Проснись, Рапунцель

Глава 4. Чьи это грезы?

Судя по всему, маленький кусочек удачи, положенный Дане по беспринципному закону мироздания, только что раздавила громадная лапища его братишки – гиппопотамистого закона подлости.

– Значит, не для меня эта роза цвела? – хитро улыбаясь, поинтересовался парень. Тот самый. Вчерашний. Из чертовой подземки. Но уже без своего чертова мажорного пальтишка. Любитель втихую попялиться на девичьи ноги.

Даня поспешила закрыть рот и старательно нахмурилась, нагоняя на лицо как можно больше мрачной суровости. А провернуть это, сидя на земле в куче листьев и зная, что часть этого будущего компоста все еще хранится в волосах, – скажем так, было непросто.

– Почему-то мне кажется, то, что вчера произошло, нельзя назвать не иначе как «меня элегантно отшили», – посмеиваясь, продолжил парень.

Стоило смолчать. Проигнорировать. Разум настойчиво советовал поступить именно так. С другой стороны, как тут не вякнуть, если можно отправить свое «фи» прямиком из мусорной кучи? Слишком заманчиво.

– Значит, откровенное разглядывание чужих конечностей было «подкатом»? – с наисерьезнейшим видом уточнила Даня, аккуратно оправляя края халата. Примерно с таким же сдержанным настроем она обычно встречала посетителей в приемной гендиректора Зотова. Хотя условия там были, мягко говоря, иные…

Что ж, главное источать уверенность. И даже тогда, когда седлаешь гору из подгнившей листвы. Убедить всех, что так и задумано.

– Полагаю, мои действия можно расценить и таким образом. – Парень медленно кивнул, со слишком уж ответственным видом размышляя о правильности своего только что высказанного предположения. – А ваши вчерашние наиинтереснейшие шарады – это отказ на мой… подкат?

Его губы тут же скривились, будто озвученное молодежное словечко обрело материальную оболочку и пощекотало изнутри его щеки. Но он крепился, изображая серьезность, хотя явно едва сдерживал что-то большее, чем простая вежливая улыбка. Например, тот самый безудержный и чутка сумасшедший смех, которым он «осчастливил» вчерашних пассажиров метро.

Даня наклонила голову к плечу, оценивая полученную информацию. Если призадуматься, то от того смеха веяло отчаянием. Так смеются люди, редко позволяющие себе подобные послабления, – люди настороженные собранные и стремящиеся контролировать свою жизнь. По крайней мере, ту ее часть, на которую могут оказать влияние. Снаружи это мало заметно из-за почти идеального самоконтроля, но внутри их гложет угнетенность. Установки, которые они сами себе выбрали, давят на сознание. Оттого их редкий смех неумел, натужен и порывист, как поток воды, единым ударом прорывающий плотину. Его даже можно назвать болезненным. Их смех словно чудо, но безумно выматывающее с непривычки. Рассмешить таких людей – это почти подвиг. И тогда себя можно смело заносить в категорию особенных, ведь эти не умеющие смеяться люди уже выделили тебя из серой массы. Тебя, вызвавшего у них реакцию, о существовании которой они и не знали.

Угольно-черные волосы «личного маньяка» Дани сегодня пребывали в беспорядке, который, к слову, ничуть его не портил. На улицу он выскочил без верхней одежды – как был, в черной рубашке и темных брюках. Одежда оттеняла бледную кожу, местами напоминающую по цвету беловатую мякоть спелого персика.

Собранный и серьезный мужик. И кто же мог заставить такого идеально контролирующего себя субъекта выскочить навстречу промозглому ветру без теплой шкурки?

Даня искоса глянула на виновника. Яков почему-то не попытался воспользоваться заминкой и слинять, а продолжал стоять на месте, навострив уши и настороженно глядя то на нее, то на своего преследователя.

– Отказы, подкаты, – Даня пожала плечами, – ерунда. Мне неинтересно вникать в сущность ваших намерений. А то, что вы от меня вчера получили, было обычным предупреждением. Не суйтесь в мою приватность. Вежливо и кратко.

– Могу я помочь вам подняться?

– А? – На секунду Даня растерялась из-за неожиданно быстрой смены темы беседы. – Не, мне и здесь хорошо.

– Что ж… – Губы парня вновь пришли в движение. Мог бы и не сдерживаться, а поулыбаться в открытую. Даня все равно не обиделась бы. А то мучается бедняга, корректность проявляет. – О вашей приватности… К сожалению, для меня это было бы слишком сложно осуществить. Не соваться к вам, имею в виду… Я ценитель. И особенно трудно игнорировать подобную, – он снова окинул девушку внимательным взглядом, – красоту.

«Не пойму, то ли юлит, то ли напролом прет. – Даня скептически приподняла левую бровь, осознанно копируя Киру, у которого в арсенале хранился целый букет из гримас недоверчивости. – Чего он там у меня оценил? Красоту? Прикольно. Мужик, не трать на меня свою вежливость и время. На кой черт я тебе сдалась?»

– Позвольте представиться…

– Не стоит. – Даня замахала руками. – У вас же куча дел. – Она чуть повысила голос, старательно выделяя интонацией каждое слово. – Просто уйма дел.

«Быстро взял свою Принцессу и умотал отсюда, – мысленно внушала ему Даня. Бедра уже начало подмораживать. – Я хочу встать и оценить наконец масштаб бедствия. Давай, мужик. Цок-цок, гарцуй уже отсюда».

– Все же позвольте представиться. – Похоже, парня и самого удивила собственная настойчивость. – Глеб Левин. Вот моя визитка. – Он похлопал себя по бокам, а затем по груди. И после непродолжительных поисков все же извлек из нагрудного кармана рубашки матово-черную карточку. – Прошу вас… Яков! Постой!

Принцесса, которой, похоже, надоел этот пустой обмен вежливостью, повернулась, чтобы довести до конца свой побег.

– Прошу тебя, Яков, давай ты успокоишься, и мы поговорим. – Глеб быстро глянул на Даню. – Чуть позднее.

Руки Якова сжались в кулаки. А малюсенькие розоватые пятнышки, появившиеся точно на середине впалых щек, как побледневший румянец у матрешек, похоже, свидетельствовали о крайней степени ярости мальчишки.

– Мне осточертели твои разговоры! А прямо сейчас у тебя вроде как объект поинтереснее нашелся. Может, ею и займешься?! А от меня отвалишь?

– Яков… – примирительным тоном произнес Глеб, вкладывая в это разом множество просьб, пару из которых были понятны даже Дане. «Давай не будем выяснять отношения на людях» – вполне естественное желание.

Однако Принцесса была не в том настроении, чтобы играть в понимание. Что-то гневно прошипев, Яков со всей дури пнул ближайшую кучу листьев и, сделав выпад вперед, обвиняюще ткнул в Глеба пальцем.

– Что это ты вообще делаешь, придурок? Обхаживаешь какую-то уборщицу! Что на тебя нашло?! Сам на себя не похож!

– Уборщицу? – удивленно повторил Глеб.

– Меня, – подняв руку, бесстрастно уточнила Даня, подзабыв, что вроде как не хотела вмешиваться. – Кажется, у нас тут ссора голубков? Признаться честно, раньше с такими общаться не доводилось, но я к сексуальным меньшинствам лояльно отношусь. Ну ровно до того момента, как кто-нибудь из них не вздумает вдруг потянуть свои лапы к какой-нибудь из частей моего бренного тела.

Брови Глеба взлетели едва ли не до небес, а затем он расхохотался. Не сдерживаясь. Так как он делал это вчера. Яков остолбенело уставился на смеющегося. Видать, этот Левин и правда был не слишком эмоционален, раз его смех так шокировал Принцессу.

Чтобы прийти в себя, Якову понадобилась пара секунд. За это время Даня все же вытащила себя из кучи листьев, старательно следя за тем, чтобы дыра на бедре не пустила стрелки.

– Чертова извращенка, – услышала она сердитое шипение Якова.

– Да я и не спорю, – благодушно откликнулась девушка, с удовлетворением отмечая, что, если хорошенько отряхнуться, она все еще будет выглядеть прилично.

В это время Глеб сумел кое-как справиться с очередным приступом смеха. Честно говоря, Даня не считала себя этакой юморной личностью, но вот уже второй день она с успехом веселила народ. Может, ей в клоуны податься?

– Извините. – Глеб смахнул со щеки непрошеную слезу и откашлялся. – Но вы ошиблись. Яков не мой парень.

– Это хорошо. – Даня и не думала смущаться. Она была занята, выковыривая из кармана безрукавки листья.

– Почему? – заинтересовался Глеб.

– Ну, он явно еще то хамло. Надеюсь, найдете себе парня получше, – почти искренне пожелала Даня.

Глеб прыснул, а «матрешечные» пятнышки Якова еще больше запунцовели.

– Я сваливаю! – буркнул мальчишка, раздраженно поправляя на плечах лямки рюкзака.

– Нет. – Глеб мгновенно посерьезнел. – Ты не можешь просто взять и уйти. Ты дал обещание. Фаниль и остальные уже давно ждут нас. Ты ведь согласился. Откуда это упрямство, Яков? – Он вздохнул. – Пожалуйста, не подводи других.

В голове Дани что-то щелкнуло.

Не подводи других…

Перед глазами девушки встало лицо Владимира. Его мгновенно потускневшие глаза, когда она сообщила, что не сможет уехать вместе с ним. По семейным обстоятельствам.

Не подводи других…

Клацнув зубами, Даня шагнула вперед.

Цап!

Яков ойкнул и с диким видом повернулся к девушке. Его белобрысая шевелюрка оказалась у Дани в плену. Она накрепко вцепилась в его волосы, умудрившись ухватить половину мальчишечьей роскоши. Теперь реши он дернуться, оставил бы у нее в руках и свой скальп.

– Что за?!.. – Яков пригнулся, подчиняясь этой крепкой хватке. Подвижность его была ограничена.

– Обещания нужно выполнять. – Даня потянула юношу на себя, вынуждая его сделать шаг в ее сторону, а затем вниз, заставляя еще больше нагнуться.

– Это… – Яков вздернул руку вверх и вцепился в ворот безрукавки девушки. Дане тоже пришлось согнуться. Злобно взглянув на нее исподлобья, он процедил сквозь зубы: – Это не для меня.

Даня хмыкнула, ощущая, как разум напитывается мрачным удовлетворением.

– Неужели? Люди должны выполнять обещания. А слово мужчины – непоколебимый гранит. И ты дал согласие. Если с самого начала не собирался следовать слову, то и браться не надо было. А теперь на тебе ответственность. Перед другими. Скажи, разве сейчас ты только перед собой в ответе?

Воздух вырывался изо рта Якова с тихим присвистом. Он молчал. Даня слегка усилила хватку, и мальчишка, терпя боль, зажмурил левый глаз.

– Только перед собой? – повторила девушка, чувствуя, как пальцы юноши больно впиваются в ее ключицу.

Яков посмотрел ей в глаза, взглянул себе под ноги, покосился на Глеба и, наконец, неохотно ответил:

– Нет.

– Вот видишь. Ты уже взял на себя ответственность, так, будь добр, выполняй обещание. – Даня внезапно отпустила Якова и оттолкнула его от себя. – И не смей подводить других.

«Блин, лак стерся. – Она прикусила губу, рассматривая, в какое кошмарное зрелище превратился ее маникюр. – Понятия не имею, когда успею заняться собой. Лучше бы не лезла спасать этого лохматого полудурка».

– Надо же.

Даня вздрогнула и повернулась на голос. Руки Глеба были подняты, и, судя по всему, он едва сдерживался, чтобы не разразиться овациями.

– Еще и аплодировать ей собрался? – угрюмо спросил Яков. Он сильнее натянул на лоб край капюшона, пряча лицо, и засунул руки в карманы.