Танго втроем + бонус

– Арина с Даней собралась гулять. Может, доспим?

И улыбнулся в мою шею. А я не знала, как его теперь любить. Обнимать, целовать. Делать вид, что все как раньше.

– Голова болит, – ответила я. – Не сейчас.

Сбросила с себя его руки и ушла гулять вместе с ребёнком. Данька смеялся и норовил пробежаться по лужам, что остались после вчерашнего дождя. Наш пес, карликовый пудель, которого звали Бо, единственное, что умел говорить сын, когда щенка принесли в дом, носился вокруг нас с заливистым лаем. Вот вроде все, как прежде, и одновременно понимается, что изменилось. И я прекрасно осознавала, что, если хочу сохранить свой брак, мне придётся сделать вид, что я ничего не знаю. Но знание при мне, и как его нести дальше, неизвестно.

Той ночью у Даньки поднялась температура, я ушла спать в его комнату, вызвав удивление Арины, которая уверяла меня, что и сама прекрасно справится. А потом я стала поступать так все чаще и чаще. Во мне закипал протест, я не могла жить так, словно ничего не произошло.

Второе открытие тоже было не из приятных. Я влюбилась. Смешно и глупо. Замужняя женщина и молодая мать вдруг поняла, что такое любить. Хотя сейчас, с высоты своего опыта, я понимаю, что это была не любовь. Это была жажда любви. Я томилась в своей темнице, безудержно скупая все, что видела, пытаясь развлечь себя. Заводила одноразовых друзей. Но ничего не помогало.

И тогда появился он. Ввалился в наш дом поздним июльским вечером. Максим смеялся и жал ему руку, суетился, подгоняя меня накрывать стол. Илья, так звали его старого друга, последние годы прожил за границей. А теперь вернулся, имея большие деньги и желание их вкладывать. Он был таким же дельцом, как мой муж. И одновременно другим. Внимательным и чутким. Максим был полностью занят беседой, а Илья всегда одним глазом просматривал, как там я. Вдруг мне надо что-то подать, отодвинуть стул, если я встаю. Задавал мне вопросы, если чувствовал, что я затосковала. Тогда я ушла, не стала мешать мужчинам. Но Илья запомнился.

Он вложил свои деньги в бизнес Максима, став его полноценным партнёром. Они оба бурлили планами и мечтами. Говорили о миллиардах так, словно им любых денег было мало. Я не представляла, что нужно делать, чтобы потратить то, что уже есть, а они… Илья стал частым гостем в нашем доме. Я ловила на себе его задумчивые взгляды, и мне казалось, что он понимает, что такое быть ненужным, запертым неверным мужем в золотой клетке. Он был не таким, как остальные мужчины.

Не прошло и месяца, как я втрескалась по уши. И если я раньше не знала, как жить, то теперь и подавно. Сомнения терзали, разрывая душу надвое. Максим сразу стал далеким, чужим. Однажды, когда я сидела вечером одна и размышляла, что делать, чтобы заполнить пустой вечер, он приехал. Я открыла.

– Привет. А где Максим? Не могу до него дозвониться.

– Работает. Наверное.

Или спит с какой-нибудь более сексуальной и привлекательной девушкой, чем я. Но этого я не сказала. Предложила чаю, он согласился. Мы сидели и молчали, но молчать с ним было комфортно. Молчание не тяготило, не давило невыносимым грузом.

– А где Данька?

– У бабушки.

После того как на свет появился Данька, у меня появилась свекровь. Ранее я её не интересовала. Хотя сейчас тоже. Её интересовал один внук.

– Наверное, тебе не просто, – сказал, подумав Илья. – Я так жил за границей. Все есть. Деньги, возможности. И одновременно понимаешь, что ни одного близкого тебе человека рядом. Даже дома на улицах и те чужие. Что совсем один. Я терпел, сколько мог. И вернулся. Конечно, одиночество мучает и здесь, но в родном городе легче.

Он меня понимал! Это было удивительно и прекрасно. А на прощание задержал мою руку в своей. Я даже с трепетом и страхом думала, что он меня поцелует. Это было и боязно и волнительно. Но к счастью, этого не произошло. Не сегодня…

У нас была шумная вечеринка. Я их не переносила – мой дом наполнялся кучей чужих людей. Сегодня смириться было легче, среди них был Илья. Я носилась, помогая Наде, моей поварихе, накрывать столы в беседке, пахло шашлыками, кто-то завёл моторку на озере, оттуда доносились крики и смех. Я понятия не имела, где Максим. Я ужасно устала, хотя само застолье ещё и не началось. Стояла середина августа, на город опустилась жуткая духота.

– Я в душ, – шепнула я Наде. – На десять минут буквально.

Она кивнула, расставляя по столам тарелки. Я торопливо поднялась на второй этаж. Дома было прохладно, тихо гудели кондиционеры, но всем хотелось пьянку на улице. Зашла в свою ванную. Ополоснулась, стараясь не смыть макияж, надела другое платье. Хотелось просто лечь, вытянуть ноги, и гори оно все синим пламенем, пусть развлекаются сами. Но Максим не поймёт. Я шла по коридору босиком, туфли в руках. Тихо. Но у библиотеки я замерла, словно ведомая каким-то чутьем. Даже дыхание затаила. Из-за запертых дверей доносится тихий смех. И голос моего мужа. Не зная, зачем это делаю, я приникла к дверям.

– Моя жена где-то внизу, – говорил Максим.

– Да брось, это уже норма.

Максим засмеялся. Я не выдержала и чуть приоткрыла дверь. Увидят меня, и хер с ними, я-то у себя дома! Но они были слишком заняты поцелуем. На Максиме трендовая футболка, которую я купила на прошлой неделе, старые любимые джинсы. Девушки не видно. Только тёмные, почти чёрные волосы, краешек синего платья и туфельку, украшенную стразами. Я шагнула назад. Спустилась на первый этаж. На кухне, под удивленным взглядом Нади, налила и опрокинула в себя полную рюмку водки.

– Все хорошо, – сказала я. – Это просто допинг. Давай я возьму вот эти блюда, а ты неси салатницу.

К вечеру я надралась. Максим почти никогда не видел меня такой и смотрел настороженно. Все мои студенческие попойки долгими одинокими вечерами и ночами так и остались для него тайной. Я вдруг подумала, что он ничего про меня не знает. Ему просто не интересно. Горько было, обидно, я буквально ощущала эту горечь на языке. Ещё я целых полчаса выискивала среди приглашённых брюнетку в синем платье. Нашла. Я думала, она любовница одного из друзей Макса, наивная. Красивая. Не такой красотой, как я. Более вызывающей, броской. Уверенная в себе. Под стать Максу. А я… лишняя.

Мне хотелось плакать, хотелось к Даньке, который опять был у бабушки. Сбежать отсюда. Но я молчала. К концу вечеринки, когда все разбились на пьяные группки, я выпила столько, что меня с трудом держали ноги. Я дошла до кухни, упала на стул и расплакалась.

– Что-то случилось?

Илья. Я вытерла слёзы, досадуя на себя. Нельзя никому показывать, что чувствуешь.

– Нет, все в порядке.

Он сел рядом со мной, подал мне салфетку. А потом приобнял одной рукой. А мне так нужна была поддержка, хоть какая-нибудь, что я разревелась ещё сильнее.

– Все наладится, – сказал он, а я вытирала лицо салфеткой.

Потом подняла глаза, на него посмотрела.

– Правда?

– Конечно.

Он был так близко. Вроде бы чужой человек, но, боже, как хотелось довериться хоть кому-нибудь. Я коснулась его щеки, он перехватил мою руку, легонько сжал в своей. А потом поцеловал меня. Я не скажу, что во мне взрывались фейерверки, тот же Макс целовал меня куда ярче. Но он где-то там и не меня целует.

– Прости, – сказал Илья. – Это ошибка.

А через неделю приехал, когда Макса дома не было и быть не могло, когда не было и Даньки – на два часа он ходил в подобие садика для новых русских. И тогда мы ошиблись снова. Ошибались снова и снова, оторваться не могли друг от друга. Лежали голые, уставшие и разговаривали. Я даже не помню, когда последний раз разговаривала с мужем. А с Ильей было так легко, так просто…

Ещё через неделю мы уже встречались постоянно. Я ушла в гостевую комнату, Максим бесился и кричал, а мне было все равно. Я мечтала о следующей встрече. Вот именно тем летом и была точка отсчёта. Тем летом начался путь, который в итоге привёл меня к этому дому на берегу моря, к Александру, с таким упоением терзающему моё тело