Тирза

Теперь я знаю, кто я такой и зачем я здесь. Потому что я ищу Тирзу, хотя знаю, что ее никогда тут не было. Но самое странное в том, что наступают моменты, когда я сомневаюсь. Когда я в этом не уверен. Когда я думаю: это просто была игра, странная игра в моей голове. Тогда я думаю, что Тирза и в самом деле улетела в Намибию с Аттой, а я просто не помню чего-то. Я ведь не могу представить себе, что я никогда больше не увижу мою Тирзу. Это так странно, но я годами подозревал, что на самом деле я чудовище, что я — зверь. А когда я увидел подтверждение тем моим подозрениям, я не смог в это поверить. Раньше, когда я был молод, мы играли с моей супругой. Мы играли, как будто я — дикий зверь, что крадется ночью по парку. Вот из-за этого всего я и оказался здесь, в Намибии, Каиса, чтобы исчезнуть, чтобы раствориться, потому что мне некуда больше деться. Может, в этом и есть игра, когда ты можешь вернуться к себе, каким ты был до того, как игра началась. Но я не могу вернуться. Я отрезан от того, кем я был, Каиса. Для тебя я человек без будущего, без прошлого, нейтральный, как банковская купюра. Турист с Запада, один из многих, заблудившийся в собственной жизни. Они все говорят, что ищут духовности или покоя, или что-то еще, но они все думают об одном и том же: они хотят исчезнуть. Я хотел… Я хотел сказать тебе, как мне приятно с тобой говорить. Твоя компания… Твое общество для меня так важно. Людям нужна компания, чтобы исчезнуть.

Больше он ничего не говорил, но заснуть не мог. Он лежал посреди пустыни, чувствовал тепло ребенка, копался в своей памяти и чувствовал во рту привкус старого вина. В нем не было ничего от чудовища. Монстр остался похоронен в его памяти. А он лежал там, словно дитя.

Когда Хофмейстер проснулся, ему казалось, что у него затекло все тело. Он полежал еще немного и разбудил Каису. Было семь часов утра.

Он быстро принял душ в хижине, потому что хотел оставить горячей воды и Каисе. Потом оделся.

За завтраком молодой француз спросил, не хотят ли они поехать на экскурсию.

— С удовольствием, — ответил Хофмейстер. — Мы хотим посмотреть пустыню, дюны.

— Я могу организовать для вас индивидуальную экскурсию, — сказал француз. — Вы ведь с ребенком. Большинство туристов приезжают сюда без детей. В половине третьего за вами заедет Элаго.

— Благодарю вас, — сказал Хофмейстер.

— Не стоит, — улыбнулся француз. Он уже хотел уйти, но остановился. — Она тут родилась? — спросил он и показал на девочку.

Хофмейстер кивнул, и француз тогда тоже кивнул, как будто рассчитывал именно на этот ответ. Как будто он его уже знал.

— Если вам еще что-то нужно, обращайтесь, — сказал он. — И да, пока я не забыл, мы вымыли вашу машину, открыли багажник и отнесли багаж в вашу хижину. — И француз направился к следующему столику.

Хофмейстер посмотрел ему вслед. Вежливый парень в камуфляжных штанах. Кто знает, кем он был во Франции, что он там делал.

День они провели у маленького бассейна. Время от времени ребенок заходил в воду по щиколотки. Но плавать она боялась или не умела.

Хофмейстер лежал на лежаке, он расстегнул рубашку, но снимать ее не стал.

В половине третьего к Хофмейстеру подошел высокий чернокожий мужчина. Элаго.

Он приехал на переделанном удлиненном джипе. Сиденья были поставлены как на трибуне, друг за другом, так, чтобы головы других пассажиров не загораживали обзор.

Но других пассажиров не было. Были только Хофмейстер, Каиса и Элаго.

Они отправились в путь, сначала ехали медленно, но потом все быстрее. Элаго много говорил и отпускал довольно плоские шутки, но Хофмейстер смеялся над ними из вежливости.

Пустыня постоянно менялась, меняла цвет, становилась все более красной.

Камней тут почти не было. Только песок и редкие голые кустарники.

— Вы местный? — спросил Хофмейстер, когда они остановились у дюны. Тишина тяжело наваливалась на него.

— Я с севера страны, — сказал Элаго. — Там мои родственники.

— Вы часто к ним ездите?

— Мы работаем по три месяца, а потом у нас три недели отпуска. Через две недели я опять к ним поеду.

Они проехали дальше, а потом остановились возле двух высоких дюн.

— Это Биг Папа, — сказал Элаго. — А это Биг Мама. Биг Мама чуть меньше, чем Биг Папа, но вид оттуда одинаковый. — Он немного помолчал. — Если хотите взобраться наверх, на Биг Маму, я могу посидеть тут с девочкой. Обычно тут много народу, все приезжают к закату. Но сейчас спокойно. Так что дюна в полном вашем распоряжении.

— Да, — кивнул Хофмейстер, — я хочу наверх.

— Возьмите с собой воды, — посоветовал Элаго.

Хофмейстер сунул под мышку портфель. Шляпу он оставил в джипе.

— Вы не хотите оставить ее здесь? Вашу сумку.

— Ничего страшного, я возьму портфель с собой, — сказал Хофмейстер. — Он не тяжелый.

Он выбрался из джипа, взял у Элаго бутылку воды и отправился наверх по песку.

— Вы уверены? — крикнул ему вслед Элаго. — Вы можете спокойно оставить тут сумку. С ней ничего не случится.

Хофмейстер сделал вид, что не слышит.

Сначала песок был довольно твердым и плотным, но постепенно Хофмейстер начал проваливаться в него, глубоко, почти до коленей.

Когда он обернулся, то увидел, что за ним бежит Каиса.

Кругом не было ни души — ни людей, ни животных. Только разноцветный песок.

Они еще даже не поднялись высоко, а джип вдалеке уже стал маленьким и как будто игрушечным.

Каиса карабкалась быстрее него. Очень быстро она его догнала.

— Ты должна оставаться с Элаго! — прикрикнул он на нее. — Останься с Элаго! Он за тобой присмотрит.

Он пошел вперед. Его руки болели, дышать становилось все тяжелее. Сандалии только мешали. Он снял их и пошел босиком.

Через двадцать минут Элаго исчез из вида.

Он сел на песок. Каиса стояла рядом. Он вымотался, во рту пересохло.

— Вернись назад, Каиса, — сказал он. — Дальше я пойду один. Мне нужно исчезнуть.

Он сказал это так просто. Ему не стоило никаких усилий произнести эти слова. Он так часто об этом думал, так часто проживал это в своих мыслях, этот момент. Он поднялся, поцеловал девочку в лоб, отдал ей бутылку с водой, там оставалась еще половина.

Он пошел дальше, собрав все силы, дюна то спускалась, то снова поднималась. Он шел по ее вершине, где ветер приносил песок с двух сторон. Тут не было никакого вида, только песок, только дюны.

Хофмейстер выбросил свои сандалии. Они были ему уже не нужны. Иногда он падал. Проползал несколько метров на четвереньках по песку. Да, он исчезал. Именно так это нужно было делать. Именно так это и выглядело.

Солнце жгло ему глаза, но он чувствовал, что жара спадает.

Он обернулся и увидел, что Каиса все еще в паре метров от него. Она все равно шла за ним по пятам.

Он выругался.

— Уходи! — закричал он и стал махать на нее руками, замахнулся портфелем, чтобы она поняла, что ей нужно вернуться к машине, чтобы она ушла отсюда, ушла от него.

Но она только подходила ближе. Все быстрее, как зверек, привыкший к пустыне, она бежала к нему по песку. Так быстро, что не успевала проваливаться. Она как будто танцевала, танцевала легко и красиво, только публики не было.

Он развернулся и пошел дальше, прочь от Каисы.

Но она была быстрее, она догнала его и схватила за ногу.

Он хотел вырваться, но упал на песок.

— Уйди! — кричал он. — Каиса, ты что, не видишь, что я делаю? Ты не видишь?

Хофмейстер лежал лицом вниз. Везде был песок: у него в ушах, в носу, во рту, в портфеле.

Ребенок сел рядом с ним. Она стала гладить его по волосам.

— Каиса, — прошептал он. — Я же говорил тебе, я говорил, мне надо исчезнуть. Оставь меня одного.

Он сел на песке. Взял девочку за руки.

— Ты считаешь, я болен? — спросил он. — Ты так думаешь обо мне? Но если я болен, то кто тогда здоров, кто нормален?

Он встал на ноги.

— Я же продукт цивилизации! — закричал он. — Вот что получается, когда цивилизация набрасывается на зверя. Это я. Я всегда хотел только одного — быть цивилизованным.

Ветер заглушал его голос.

Он пошел дальше, хромая, но все равно шел. Девочка не отставала. Она схватила его за руку. И потащила в другую сторону. Они как будто боролись, так это выглядело со стороны.

Тогда собрался с последними силами и на пару секунд поднял девочку на вытянутых руках. Ради этого последнего усилия ему пришлось положить портфель на песок.

— Посмотри, — сказал он. — Посмотри, как тут красиво. Ни единого человека. Только песок вокруг. Так красиво. Мир без людей, вот настоящая красота. Тьма — вот что такое человек, и никак иначе, эпицентр тьмы, и единственный свет, который может в нем гореть, — это свет зверя.

Он опустил девочку на песок.

— Я должен остаться здесь, — сказал он ей. — Для меня больше нет места, я отказался от своего места в мире людей. Я отправил себя за пределы этого мира. Я теперь в мире песка. Теперь песок обо мне позаботится.

Хофмейстер прикрыл лицо портфелем, чтобы защитить глаза. Солнце опускалось все ниже.

Он снова сел, взял у ребенка бутылку и сделал глоток.

— Раньше, — начал рассказывать он, — по воскресеньям они всегда приходили к моей двери, свидетели Иеговы. Я всегда открывал им, хотя моя супруга была против. Но я считал, что нужно быть вежливым, даже в тех случаях, когда к тебе на порог приходит кто-то, чтобы спасти твою душу. И тогда они говорили мне что-то вроде: «Господь ищет вас». Что-то такое. Но меня искал песок, ты разве не чувствуешь, как этот песок меня ищет? Может, про это и говорили те свидетели Иеговы. Я не знаю. Что это песок меня ищет. И всегда меня искал. Может быть.

Он открыл портфель, оттуда высыпался песок.

— Смотри, — сказал он. — Я сейчас сяду где-нибудь, неважно где, где-нибудь здесь, тут все дюны одинаковы, и открою мой портфель. Все, что мне нужно, в нем есть. Четыре карандаша, рукопись, которую я читаю, блокнот Тирзы, ее ежедневник, айпод Тирзы, подзарядка к нему. Я все это расставлю вокруг и буду ждать. Я сохраню добрые воспоминания о четырех карандашах. И о Тирзе, царице солнца. И об этом портфеле. Это подарок моей супруги. Так я и буду сидеть с этими вещами, я буду очень спокоен. Я буду смотреть на карандаши, потом снова на блокнот Тирзы, а затем на портфель. Так я себе это представляю. Потом придет песок и сжалится надо мной. А тебе надо потихоньку возвращаться. Не слишком быстро, потому что я не хочу, чтобы меня нашли. «Господь ищет вас» — так говорили свидетели Иеговы. Но я не хочу, чтобы меня нашли. Ни Господь, ни люди. Теперь ты все знаешь. Теперь ты должна вернуться. Здесь наша игра заканчивается, Каиса. Я пройду еще немного вперед, а ты вернешься назад.

Он поднялся. Зажал под мышкой портфель. Но Каиса схватила его за руку и не отпускала. Она вцепилась в его руку, и в тот момент, когда он вот-вот готов был вырваться, она его укусила.

— Ай! — закричал он. — Ты что, с ума сошла?

Звук тут не улетал далеко. Его не услышали бы и дикие звери. Он и сам себя почти не слышал.

Но она воспользовалась его замешательством и все-таки потащила его вниз.

Хофмейстер упал на песок, а она вскарабкалась на него сверху.

Она вцепилась в него, и он в конце концов тоже ее обнял.

Порыв ветра швырнул в них горсть песка, песчинки попали ему в нос, он попытался их выдохнуть.