Тирза

Так всегда бывает на подобных мероприятиях. Любопытных нужно держать на расстоянии.

Хофмейстер поставил чемодан на землю. Достал носовой платок и вытер голову. На улице было прохладно, но ему стало жарко, ужасно жарко.

От толпы, собравшейся у его дома, вдруг отделилась женщина. Она бежала прямо к нему. Его супруга. Он узнал ее. По тому, как она бежала. Она тоже его узнала.

И тут он вспомнил. Что-то случилось с Тирзой. Но что именно?

Он вспомнил песенку, которую всегда пел ей, когда забирал ее с урока виолончели, после плавания, когда она выигрывала соревнования, или после обычных занятий, или когда они ездили кататься на лыжах, или перед тем, как почитать ей вслух.

«Of all the boys Ive known and I I’ve known some. Until I first met you I was lonesome. And when you came in sight, dear, my heart grew light. And this old world seemed new to те». Да, Хофмейстер вдруг вспомнил.

— Па-рам, па-ра-рам, — тихонько пел он. — Па-рам-па-ра-рам. — Пока его супруга бежала к нему со всех ног.

Он услышал, как кто-то сказал ему: «Вы хотите компанию, сэр?» Но это была не Каиса, это был голос Тирзы. Ему показалось, он слышит голос Тирзы.

Тирза, его царица солнца. Сверхвысокоодаренная королева. Его жизнь. Его надежда. Его будущее.

Он судорожно пытался вспомнить, что же все-таки произошло с его жизнью, с будущим, которое вдруг оказалось так близко, так ужасно близко. Его царица солнца. Он что-то припоминал, но так размыто. Так ужасно размыто.

Йорген Хофмейстер стоял у дверей своей памяти как у входа в рай, в который он никогда уже не зайдет.

Еще метров тридцать — и его супруга окажется рядом с ним.

И тут он резко вспомнил. Наконец-то.

Ее нашли.

Они нашли ее. Тирзу. Одно только это имя. Это слово. Тирза.

Он должен был позвонить ей, чтобы сказать, что ее нашли. Из внутреннего кармана он достал телефон.

Набрал ее номер.

Супруга была всего в десяти метрах. Она вдруг остановилась. Она смотрела на него как будто умаляюще, так ему показалось. Она ужасно выглядела. Как будто она долго не мылась. Как будто ее пытался растерзать дикий зверь.

Она прижала к губам указательный палец. И так и стояла. И смотрела на него умоляюще, прижав к губам палец.

Люди, собравшиеся у его дома, теперь тоже пошли в его сторону. Нет, они побежали. У них были не только камеры, но и микрофоны на длинных палках. Если они хотят, он перед ними выступит. Если они захотят поговорить именно с ним, с Хофмейстером, он с удовольствием расскажет им о фонде помощи детям, который собирался основать. Для детей, которые вынуждены продавать себя.

И тут он наконец-то услышал ее голос, голос царицы солнца, который нельзя было спутать ни с одним другим.

«Привет, это Тирза, — услышал он и крепче прижал телефон к уху. Он не хотел пропустить ни единого слова, ни одной буквы, ни одного ее вдоха. — Меня сейчас нет. Пожалуйста, скажите мне что-нибудь хорошее».