Вера в сказке про любовь

- Веру домой проводим и спать уложимся, да сын?

- Да, - на автомате кивнул Артем.

Сама не заметила, как облегченно выдохнула. У мамика отлегло от сердца громче моего.

- Шуточки у тебя, - пробубнила я, стоило таксисту выехать со двора.

- Я когда нетрезвый, у меня юмор хромать начинает.

- Толтик, - благоговейно протянул Тём над большой понадкусанной им же массе теста и крема. Массу водрузили на пластмассовую подложку под прозрачный колпак. И все это безобразие ребенок себе на колени поставил, чтоб надежнее.

- Вела, хочешь толтик? – тут же поинтересовался папа ребенка.

- Кушайте сами. Вела потолстеет.

- Ну и холосо. И так неприлично идеальная, могла бы хоть немного спуститься к грешникам.

От меня не ускользнул отразившийся в зеркале любопытный взгляд водителя. Уловила я этот взгляд случайно, пока свой недоуменный на Света переводила. Признаться, просто не поняла, как толковать сказанное. С одной стороны: шутливый диалог вели. С другой: слишком серьезно он это произнес и язык уже на детский манер не каверкал.

Я прищурилась и настороженно вгляделась в лицо своего спутника. Если бы он хоть нахмурился, хоть бровью повел, но нет. Преданный, немного затуманенный взор выдал в аполлоноподобном паршивого шутника. А я-то, наивная, думала одна умею людей в тупик ставить.

- Не хочу к грешникам, богине и на Олимпе неплохо.

Свет откинулся на спинку сиденья, глаза прикрыл и сладко улыбнулся.

- А грешник давно надеется, что она все-таки ненадолго слетит к нему.

Мы с таксистом переглянулись не сговариваясь. Наверное, на лице у меня сиял немой глобальный вопрос, потому что пожилой дяденька плечами так выразительно пожал. Мол, сам не понимаю, милочка, клеит тебя твой спутник, шутит или в стельку пьяный.

Что еще сказать я не придумала, так и ехали остаток пути до дома в полном молчании. Молчание нарушил телефонный звонок, когда я все еще под впечатлением и обутая сидела посреди своей прихожей, погрузившись в размышления.

- Что? – вышло не совсем вежливо, но мне было не до норм приличия.

- Хочу восемьдесят девятую страницу из романа про зверя вживую и на себе.

Я растерянно поморгала, затем, скинув туфли, побежала в гостиную, где на книжной полке стояли экземпляры опубликованных романов. Про зверя у меня был только один, так что безошибочно нашла упомянутую сцену. А когда нашла, что называется, в зобу дыханье закончилось.

- Вера? – проверил мое присутствие на линии Свет.

- Вера слушает.

- Слушает и молчит?

- Слушает и офигевает.

Он засмеялся, да так, что у меня мурашки по спине пробежали. Тихо, расслабленно. От такого смеха кровь вскипает. Повезло мне, что сейчас далеко. Ну, или ясному соколу повезло, что я сейчас от него далеко.

- В общем, зачем звоню?

- Зачем? – поддержала я вопросительную интонацию.

- Беру свои слова назад.

- Бери! – что будет дальше, понятия не имею, но оно и неважно. Главное в жизни: вовремя пойманный сюрприз! - Уточнишь какие?

- Я уже не помню. Короче, если исключить вот все эти… - Свет на мгновение задумался, видимо теряясь, каким словом обозначить дальнейшую мысль, - все эти про любовь, то выходит интересная книга.

- Ага, - озадаченно согласилась я.

- Ну, пока.

На этом наш странный диалог закончился так же неожиданно, как и начался.

Воскресенье

- А потом?

- А потом меня укусил Пофиг.

- Мужи-ик, - довольно протянула Каринка. – Ревнует.

- Вообще говоря, есть хотел, но твоя версия звучит красивше.

- Слушай, Вер, сдается мне, нашелся у тебя равный противник…

Я нарисовала очередную бессмысленную каракулю в блокноте, пока ждала продолжения фразы от подруги. К сожалению, на этот раз Кариночка решила поиграть в Далай-ламу.

- Сказала «а», госпожа Великий гуру, говори весь алфавит.

- Будто ты сама не догадалась, к чему веду. Когда в последний раз тебя в тупик ставили? Когда ты последний раз сходу не просекала, что у противника в голове творится и в намерениях. А этот парой фраз тебя в ступор ввел. Не знаю только, хорошо оно или плохо.

- Ни то, ни другое, - быстро нашла я ответ.

- Почему?

- Он, конечно, клевый со всех сторон. Как штрудель в сиропе и под сахарной пудрой. Пару лет назад, проглотила б не пережевывая, а сейчас привлекает, но только моментами. Наплывами такими своеобразными. В остальном равнодушна я к сладкому стала. Малец его меня занимает больше.

- Возраст мамочки?

- Нет, дело не в этом, - я со стыдом вспомнила, что про Тёма умолчала подруге. – Знаешь, процессы в голове мелкого своеобразные.

- О! Дорогая, ты в своем репертуаре.

- Я признаю, Свет шикарный, и радиус поражения его обаяния обширный…

- Но?

- Но стоит мне покинуть поле его зрения, и я на свободе. Не замыкает меня.

- Все. Прожженная холостячка, - без колебаний вынесла вердикт Карина. – Придется мужику на уши встать, чтоб тебя в загон заманить.

- Мужики только в романах на уши встают. В жизни это делают женщины.

- Ну, во всяком правиле есть исключения. Маркова уже не помнишь?

Я задумчиво почесала ухо карандашом. Маркова я помнила. Очаровательный владелец двухлетней овчарки, трехкомнатной квартиры в Болгарии и кудрявой черной шевелюры. Марков был старше меня на год, холост и по его словам безоглядно влюблен. Безоглядно, но не взаимно, о чем я ему и сообщила.

- Сколько раз ты ему отказала? Три? Четыре?

- Да не отказывала я ему, и не три-четыре. Сразу правду сказала и все.

- И поэтому он в Питер набеги совершал внеплановые, да? А Удальцова вспомнишь?

- Не вспомню, - нахмурилась я. – Не хочу.

- Молодец! Будешь великой Нехочухой!

- Ты же только недавно подозревала Хуана в моем коварном использовании.

- Мало ли я кого и в чем подозреваю. Да и потом, тобой разве воспользуешься? Где сядешь, там и слезешь, если вообще сядешь. И губу не раскатывай, я весь этот диалог не из матримониальных соображений затеяла, а из соображений констатации факта. Будь готова.

- Как пионер?

- Как Штирлиц! В наше время пионеры не выживают.

- Вот это и пугает.

- Ладно. Обсудили твоего Хуана, а теперь главный вопрос на повестке дня: моя свадьба.

- Ты в белом? – без труда свернула я за Кариной.

- В кремовом, подумываю на персик замахнуться. Замахиваться будем совместно. Заеду через полчаса. Отсчет пошел…

Ну, полчаса – это сильно сказано. Будучи женщиной деловой, а значит по принципу состоящей в почетной гвардии людей-электровеников, Каринка семафорила под окнами уже через двадцать минут.

- Чего так долго?

- Полчаса без пары минут, проверь смску, - в таких случаях я всегда заведомо после фразы «отсчет пошел» отсылаю ей стартовое сообщение. Текст не важен, важно только время отправки. Холодная логика - непревзойденный способ борьбы с шустрым нетерпеливым человеком.

- Хм, - задумчиво произнесла невеста, выезжая из двора. – Тогда погнали.

- В свадебный салон?

- Нет. Чего я там забыла? Атлас, кружева, бутафорию и бантики? – Карину аж передернуло.

- Поехали туда, где подороже. Все чином будет. Зеркала, вежливые девушки, нежный шелк…

- И цены. Нет, дорогая. Не в том я уже духовном состоянии, чтобы прынцессой быть или родне повод для попойки организовывать. Поедем мы с тобой к одной замечательной семье. Мама с дочкой, обе историки, занимаются созданием костюмов на заказ. Что-то там у них уже есть, а ежели не подойдет, они обещались состряпать за пару недель. Будем фантазию развивать.

Я вдруг поняла, что со всеми своими новыми мужчинами так и не удосужилась уточнить у подруги детали бракосочетания.

- А я тоже не в теме, - отмахнулась Кариночка. – Жорик сказал, сидеть в стороне и молчать. Он там что-то романтичное мутит. А когда мужик мутит что-то от души, печени и сердца, истинной женщине остается только молчать и вовремя восхищаться. Даже если оно дарит в порыве искренней любовной страсти лысую гвоздику на поломанном стебле, главное что дарит и что в порыве. Ну а научить, что дамы сердца предпочитают алые розы, можно по-тихому и со временем…

- Короче! – прервала я поток очередных и без того известных мне мудростей.

- Короче, Жорж сказал ехать туда, меряться и ни о чем не думать. Он уже обо всем договорился.

- Ну и правильно, - после короткой паузы сделала вывод я. - А то ты бы после раздумий и подсчетов отправилась бы в ЗАГС в понедельник в обеденный перерыв. Дешево и сердито.

- Зато неделя в Марокко.

- Может, он круче придумал.

- Нисколько не сомневаюсь. Ты понимаешь же, что сейчас ни ты, ни я не представляем, что нас в примерочной ожидает? Может корсетное безобразие с жабо вместо шеи или блестящий панцирь 3РО…

- Мило. Идешь ты, а рядом он, Чубакой наряженный. Идеальная пара.

- Чего доброго! С моей попой только «звезду смерти» изображать.

- Не наговаривай почем зря. Это ж я! Хитрость не прокатит. Хвалить твой зад не буду.

- Черт, - правдоподобно оскалилась Карина. – А я так надеялась. Жорик зовет ее булками. А где же, говорит, мои булочки, сейчас сделаем хот-дог.

На последнем слове я зажмурилась и далеко не женственно захохотала.

- Вот и меня ржать тянет, а на секс – не поверишь! – вообще не тянет. Зато ему эротишно. Мужское чувство прекрасного. Когда-нибудь мы его поймем… Когда-нибудь… Когда на земле останутся одни геи.

- Типун тебе на язык.

- Спасибо, - Карина со скрипом шин тронулась на светофоре, подрезав маршрутку. Суровый кавказский мужчина за рулем смерил нас неодобрительным взглядом.

- Императрица Карина Федоровна, матушка, как вы смотрите на прогулку по парку и уединенное чаепитие в тени берез? – больше сорока минут спустя я крутилась перед зеркалом любуясь собой. Восхитительная штуковина из невероятного количества полупрозрачной, вышитой серебристой нитью и бисером ткани, струилась по мне, аккуратно намекая на все положительные аспекты женской фигуры.

- С превеликим удовольствием, сестрица! – довольное лицо Карины говорило само за себя. Если мое платье было офигенным, то ее – охренительным. Никаких жабо и принцесс. Я ведь неспроста назвала ее императрицей. Она и в самом деле сейчас походила на тот потрясающий портрет Марии Федоровны в одном из залов Александровского дворца в Царском селе.

Только любящий мужчина мог знать, как именно заставить свою прагматичную бесконечную упрямицу стать вдруг женственной и романтичной. А именно такой выглядела моя подруга. Беззащитной, немного потерянной и счастливой.

- Боже храни меня, Вер, я похоже на старости ума лишилась.

- Влюбилась что ли? – поняла я ее смущенную интонацию и непривычно тихий, мягкий тембр.

- Оно самое. Если раньше я хоть недостатки его замечала, то вчера поняла, что гляжу на улице не на высоких мускулистых твердозадых, а на низких лопоухих пузатоватых. Ты только вдумайся! Ну, какая нормальная женщина не считает сексуальными первых, и возбуждается от воспоминаний об одном единственном мужике при виде вторых? Я ж их всех рассматриваю с позиции: а у этого правый верхний зуб кривой, как у Жорика, у того привычка подпрыгивать при ходьбе, как у Жорика, у третьего волосы из уха растут, как у Жорика…

- Во-от давай без подробностей, - заикнувшись, воскликнула я.