Третья дверь Шатровой

11. Ночь. Улица. Фонарь

— Может, пойдем туда! — показывает на тропу Ника.

Мы повернули в "туда" головы. Видимость на открытой местности около пяти метров, да и то благодаря одиноко моргающему фонарю.

— Ну, если ты будешь нам светить, то и туда пойдем, — хмыкнул Мирон.

Парень держал руки в карманах джинс и тоскливо оглядывался.

— Сейчас я думаю, что ночь в обезьяннике — не такая уж плохая идея! — Тоха присел недалеко от меня.

— До рассвета три часа, — я достала из кармана телефон Nokia. Заряд батареи показывал одну шкалу.

— Надо что-то делать! Я замерзаю, — хнычет Николь, переступая с ноги на ногу.

Мне ее стало жалко. В капроне и короткой юбочке… Николь шмыгала носом. Ее нижняя губа дрожала от холода.

— Танцуй! — предложил Краш.

— Я станцую, если вы споете! — обиделась Ника.

Это было настолько неожиданно… Я даже головой мотнула, пытаясь скинуть морок от голоса. Пел Олег… Пел так, словно душу отдавал… Голос с хрипотцой пробивал ночь и прокатывался по округе, отдавая эхом.

А мы с тобой теперь никто

А помнишь, раньше был ток?

А может, это был Tik-Tok?

А может, это был Бог?

А ты меня — в блок

А я тебя короновал

И никому не отдавал

И как умел — так радовал

И целовал, целовал, целовал, целовал

Это не грустно и даже смешно

Поиграли — и стали как все

Слишком поздно дошло

Слишком круто вошло

Крепко на тебя подсел

И я потратил последнюю жизнь

Ты поумнела и стала как сталь

Я тебе стал чужим и слова как ножи

Только сердце как хрусталь

А может это был я —

Тот, кто вырубил пробки

Может, это был я —

Тот, кто выкрутил краны?

Жизнь в картонной коробке

Нам с тобой в одной лодке

Не переплыть океаны

Николь покачивалась в такт, вскинув руки, как птица. Я боялась дышать, чтобы не рушить атмосферу, которая пробивала до нутра…

А мы с тобой теперь никто

А помнишь, раньше был ток?

А может, это был Tik-Tok?

А может, это был Бог?

А ты меня — в блок

А я тебя короновал

И никому не отдавал

И как умел — так радовал

И целовал, целовал, целовал, целовал

Мы не станем легендой из потерянной книги,

Мы не стали Вселенной, о которой твердили

Мы обычные люди — суета, интриги,

И неважно, наверно, кто любил — мы любили

Я им не расскажу, да и ты не расскажешь

Я всегда ухожу

Чтоб не делать резко

Я тебя ведь забыл

Я себя не помню даже

Видишь, как интересно?

— А мы, с тобой, теперь — никто, — произнес он почти шепотом.

Черт! Так может петь только тот, кто любил… Мы еще долго молчали, вдыхая холодный воздух, думая каждый о своем.

— А теперь, в башики! — хлопнула в ладоши блондинка. Я аж подпрыгнула.

Ника меня "засалила" и рванула, к концу платформы, поскакивая, как горная коза. Быть "крайней" не хотелось и я шлепнула Тоху, который был ближе, в плечо и отскочила подальше.

— Детский сад! — рыкнул Краш… и звезданул Мирона по спине.

Понеслось!

— Ааааа! — мы с Беляевой верещали, бегая так, словно от этого зависела наша жизнь.

Парни тоже носились, как угорелые. Хохот. Мат…

— Э! Фффь! — послышался свист. — Чаво орете здеся?!

Мы застыли. Мужик в оранжевом жилете с лопатой на плече нас рассматривал.

— Че орете? — повторил. — Насилують кого? — перевел взгляд с Ники на меня.

— Все нормально! — кричу. — Заблудились мы…, - делаю попытку приблизиться к оранжевому жилету.