песком и пылью, — сказал он. — Мы завтра его промоем. Но я боюсь, вам придется провести эту ночь без вашего багажа. Это проблема? Вам что-то нужно?

— Нет, — сказал Хофмейстер. — Это совсем не проблема. Нам ничего не нужно.

Молодой француз проводил их к домику. Хижины были расположены на большом расстоянии друг от друга. Идти нужно было осторожно. Дорожка была обозначена камнями, но освещения тут почти не было. Кругом песок и пыль.

— Осторожней, — предупредил француз. — Обычно наши гости приезжают засветло.

Хижина оказалась такой, как и предполагал Хофмейстер. Кровать, вентилятор, аэрозоль от насекомых и душ.

— Если хотите, можете спать на крыше, — сказал француз. — Там достаточно одеял. Многие любят спать под звездным небом. Удивительные впечатления. Настоящий аттракцион.

Они обошли хижину, с другой стороны действительно оказалась лестница.

Девочка осталась в домике.

Хофмейстер кивнул.

— Вы давно здесь? — спросил он.

— Уже года три, — ответил француз. — На самом деле мне уже пора бы и уезжать. Но я никак не могу расстаться с пустыней. Не отпускает, знаете. Как будто зависимость.

Они оба посмотрели наверх, на крышу хижины, на постель там. «Не могу расстаться». С одной стороны, в этом было что-то знакомое Хофмейстеру, с другой — нет. Что же такого было в этом месте, которое не отпускало людей?

— А как вы тут оказались? — спросил Хофмейстер.

Француз улыбнулся:

— Хотел поменять обстановку. — Он замолчал, как будто ждал других вопросов. А потом сказал: — Ну что ж, я вас оставлю. Завтра мы вымоем вашу машину, и, надеюсь, вы получите свой багаж. А потом сообщите нам, на какие экскурсии захотите поехать.

Хофмейстер вернулся обратно в хижину. Он вымыл руки.

Вода была неожиданно горячей.

— У нас нет зубных щеток, — сказал он. — Наша единственная зубная щетка до сих пор в багажнике, а багажник не открывается. Но это ведь не страшно, правда?

Он разделся и повесил вещи в маленький шкаф.

— Ты хочешь остаться в этом? — спросил он. — Раз у нас нет твоей новой ночнушки? — Он показал на ее спортивные брюки и футболку.

Ребенок кивнул. Она не возражала.

Он посмотрел вокруг. Телефона в домике не было. Здесь было все, кроме телефона. Он достал свой мобильный телефон. Но тут не было сети.

Он остался стоять в трусах, потом откинул одеяло на кровати, но тут ему как будто что-то пришло в голову.

— Может, ты хочешь спать на улице? — спросил он. — На улице. На крыше? Чтобы смотреть на небо. Звезды?

Он показал на потолок, как будто боялся, что она его все-таки не понимает.

— На крыше? — спросил он еще раз.

— Да, — кивнула она. — На крыше.

Немного напуганный этим ответом, он с ребенком отправился за хижину, к лестнице. Песок неприятно колол босые ноги. Он не знал, что ей этого захочется. Спать на крыше. А с другой стороны, почему бы и нет. Это же приключение. Аттракцион. Может, Тирза тоже так делала.

— Лезь ты первая, — сказал он. — Если будешь падать, я тебя поймаю.

Девочка стала медленно подниматься по лестнице. На полпути она остановилась и посмотрела вниз.

— Давай же, — подбодрил ее Хофмейстер и подтолкнул под попу, испугавшись, что она может неожиданно запаниковать от высоты.

Подниматься оказалось намного тяжелее, чем он ожидал. Хлипкие суставы, слабые мышцы, тело в распаде.

Без одеял на крыше оказалось неожиданно холодно. Ночи в пустыне были прохладными.

Он натянул одеяло на себя и хорошенько закутал ребенка.

Девочка все равно дрожала.

— Иди сюда, — сказал он. — Я тебя согрею.

Он обнял Каису и стал смотреть на небо. Звезды. Точно как ему обещали. «Красиво, — подумал он. — Но почему это красиво? Об этом кто-то договорился? Или все люди решили, что это красиво, не сговариваясь?»

Сон никак не шел, хотя Хофмейстер весь день был за рулем и очень устал. Через некоторое время он заметил, что и девочка тоже не спит.

Она лежала с открытыми глазами.

Как и он. Она смотрела на небо или спала с открытыми глазами?

Людям непременно нужно смотреть на небо? В этом был смысл аттракциона? Специально придуманного для западного человека, чтобы тот тоже узнал, что же это такое, открытое небо?

— Каиса, — позвал он. — Ты спишь?

Никакого ответа.

— Тебе холодно? — спросил он. — Каиса?

Ответа снова не последовало. Он почувствовал что-то у себя на щеке. Рука. Рука Каисы.

Она гладила его, так ему показалось. Она положила руку ему на лицо. Но ее голова неподвижно лежала на подушке.

Он не шевелился. Рука осталась у него на лице.

Тишина. Тишина и темнота. Вот чем была пустыня ночью. Время от времени они слышали ветер.

— Знаешь, что было с Тирзой, — тихо сказал он. — Знаешь, что это было? — Ему не нужно было шептать, но он все равно говорил шепотом. Здесь было так тихо, что его голос был слышен далеко вокруг. — Она была похожа на меня. Вот в чем было дело. Она была… Она была…

Рука медленно двигалась по его лицу, как будто рука слепого. Рука не гладила его, а искала. Но что искала эта рука, рука Каисы?

— Я зашел в гостиную… — сказал он шепотом. — В гостиную, которая принадлежала еще моим родителям, а там лежала она. На столе. Тирза. Она не слышала меня. И он тоже меня не слышал. Это так шумно, Каиса, секс — это столько шума, и поэтому он так неприятен для посторонних. Этот шум. Эти звуки. Один сплошной шум.

Рука на лице Хофмейстера не останавливалась. Она трогала его рот, его уши, его нос. Она изучала все.