Пышная проблема физрука

Глава 9

На первый урок я, конечно, опаздываю. Выбегаю из спортивного комплекса, но сразу же сломя голову нестись в класс не в состоянии.

Что это было вообще?

Мне показалось, что Саныч поцеловать меня хотел, но разве такое возможно? Думаю, что нет.

Во-первых, Степан Александрович – учитель, а я ученица, поэтому с чего бы ему меня целовать?

Во-вторых, целует тех, кто нравится, а я разве могу кому-нибудь понравиться со своими габаритами?

И, в-третьих, уж кому-кому, а Ильину я точно не нравлюсь, он же меня на дух не переносит, то и дело задевает и угрожает двойкой в аттестате.

Притормаживаю недалеко от неофициального входа в школу и прислоняюсь спиной к кирпичной стене. Перевожу дыхание и судорожно собираю мысли в кучу.

Не знаю, что было в голове у физрука, но вот моя реакция мне не понравилась совершенно. Я себя чувствовала растаявшим на солнце мороженым в объятиях Саныча.

И кажется, была не против поцелуя.

Это если быть с собой честной до конца.

А если не до конца, то…

То пора бы уже мне пойти на урок.

Быстро прохожу в здание и даже не замечаю, с какой скоростью поднимаюсь по лестнице.

Будто за мной кто-то гонится, честное слово. И даже лишние килограммы не мешают. С чего это я?

Ближе к концу урока меня вдруг осеняет: шампунь.

В тренерском душе я оставила шампунь, после применения которого волосы могут изменить цвет на некоторое время.

Точнее это не совсем шампунь, а тоник. Шампунь я вылила прямиком в слив, а вот вместо него налила во флакон специальное средство с временным эффектом. Но суть та же: помоет им Саныч голову и будет таким красавцем…

Только вот никак в толк не возьму, почему вместо радостного предвкушения близкой победы я чувствую что-то похожее на угрызения совести?

В голове так и крутятся слова Инны Витальевны о том, чтобы договорилась с учителем и написала доклад. Я сразу эту идею отмела, ведь думала, что Степан ни за что на контакт не пойдёт со мной.

А после ситуации в тренерской уже не уверена в своих выводах…

И желудок теперь скручивает от волнения: что же будет?

Физкультура у нас как раз вторым уроком, поэтому после звонка я сразу же несусь в спортзал. Зачем?

Сама не знаю. Наверное, хочу полюбоваться результатом своих трудов.

Вместе с толпой семиклашек, у которых урок будет в соседнем зале, прохожу в холл. Неуверенно оглядываюсь по сторонам, но никого из учителей не наблюдаю.

Нерешительно шагаю внутрь…

– Аамм… – только и успеваю произнести сквозь зажимающую рот широченную ладонь.

Неведомая сила тащит меня уже по знакомому маршруту в сторону тренерской. Надо бы воспротивиться, но я послушно позволяю вести меня Ильину. В том, что это именно он, я не сомневаюсь.

Степан заталкивает меня в помещение, захлопывает за нами дверь и проворачивает внутренний замок.

Я медленно разворачиваюсь, но не решаюсь поднять на Саныча взгляд.

– Вера, – произносит физрук. Хрипло так, со злостью.

– М? – сверлю глазами пол. Тереблю пальцами край блузки, отсчитывая удары сердца, которые становятся всё быстрее и быстрее.

– Посмотри на меня! – отдаёт приказ, на который я лишь отрицательно мотаю головой.

– Вера! – произносит громче и делает пару шагов в мою сторону.

Саныч подбирается ко мне всё ближе и ближе, а я продолжаю стоять статуей вместо того, чтобы хоть шажок назад сделать.

– Вера! – грозный рык заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте.

Инстинкт самосохранения и все остальные защитные функции организма активируются мгновенно, и я отбегаю к противоположной стене.

– Ну, Мышкина! – за долю секунды он преодолевает то небольшое расстояние, которое нас разделяет, и нависает надо мной, глядя сверху вниз. – Немедленно говори, как смыть с волос эту гадость! – гаркает так, что у меня кожа мурашками от страха покрывается.

Деваться некуда, и теперь мне приходится поднять голову и посмотреть на учителя.

В целом, неплохо выглядит. Лучше, чем мог бы.

И лёгкий зеленоватый оттенок на волосах нисколько не портит его, а даже очень… Вот если бы он подержал тоник подольше, тогда вообще прелесть была бы, а так слабоватый эффект получился, конечно.

– Вер-ра! – стиснув зубы, выдыхает мне в лицо, обжигая кожу своим жарким дыханием. – Я жду!

Слышу, как хрустят крепко сжатые кулаки над моей головой, которыми физрук в стену упирается. Даже не по себе становится.

Только я опять действую не так, как следует.

И вместо того, чтобы помочь физруку, тихонько прыскаю от смеха.

– Чего?! – густые брови Саныча едва ли не взмывают к линии роста волос. – Совсем совесть потеряла, мелкая вредина?

Затыкаюсь тут же, потому что у Степана такое выражение лица сейчас… Будто если я ещё хоть звук издам, он без колебаний и сожаления придушит меня.

И ведь будет прав.

– И-извините, – брякаю, надеясь таким образом немного защитить себя.

Вообще нормальные люди извиняются, когда сожалеют о своём поступке и хотят загладить вину, а я вот собственную выгоду преследую.

– Нет, – тянет с каким-то странным, немного хищным выражением на лице, – нет, Вера. Ты теперь так просто от меня не отделаешься.

Вай, он ещё ближе ко мне становится. Инстинктивно упираюсь ладонями в его каменную грудь, стараясь хоть немного увеличить расстояние между нами.

Не знаю, просто мне неловко от того, что Степан так близко. Шумно дышит и смотрит опять пристально, заставляя моё лицо покрываться румянцем.

Кожей рук ощущаю, какие у него твёрдые мышцы. Так и хочется опустить ладони пониже и прощупать пресс, посчитать, сколько на нём кубиков. Должны же быть у Саныча кубики, он ведь спортсмен.

– Я повторю свой вопрос: как это смыть? – чеканить гневно, прогоняя прочь мои глупые фантазии.

– Видите ли, Степан Александрович, я волосы не крашу, это мой натуральный цвет, – тараторю, как из пулемёта. Надеюсь таким образом переключить внимание физрука, но вместо этого только ещё больше концентрирую его на себе.

Саныч опускает одну руку, которой до этого упирался в стену, и касается пальцами кончиков моего хвоста. Задумчиво рассматривает длинные пряди, слегка поглаживая их, а я окончательно теряюсь от его поведения.

– Надо было смотреть, чем голову моете, – бросаю, чувствуя себя последней хамкой.

Да ведь она и есть. Сама же подсунула тоник учителю под нос, а теперь огрызаюсь.

– То есть, ты хочешь сказать, что не виновата ни в чём? – опускает тяжёлую ладонь на моё плечо и слегка сжимает.

Миллиард маленьких колючих мурашек россыпью укрывает тело, заставляя меня рвано выдохнуть от охватившего душу волнения.

Сталкиваюсь взглядом с потемневшими глазами физрука и очень чётко осознаю, что Степан смотрит на меня не так, как учитель должен смотреть на свою ученицу.

Он медленно моргает и фокусирует свой взгляд на моих губах, точно так же, как это делала я буквально час назад. От столь пристального внимания лёгкие сжимаются, как высушенная сморщенная губка, и дико хочется сделать глубокий вдох.

Открыть рот, жадно захватить порцию кислорода…

Но я держусь, потому что внутренний голос советует мне не делать опрометчивых действий. Чувствую, что если позволю себе эту маленькую слабость, то произойдёт что-то такое, после чего нельзя будет отмотать время назад и изменить прошлое.

– Я… виновата, – выдыхаю чуть слышно.

Уж лучше признаться в проступке, чем позволить Санычу сделать непоправимое.

Я никогда и ни с кем не целовалась, и не знаю, как это бывает. Как парни ведут себя перед тем, как заполучить поцелуй.

Но взгляд Степана мне не нравится, он слишком пристально смотрит на мои губы, слишком шумно дышит, слишком крепко сжимает руку на моём плече. И меня пугает его поведение, кажется, что ещё немного, и он переступит черту.

Но хуже всего во всём этом то, что я, кажется, не против, чтобы парень сделал то, что задумал. Спасибо бдительному голосу разума, который не даёт мне окончательно пасть под чарами этого бессовестного физрука.

Впрочем, надолго меня не хватает, и уже в следующую секунду я сама привстаю на носочки и тянусь навстречу соблазну. Мозг давно перестал выполнять свою функцию, окончательно превратившись в желе, зато тело сгорает от нетерпения. Жаждет получить новые, неизвестные, но такие долгожданные ощущения.

Прежде чем коснуться горячих губ, успеваю бросить мимолётный взгляд на Степана и понять: я не ошиблась. Он тоже этого хочет.

Миг… И моих губ касаются чужие: такие мягкие, такие манящие. Вот-вот они затянут меня в глубину порока, и я узнаю, каково это – наслаждаться поцелуем.

Слегка приоткрываю рот, неумело позволяя парню показать мне правильный путь, но в ту же секунду раздаётся стук в дверь.

Мы замираем, как по команде, но не спешим отрываться друг от друга.

Я первой широко распахиваю глаза и тут же отталкиваю от себя Саныча.

Понимаю, что прошло всего пару секунд, но за это время я успела пережить целую гамму эмоций.

Только как теперь быть?

Стук повторяется, а после слышится звук проворачивающегося в замочной скважине замка.

– Сюда! – громким шёпотом произносит физрук, хватает меня за руку и тянет в сторону какой-то невзрачной двери.

Заталкивает внутрь маленького тесного помещения, следом заходит сам и плотно закрывает дверь, полностью погружая нас во мрак.

– Темно, – жалуюсь, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Сердце по-прежнему колотится о рёбра после то ли несостоявшегося, то ли прерванного поцелуя. И даже хорошо, что Саныч не видит сейчас моего лица, но всё же сидеть с ним в полной темноте мне некомфортно.

– Сейчас, Вер, сейчас, – отвечает непривычным, слишком заботливым тоном. – Это наверное Олеся… Олеся Викторовна пришла, – добавляет, шаря рукой по стенке, к которой я как раз прижата. – Вот.

Степан нажимает на кнопку выключателя, и в глаза тут же бьёт яркий свет.

За дверью слышатся шаги, но очень скоро стихают.

– Стёп, ты тут? – где-то вдалеке звучит голос Мымры.

Ах, да, её же, оказывается, Олеся Викторовна зовут, надо будет запомнить.

С другой стороны, зачем мне это, ведь я скоро школу окончу и имена учителей, которые уже никогда не будут у меня что-либо преподавать, мне уж точно не нужны.

– Стёпа? – повторяет физручка.

Бросаю короткий взгляд на Саныча. Первый, после того, что произошло в тренерской. И замечаю, что он выглядит каким-то виноватым что ли.

Жалеет о том, что сделал? Мы сделали.

А может и не сделали, ведь по сути мы лишь прикоснулись к губам друг друга. Это невинное касание едва ли можно назвать поцелуем, но всё же…

С каждым первым встречным так себя не ведут.

За дверью слышится громкий хлопок, оповещающий о том, что Олеся Викторовна ушла, а значит, и нам пора выбираться из этой тесной коморки.

– Ну, что Вера? – шепчет Степан.

Нельзя сказать, что тут прямо совсем нет места. Да, всюду лежит спортивный инвентарь, маты стоят вдоль стен, но всё же при желании вдвоём поместиться вполне можно.

Однако Саныч будто нарочно делает вид, что место есть только рядом со мной. Стоит вплотную и руками опять в стенку надо мной упирается, будто если сделает хоть шаг назад, тут же споткнётся о какой-нибудь мяч, потеряет равновесие и упадёт.